Читать книгу Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток - Виталий Радченко - Страница 10

***

Вопросы, вопросы… Пестрые мотыльки, мыльные пузыри… Не признающая медленной езды, Анастасия хмуро смотрела на пожираемое мерно гудящим «мерседесом» шоссе. За окнами проносились кусты и деревья, поля, усеянные запакованными в пластик цилиндрами, наполненными сеном – следы очередной жатвы, проплывали сонные деревни. Она молчала. Я тоже не спешил прерывать тишину, которая затянулась, учитывая произошедшее, критически долго, хотя понимал, что имею право на вопросы. Как минимум, узнать о том, каким образом в этой дикой истории оказалась замешана, а это было совершенно очевидно, сама Анастасия. И связано ли это с моим сумасшествием. Как еще объяснить исчезновение в стене этого типа?

Вопросы, вопросы… Навозные мухи, трупные черви… Я украдкой посмотрел на девушку. Она нервно покусывала нижнюю губу, методично обгоняя изредка попадающиеся на пути автомобили. Она поцеловала меня. Конечно, в тех обстоятельствах это означало сигнал замолчать, но все-таки…

Я закрыл глаза. Любопытно, а что произойдет, если я «выйду» и попробую пролететь над дорогой? Омут в животе услужливо шевельнулся. Почему бы и нет? Я коснулся его и выскользнул из машины через крышу. Ощущения ветра, бьющего в лицо, не было. Зато чувство полета… Да, это было восхитительно. Я поднялся выше… В детстве я летал во сне довольно часто. Для этого было достаточно посмотреть вверх и, раскинув руки в стороны особым способом, напрячь мышцы плеч. Земля тут же уходила вниз, трава, асфальт, деревья удалялись, становясь миниатюрными узорами на карте. Я несся над двором, магазином, пивной бочкой, облепленной страждущими резко пахнувшего, разбавленного пива работягами, над подростками, дымящими за гаражами ворованными у отцов сигаретами. Позднее, наяву, я тайком пытался повторить то самое усилие плеч. Естественно, безрезультатно. И вот сейчас я летел. Несся в воздухе на высоте нескольких сотен метров за машиной, которая казалась не больше спичечного коробка. Безумие. Но какое приятное… Почти такое же, как ее поцелуй.

Внезапно вокруг потемнело. Я огляделся. Что-то было не так. В безоблачном небе все так же светило солнце. В чем дело? Воздух словно сгустился. Я глянул вниз и обмер – машины на дороге не было. Проклятье! Оглянулся назад – «мерседес», моргая аварийкой, стоял у обочины в полукилометре от меня. Я никогда не удалялся так далеко от своего физического тела! Я развернулся и попытался лететь назад. Ничего не вышло. Словно муха, попавшая в кисель, я дергался в воздухе, беззвучно разевая рот. Напрягся изо всех сил, пытаясь представить спасительный омут, ждущий меня в моем же теле, бездвижно застывшем на пассажирском сидении. Не помогло. Небо стремительно темнело, наливаясь фиолетовой краской, деревенские домики вдалеке расплывались, превращаясь в комки серого тумана, солнце из бледно-розового превратилось в кроваво-красное, пошло бурыми пятнами, скукожилось. Появившиеся из ниоткуда тучи вытянулись в небе толстыми, неповоротливыми змеями, свились в спираль, закружились, образовывая воронку. Я почувствовал, как сдвинулся с места, развернулся. Воздух вокруг меня пришел в движение вслед за тучами, которые кружились все быстрее и быстрее. Солнце погасло, оставив лишь мутное пятно, чуть более светлое, чем фиолетовое небо вокруг. Я в последний раз дернулся, вложив в это остатки сил, и провалился во тьму.

Три яркие вспышки, одна за другой, осветили все вокруг. Леса, поля, дороги с застывшим на ней «мерседесом» не было. В синем небе над городом, сверкающим всеми оттенками четырех разноцветных лун, возвышалась белая каменная башня. Ветер вздернул занавеси окна, темная фигура приблизилась к колыбели.

Папочка?

Да, малышка, это я…

Еще вспышка, и еще. Город исчез. Черные стены дрожали. Башня сотрясалась. Каменный алтарь ходил ходуном, расплескивая красную горячую жидкость. Под потолком извивалась в коконе молний темная уродливая фигура.

Где моя дочь???

Лицо женщины, залитое кровью, прекрасное и страшное одновременно, приближается. Ее тело наваливается сверху, укрывая, спасая от раскаленной жижи, льющейся из лопнувшего кокона. Кровавая комета вспыхивает в небе, обжигая глаза.

Вспышка, еще вспышка. Потные тела свились в клубок. Нет, это не страсть, это схватка не на жизнь, а на смерть. Пальцы скользят по плечам соперника, находя болевые точки. Крик. Хватка противника слабеет, он отлетает прочь, опрокинувшись навзничь от удара в челюсть. Вскакивает на ноги. Лопнувшие губы кривятся в гримасе ненависти.

Сучка Дхолайш!

Ярость. Еще удар, и еще! Пальцы нащупывают сталь сюрикена. Короткий взмах. Металлический диск со звоном отлетает в сторону, отбитый палкой. Затравленный, полный злобы взгляд соперника. Спокойный, мудрый взгляд Учителя. Его узловатые длинные пальцы, сжимающие посох, на котором красуется свежая зарубка – след от сюрикена.

Вспышка… Синий дрожащий овал портала, страх, скрутившийся в жгут внизу живота, и решимость, сжавшая челюсти, словно тиски. Шаг вперед.

Вспышка. Я сам, Авессалом Томашевич, стою у обожженного, черного от копоти дивана.

Я смогу защитить тебя! Я всегда…

Это ее шепот. Руки Анастасии обхватывают мое лицо.

…Всегда буду рядом!

Вспышка. Слезы льются из ее глаз.

– Сева, Сева, пожалуйста, очнись!

Она целует меня снова и снова, и с каждым поцелуем я чувствую отблеск тех самых вспышек, обнаживших моменты чьих-то воспоминаний, но вернувших меня в реальность.

– Пожалуйста!

Я трясу головой, и она обхватывает меня, обнимая и размазывая потеки туши по моей щеке. Похоже, я знаю, чьи это были воспоминания.

– Настя?

– Что?

– А Дхолайш – это что-то обидное?