Читать книгу Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток - Виталий Радченко - Страница 5

Часть первая
Слишком много обмороков

Оглавление

***

Открыв глаза, он несколько минут рассматривал потолок, пытаясь сообразить где находится. Болел лоб. Кирилл ощупал голову и, не найдя там открытых ран, слегка успокоился, провёл рукой по телу – он был укрыт каким-то колючим одеялом. Кирилл приподнялся и оглянулся. Вдоль окрашенных желтой краской стен со слегка облупившейся штукатуркой стояло две кровати. Из укрепленной на металлической треноге стеклянной банки бесцветная жидкость по трубке стекала к игле, торчащей в его руке. Кирилл откинул одеяло, которым был укрыт и поморщился – одежды на нем не было абсолютно. За стеной зашумела смываемая в унитаз вода, заурчал бачок. Парень инстинктивно натянул повыше одеяло. Дверь туалета открылась, и в палату зашел, поправляя безразмерные больничные брюки, удивительно тощий тип.

– А! – незнакомец радостно осклабился, обнажив не совсем здоровый и не совсем полный набор зубов. – Очухался, гаврик?!

– Где… – Кирилл откашлялся, – где я?

– А ты как думаешь? – тощий ухмыльнулся и картинно осмотрелся по сторонам. – В больничке, ясен пень!

Шлепая подошвами потертых вьетнамок по больничному линолеуму, он вальяжно прошелся по палате. Подойдя к кровати Кирилла, вдруг слегка наклонился и протянул вперед непропорционально большой кулак.

– Кастет!

Несколько секунд Кирилл тупо смотрел на огромный, напоминающий нарыв, вазелиновый шар на кулаке незнакомца. Потом, сообразив, чего от него хотят, выпростал из-под одеяла руку и осторожно ткнул кулаком в вазелинового монстра.

– Привет.

– А тебя как? – явно удовлетворенный реакцией парня, тип скрестил руки на груди, демонстрируя не менее внушительный шар на втором кулаке.

– Что как? – Кирилл подтянул одеяло к подбородку и поморщился, – игла капельницы больно впилась в руку.

– Ты чего такой тугой, а, старичок? – тощий снова ухмыльнулся. – Говорю же, я – Костян, для друзей Кастет. А тебя как звать, бедолага?

– А-а-а, – протянул Кирилл. – Я просто не понял сразу. Я Кирилл.

– Кирюха, значит? – обрадовался тип. – Ну и славно! Ща Илонку кликну, она уже раз пять заходила, пока ты в отрубоне валялся.

Он бодро зашаркал шлепанцами по направлению к выходу, открыл дверь и, высунув голову в коридор, заорал:

– Илоночка! Илона Викторрна!!!

– Идет! – Кастет метнулся к умывальнику в углу палаты, крутанул кран, быстро смочив брызнувшей водой ладони, пригладил редкие рыжеватые волосы, зализав челку набок. – Тока, слышь, малой! Чтоб к Илонке яйца не подкатывал! Это моя грядка, понял?

Кирилл тихонько хмыкнул, пожав плечами. Тощий насупился.

– Да понял я.

– Смотри… – Кастет подскочил к двери и картинно широко распахнул ее.

– Илоночка Викторрна! Прошу вас!

В коридоре зацокали, приближаясь, быстрые шаги. Кирилл откинулся на подушку. Воображение его мигом нарисовало длинноногую красотку в медицинском халате, накинутом прямо на голое тело. А рядом нескладную фигуру тощего Кастета с непропорционально большими кулаками. Картинка получилась настолько нелепой, что Кирилл на секунду зажмурился, подавляя смех.

– Юрша, я тысячу раз просила вас не орать на всю неврологию! – в палату колобком вкатилась толстенькая медсестричка очень маленького роста. – И не смейте меня называть Илоночкой!

Ошеломленный столь разительным несоответствием ожидания и реальности, Кирилл слегка опешил, но эта парочка – девушка рядом с возвышавшимся над ней на две, а то и на три головы Кастетом смотрелась так комично, что он громко хрюкнул.

– Ага! – медсестричка проворно приблизилась. – Ковалев! Очнулись? Очень хорошо. Как самочувствие? Говорить можете? – она сердито сверкнула глазами из-под очков в темной пластиковой оправе. – Или только хрюкать?

– Могу, – Кирилл виновато потупился. – Извините, я случайно.

– Головокружение чувствуете? Тошноту? Головные боли? – тонкая прядка волос, выбившаяся из идеально зализанной в хвост прически, упала на пухлую щеку девушки, когда та стала деловито ощупывать голову Кирилла, вглядываясь то в один, то в другой глаз, оттягивая нижнее веко.

– Нет.

– Частые обмороки только в последнее время или постоянно происходят?

– В последнее. Раньше только иногда случались. Эй, осторожнее, пожалуйста! – Кирилл вздрогнул, когда Илона откинула край одеяла, слишком, по его мнению, оголив его живот и часть бедра, и быстро прикрыл ладонью, свободной от капельницы руки, область паха.

– Не дергайтесь, Ковалев! – пухлые теплые пальцы Илоны пробежались по его неспособной распрямиться ноге. – Это с рождения?

– С рождения, – буркнул он.

– Хорошо.

– Полагаете? – бесцеремонность медсестрички начинала его злить.

Словно не замечая его раздражения, Илона ощупала вторую ногу, затем прикоснулась ко лбу Кирилла и задумчиво прищурилась.

– Итак, Ковалев. Судя по всему, вам придется задержаться здесь на несколько дней. Желаете сообщить кому-то о своем местонахождении? Родственникам? Коллегам по работе? Может быть, девушке?

– Нет, – Кирилл нахмурился.

– Что «нет»? Нет девушки? – бровь Илоны чуточку приподнялась, как показалось Кириллу, насмешливо.

– Да, знаете ли, мы с ней расстались, – парень почувствовал, что его понесло. – Просто эта бедняжка пролетела на конкурсе «Мисс Полоцк» – стала лишь второй вице-мисс. Поэтому нам пришлось расстаться. «Без обид, милая, но мне нужна только королева!» Понимаю, это жестоко, но есть и плюсы – теперь я свободен и наслаждаюсь своей свободой тут, у вас.

Кастет, все это время ужом увивавшийся за спиной девушки, заглядывая ей через плечо, застыл с открытым ртом. На лице Илоны не дрогнул ни один мускул.

– Прекрасно, – идеально точным движением она вправила мятежную прядь обратно в прическу. Следующим, не менее точным, выдернула иглу из Кирилловой вены и прижала к ранке невесть откуда взявшуюся резко пахнущую ватку. – Отдыхайте. Вставать с кровати вам пока запрещено. Утка и судно под кроватью.

Ухватив стойку с капельницей, девушка устремилась к выходу.

– Я помогу! – тощий подскочил к ней.

– Ладно, – медсестра слегка подтолкнула стойку и та, прокатившись на колесиках, оказалась в руках Кастета. – Пойдем.

– Погодите! Девушка! – Кирилл уже раскаивался за нелепицу, которую наболтал. – Илона э… Викторовна!

– Что такое? – она обернулась у самой двери. Рядом топтался Кастет, уже умудрившийся запутаться в трубках капельницы.

– Где я, собственно говоря, нахожусь? Почему я голый? И еще, – Кирилл нахмурился, – откуда вы знаете про мои обмороки?

– Обмороки? Вы были без сознания, когда поступили к нам в отделение.

– Вы сказали частые обмороки. Откуда вам известно об этом?

Илона засунула руки в карманы халата и слегка наклонила вперед голову, вдруг став похожей на готовую броситься в атаку тумбочку.

– Вы ставите под сомнение мою профессиональную квалификацию, Ковалев?

Кастет засопел, беспокойно поглядывая то на Кирилла, то на девушку. Губы его слегка раздвинулись, желтоватый кончик языка нервно метался во рту, ощупывая дырки на месте недостающих зубов.

– Добрый де-е-ень!

Кирилл едва не застонал, схватившись ладонью за лоб, который снова начал чесаться. В дверь осторожно, бочком протискивалась Тома Кулеш.

– Ой, здравствуйте, – закудахтала Пихта, семеня мелкими шажками по палате. – А вы – Илона Викторовна, да? Спасибо вам огромное за Кирюшу! Людмила Антоновна сразу после вашего звонка меня вызвала. Лети, говорит, Тамара, проведай Кирюшечку. Как он там? С ним же все хорошо, да, Илона Викторовна? Ведь правда, с ним все будет хорошо?

– Погодите, вы что, звонили Мелеховой? – Кирилл изумленно уставился на медсестру. Та пожала плечами. – А почему именно ей?

– Не Илоночка Викторовна звонила, а Люда сама. И не ей, а тебе. А ответила Илоночка, – медсестра сердито зыркнула на Тому, но та не обратив на это внимания, продолжала, – и рассказала, что ты без сознания, тут, в неврологии. А я как раз в Минске была у подружки в гостях, вот Люда и велела… Да я и сама бы пришла! Лишь бы с тобой все хорошо было. С ним же все хорошо будет, да?

– Безусловно, – Илона, поджав губы, бросила на Кирилла далеко не дружелюбный взгляд и быстро вышла из палаты. За ней, гремя колесами капельницы, удалился и Кастет.


Следующие полчаса Кирилл обреченно слушал причитания Пихты о том, какой он все-таки неосторожный. Что «какая же это неумная и неответственная выходка, вот так вот сорваться и, никого не предупредив, взять и поехать», и что она, Тома, с Людмилой Антоновной «места-себе-не-находили-все-эти-дни-переживали», и что «о матери он должен бы в первую очередь подумать, ведь каково ей одной». В конце концов, он задремал под мерный звук Томиного голоса, а когда проснулся, обнаружил, что за окном уже стемнело, а в палате он один. Рядом с ним на кровати были аккуратно разложены больничное белье и пижама, а на тумбочке, рядом с кучей «гостинцев» – печеньем, коробкой шоколадных конфет и пакетом с яблоками, принесенных Пихтой, лежал его телефон. Кирилл схватил его и, нажав на кнопку пуска, скривился – аккумулятор полностью сел. Кое-как натянув на себя вещи, уселся на кровати. Мочевой пузырь требовал немедленного облегчения. Кирилл осторожно встал и, стараясь не шуметь, заковылял к туалету. Дернул ручку двери и снова скривился – туалет был заперт. Мысленно проклиная чертову медсестру, вернулся на место и заглянул под кровать – больничные «удобства» действительно были там.

– Да не пошли бы вы все…

Быстро, насколько позволяли затекшие ноги, он подошел к умывальнику, открыл кран и приспустил край штанов. Тугая струя ударила в центр чаши и смешалась с бьющей из крана водой. Кирилл блаженно вздохнул, облегченно потягиваясь, и тут же дернулся, забрызгав мочой стену – в окно палаты что-то громко ударило. Трясущимися руками он быстро закрутил кран и, кое-как оправив брюки, заковылял к окну. Что-то снова со щелчком ударилось в стекло и отскочило, зашуршав по траве за окном. Кто-то швыряет в окно камни, догадался Кирилл. Он огляделся – кнопка вызова медсестры находилась прямо у кровати. От мысли о новой встрече с Илоной его передернуло, да и звать ее сейчас, пока не высохли следы его преступления на стене возле умывальника, было абсолютно неприемлемо. Парень вздохнул и осторожно приблизился к окну.

– Кто там? – громко прошептал он в открытую форточку.

– Эй, старичок! Это я! – ответил громкий шепот.

Кирилл узнал голос Кастета и облегченно выдохнул.

– Чего тебе?

Кирилл осторожно выглянул в форточку. Его тощий сосед по палате топтался внизу под окном, то и дело воровато оглядываясь по сторонам.

– Слышь, Кирюха, помоги залезть, а? Начало одиннадцатого – Илонка мне весь мозг выест нахрен.

Воображение тут же услужливо предложило картинку пухлой медсестрички, ложкой выковыривающей куски мозга из трепанированной головы Кастета. Почему-то картинка не показалась Кириллу слишком нереальной. Он, вздохнув, открыл нижнюю часть форточки.

– Пролезешь?

– Не боись! – обрадовался Кастет, – не в такие щели пролазили!

Подпрыгнув, он уцепился пальцами за раму. Зашаркал ногами по стене, пытаясь подтянуться.

– Кирюха, братан, подмогни!

Выглянув наружу, Кирилл увидел, что тощий тщетно пытается подтянуться – широкий карниз мешал ему ухватиться поудобнее.

– Ничего не выйдет, – громко зашептал он.

– Дай руку!

Кирилл сдержал ругательство – его руки, с трудом справлявшиеся с такими простейшими функциями, как завязывание шнурков и застегивание пуговиц, меньше всего подходили для затаскивания в окошко даже самых тощих доходяг.

– Давай позову кого-нибудь?

– Не-не-не! Щас… я… бляха… – засопел Кастет, – как нефиг… делать…

– Твою же ж… – Кирилл высунулся из окна и схватил соседа за ворот пижамы. – Давай!!!

Спустя несколько секунд объединенных усилий, громкого пыхтения и приглушенных ругательств с обеих сторон, тощее тело Кастета, наконец, протиснулось в форточку и ввалилось в палату, с шумом, достаточным, по мнению Кирилла, чтобы переполошить если не всю больницу, то одно отделение точно. Однако упавший на спину и едва не разбивший голову о тумбочку Кастет казался абсолютно счастливым. Заговорщицки подмигнув Кириллу, он бросился к своей кровати и нырнул под одеяло.

– Ты че стоишь? – зашептал он, – Прыгай в кровать – Илонка идет!

За дверью действительно послышались шаги. Кирилл оглянулся – форточка была распахнута. Не успеть! Он торопливо забрался в кровать. Что-то шлепнулось на пол – это Кастет выбросил свои грязные вьетнамки из-под одеяла. В этот момент дверь отворилась. Щелкнул выключатель и яркий свет залил палату. Кирилл зажмурился, прикрыв глаза ладонью.

– Ковалев, Юрша – процедуры!

– Ну зачем же так резко, Илоночка Викторрна! – заголосил Кастет, – Ой, глазам больно!

– Глаза заболели, Юрша? – медсестра, едва удостоив его беглым взглядом, быстро семеня короткими пухлыми ножками, пробежалась по палате. – Могу предложить чудесное койко-место в офтальмологическом отделении городской больницы города Мяделя.

– Ну что вы, Илоночка, – тощий осклабился и откинулся на подушку, заложив руки за голову, – вдали от вас не пойти мне на поправку. Да и чем может помочь какой-то там мядельский офтальмолог, когда глаза болят лишь исключительно от вашей ослепительной красоты! Что глаза… Сердце! – он порывисто приподнялся, прижав изувеченные ладони к тощей груди. – Вот где мука таится. А причина тому лишь одна – ваше безразличие!

Кирилл осторожно покосился на соседа, пораженный внезапной витиеватостью его речи. Впрочем, на Илону шекспировские мотивы не произвели ни малейшего впечатления. Подкатившись к кровати Кастета, она выставила в ряд на его тумбочке два пластиковых стаканчика с таблетками.

– Это сейчас, а это сразу перед сном. Ну а если ваши сердечно-глазные коллизии и в дальнейшем будут прогрессировать, Юрша, я, продолжив обозначенную вами же прогрессию, от глаз к сердцу, порекомендую главврачу отправить вас на обследование в гастроэнтерологию. Уверена, что промывание желудка вас если не исцелит, то охладит уж точно. Так, а это что? – Илона нахмурилась. А почему окно открыто? Юрша, что, опять?

– Илоночка… – брови Кастета мгновенно собрались беззащитным «домиком», – как вы можете! Я же весь вечер тут, соблюдая режим. Ну, то есть, в смысле, распорядок… Что, не верите? Ну, Кирюха, скажи ей! Эй!

Илона медленно обернулась к Кириллу.

– Ковалев?

– А? – Кирилл вздрогнул, с трудом оторвав взгляд от недостаточно быстро высыхающих потеков возле умывальника. – Что?

– Почему открыто окно? – металлически отчеканила каждое слово Илона.

– Ах, окно… – он поежился. – А это я открыл. Костя говорил, что ему не хватает воздуха… – Кирилл скривился. Мерзкое ощущение, каждый раз сопровождающее ложь, всколыхнуло внутренности от низа живота вверх. – Мы весь вечер были тут. Вместе.

– Как мило… – взгляд медсестры не стал ни на градус теплее. – Ну что ж, здоровье пациентов почти всегда в руках самих пациентов.

– Ну вот как? – Кастет театрально раскинул ладони в стороны. – Как, ответьте мне, уживаются в вас и мудрость, и красота, несравненная Илоночка?

– Я сказала не всегда, а почти всегда, – обойдя кровать Кирилла, она отодвинула пластиковую шторку на стене, открыв несколько устрашающего вида медицинских приборов, напоминающих пульты управления советских ракетных комплексов из американских ретро-боевиков со Сталлоне, и полку с электродами. – И если я не ошибаюсь, – точным движением размотала связку проводов и обернулась, – а я не ошибаюсь, – Кириллу на мгновение показалось, что глаза медсестры злобно сверкнули. – Вам, Ковалев, вставать было запрещено.

– И что теперь? – Кирилл хмуро покосился на стену с приборами. – Электрический стул?

Тощий фыркнул, но тут же подавил смех, закрыв рот ладонью.

– Возможно. – Илона ловко натянула на голову Кирилла нечто, напоминающее авоську, и стала закреплять на его черепе электроды, предварительно окуная их присоски в баночку с прозрачным гелем. – Но не сегодня. Пока что – полное обследование и электроэнцефалограмма в пассивном режиме, то есть с этого момента и до утра.

Медсестра щелкнула тумблером, и экраны приборов осветились желтым. Стрелки дрогнули и, пометавшись несколько секунд в своих окошках, замерли, мерно покачиваясь, напротив единицы на нарисованной шкале от нуля до десяти.

– С кровати не вставать, резких движений не делать. Юрша! – она обернулась к кровати тощего. – Ну, чего ждем?

– Чего? Ах да! – тот схватил с тумбочки стакан с таблетками и опрокинул его себе в рот. – Ваше здоровье, Илона Викторовна!

– Запейте потом, – медсестра едва заметно скривилась и, развернувшись, вышла из палаты.

Едва за ней закрылась дверь, Кастет, сдернув с себя одеяло, вскочил с кровати и сделал несколько неприличных движений бедрами в сторону выхода. Потом развернулся и с шумом выплюнул таблетки в открытую форточку.

– Уфф… Пронесло!

– Да уж… – Кирилл осторожно ощупал голову. Потянул за один из электродов на лбу. Присоска, чавкнув, отстала от кожи.

– Эй, ты чего творишь? – Кастет подскочил к нему и быстро прижал пальцем присоску обратно. – Ты че, хочешь, чтобы она полночи тут сидела? Потерпи пару минут.

– Ладно. – Кирилл откинулся на подушку. В компании Илоны он точно нуждался меньше всего.

Несколько минут тощий молча слонялся по палате. Выглядывал в окно, невнятно бормоча что-то под нос, щелкал по экранам приборов, наблюдая за подрагивавшими стрелками. Потом на цыпочках подбежал к двери и застыл на пару секунд, прислушиваясь.

– Все! Умотала домой!

Он потянулся, раскинув руки в стороны. Пижама с майкой на мгновение задралась, и Кирилл увидел на тощем животе Кастета край рваного, плохо зашитого шрама. Тот ухмыльнулся, перехватив взгляд, прошелся небрежной походочкой и плюхнулся на кровать, задрав ноги и скрестив их по-турецки.

– Ну, вот теперь можно и поговорить. Ты сам откуда будешь?

– Из Полоцка.

– Да? Не бывал. А я с Орши.

– А-а.

– Че акаешь, бывал там?

Кирилл покачал головой. Тощий замолчал, зашарил рукой где-то под матрацем. Кирилл, закрыв глаза, задумался, пытаясь прогнать в уме предстоящий неприятный разговор с матерью. В тишине что-то чиркнуло. Послышался характерный треск раскуриваемой сигареты. В палате потянуло табачным дымом. Он, открыв глаза, удивленно уставился на соседа, который смачно затянулся и, резко дергая челюстью, пустил несколько великолепных, идеальной формы колец к потолку.

– Будешь? – Кастет протянул ему пачку.

– Нет, – Кирилл отвернулся.

– Не пойдет!

– Что?

– Я говорю, что так не пойдет, старичок, – сосед снова глубоко затянулся и стряхнул пепел в пустой стаканчик. – Не по-пацански это. И не делай вид, что спишь – ты дрых полдня, я видел. Тебе западло поговорить?

Он спустил ноги на пол и, слегка наклонившись вперед, пристально посмотрел в глаза Кириллу каким-то неприятно колючим взглядом. Гаденький холодок ящерицей прополз по спине парня – этот взгляд явно означал неприятности.

– Не западло, – Кирилл осторожно облизнул внезапно пересохшие губы. – О чем?

– Да обо всем! – тощий снова широко ухмыльнулся, радостно обнажив свой неполный набор зубов. Лицо его собралось сеткой мелких морщинок на лбу и в уголках глаз. Он снова протянул сигареты, – Кури, не бойся! До утра выветрится.

– Нет, спасибо, я не курю, – слегка ошеломленный мгновенной метаморфозой, Кирилл постарался, чтобы его голос звучал максимально вежливо.

– Че, спортсмен?

Шутка оставляла желать лучшего, но парень все же улыбнулся:

– Ага, – он откинул полог одеяла, открывая тощие, не распрямляющиеся в коленях ноги, – бегун!

– Да, неприятность, – Кастет сочувственно оттопырил нижнюю губу. – А это видал?

Он задрал майку, открывая кривой шрам, пересекающий его живот от паха до левой груди.

– Хороша сколопендра, а? – уродливые следы от швов по краям шрама действительно напоминали конечности гигантской многоножки. – Память о бурной юности! – он подмигнул Кириллу и, поправляя одежду, добавил чуть тише, – и об одной незабываемой рыбалке в Сибири.

– В Сибири? – переспросил Кирилл.

– Точняк! В ней, родимой. – Кастет потер шрам. – Только ты первый.

– В смысле?

– Первый рассказывай, как сюда попал.

Кирилл на мгновение задумался. В принципе, ничего страшного не произойдет, если он расскажет этому странноватому типу о своем расследовании. В конце концов, он ведь надеялся это опубликовать.

– Ладно, слушай. Все началось с той грозы…

Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток

Подняться наверх