Читать книгу Воевал под Сталинградом - Виталий Смирнов - Страница 7

У народного поэта Башкирии Мустая Карима есть стихотворение «Я ухожу на фронт», в котором описывается национальный обычай проводов джигита на войну. В нем поэт говорит не просто о любви к Родине, за которую собирается отомстить, не просто мечет громы и молнии на головы фашистских захватчиков, а обытовляет и интимизирует чувство священной ненависти, переполняющее его. Его любовь к Родине вырастает из конкретной люб-ви к маленькому сыну, к отцу, к красотам родного края, к родному Уралу, из верности своей национальной истории.

В стихотворении особую знаменательность приобретают конкретные бытовые детали: отец отдает джигиту своего коня, а мать вручает дедовский клинок. Так джигит становится не просто мстителем за Родину, но мстителем за свой род, как ее частицу, что придает особую психологическую достоверность образу:

Помимо отмеченных, тут масса других деталей, подсказывающих читателю, какие чувства обуревают героя стихотворения: даже верный конь дрожит и бьет копытом землю в нетерпеливом ожидании мщенья…Весьма многозначительна и вера уходящего на фронт джигита, что после его возвращения край родной станет светлым садом…

Я не знаю, как провожали на фронт Гайнана Амири, но едва ли так, как героя каримовского стихотворения: был он уже не молод, перешагнул за тридцатилетие, успел отслужить в армии, окончить пединститут, поработать в Башкирском научно-исследовательском институте языка и литературы, издать шесть прозаических и поэтических книжек на башкирском языке. Да и Акбузат стал бы для него обузой, потому что офицеру-связисту по роду своей фронтовой специальности чаще всего приходилось выступать в роли «пластуна».

Но настрой этого «джигита» был тот же, или почти тот, что и в лиро-эпическом рассказе Мустая Карима. Почему почти? Да потому, что Гайнан Амири уходил на фронт, когда прошло уже около года с начала войны: не лучшее для страны время сбило шапкозакидательские настроения, существенно поколебало оптимизм, заставило задуматься о своей фронтовой судьбе. Поэтому не случайно стихотворение, написанное Гайнаном Амири 2 мая 1942 года – в день, когда в будущем Краснознаменная Сталинградская, а пока просто 124-я отдельная стрелковая бригада отправилась с одной из станций Башкирии на фронт, называлось «Прощание».

Вера в «незакатную славу солдата», а не в реальное его бессмертие – это уже нечто новое, по сравнению с психологическим настроем каримовского джигита. Это уже философское утешение вернуться в страну Салавата хотя бы славным именем, хотя бы неспетой песней.

Гайнану Амири повезло: он вернулся на «пристань счастья», хотя и с ранами, но и с наградами, и прожил после Победы еще около сорока лет.

Можно предполагать, что бригада, в которой воевал Гайнан Амири, пришла на сталинградскую землю в двадцатых числах августа 1942 года, после уничтожительной бомбардировки города. Именно к этому времени относятся его первые поэтические отклики на события, участником и очевидцем которых он стал. В стихотворении, написанном в день рождения (25 августа), Гайнан Амири так воспроизводит картину фронтового Сталинграда:

Эта картина, потрясшая воображение поэта, повторяется и в стихотворении «Город горит», написанном на следующий день, в котором вновь звучит вера в непобедимость Сталинграда:

Стрелковой бригадой, в которую попал Гайнан Амири, командовал полковник Сергей Федорович Горохов, до войны окончивший военные академии имени Фрунзе и имени Молотова. Великую Отечественную он встретил в пограничном Перемышле начальником штаба 99-й стрелковой дивизии Киевского особого военного округа. В составе 26-й армии его дивизия удерживала врага на границе до конца июня 1941 года. Потом с боями пришлось отступать до Умани. Но отступление не было позорным бегством, потому что и дивизия, и ее начштаба за проявленное мужество были награждены орденом боевого Красного Знамени.

Прошел С. Ф. Горохов и через бои под Москвой, получив после стабилизации положения направление в распоряжение Южно-Уральского военного округа на должность командира 124-й стрелковой бригады, которую еще предстояло сформировать и подготовить к боям на сталинградской земле.

26 августа бригада сосредоточилась на левобережье напротив Сталинграда, а на следующий день Горохов получил приказ сформировать группу войск в составе подчиненной ему бригады, 242-го полка дивизии НКВД, отряда речных катеров и моряков и удерживать плацдарм в районе Сталинградского тракторного завода. Наступательные бои были тяжелыми, но гороховцам удалось освободить от немцев ряд поселков, прилегающих к СТЗ, и закрепиться на занятых рубежах. Более пяти месяцев Северная группа войск удерживала этот плацдарм, не сделав ни шагу назад. Еще до завершения Сталинградской битвы, в декабре 1942 года Горохов получил генеральское звание и был назначен заместителем командующего 51-й армией.

С середины октября и до начала нашего наступления гороховская группа сражалась в окружении. О кровопролитности боев красноречиво говорит только один факт: пятачок, защищаемый гороховцами, называли «кольцом смерти». Башкирский поэт писал стихи и в эти драматические дни – настолько велика была сила творчества. И в послевоенные годы, сопровождая свою лирику прозаическими преамбулами, воспроизводящими конкретные со-бытия, которые послужили толчком к созданию того или иного произведения. Вот, к примеру, стихотворение «Я должен пройти – сейчас!» с такой преамбулой: «Группа войск полковника С.Ф. Горохова 15 октября 1942 г. попала в окружение и по 19 ноября продолжала сражаться. Клочок приволжской земли, удерживаемый группой, в штабе фронта именовался «кольцом смерти». Телефонная и телеграфная связь со штармом была немыслима, а рация разбита. Мне – офицеру связи – следовало установить связь».

Поэтические детали, рассказывающие об этом событии, немногочисленны, поскольку каждодневная мясорубка повторялась с завидным постоянством, но весьма избирательны. Внимание поэта сосредоточено только на том, что выбивается из ставшей рутиной фронтовой повседневности, и на психологическом состоянии лирического героя, сосредоточенного на необходимости выполнить свой солдатский долг:

Аналогичную ситуацию воспроизводит Гайнан Амири и в стихотворении «Связь». Ее драматизм в том, что, как прозаически предуведомляет поэт, лирическому герою предстояло ночью пробраться по территории, занятой противником, до штаба 62-й армии шесть тысяч метров, каждый из которых мог в любую секунду оказаться последним. Ситуация эта, как замечает автор, страшнее «виденья подземной геенны». Стихотворение «Связь» показательно для башкирского поэта в том плане, как в эту трудную минуту в сознании его героя оживают национальные мифологические образы. Ему вспоминаются и Сират – мост тоньше волоска и острее пики, протянутый над адом. Сумевший пройти по нему – попадет в рай! И священный родник в Мекке – Зэм-Зэм, обладающий целебной силой. И священное дерево в раю – Гареш. Своим подвигом герой Гайнана Амири заслужил право на райскую жизнь, но сила его духа такова, что ему хочется оставить свою душу на родной земле, которая воспитала и питала его мужество в дни кровопролитных сражений:

И здесь уже, наряду с национальной традицией, проявляется одна из закономерностей советской лирики фронтовых лет. Чувство любви к Родине в ней предстает как проявление высшего нравственного долга, завещанного солдату его предками, впитанного с молоком матери, взращенного с детства всем природным и бытовым окружением. Всем тем, что зовется малой родиной.

В дни Сталинградской битвы Гайнан Амири выполнял важное партийное поручение. На него была возложена охрана боевого знамени 124-й стрелковой бригады, о чем поэт рассказал в стихотворении «Бессмертие», написанном в 1973 году:

Эти мысли развивает поэт и в «Балладе о полковом знамени», посвященной С. Ф.Горохову.

Надолго осталась в памяти Гайнана Амири и одна из трагических страниц Сталинградской битвы, когда в конце августа 1942 года фашисты потопили пароход с детьми, которые переправлялись на левобережье. Этому событию посвящены два его стихотворения – «Пароход» (оно написано по свежим следам) и «Поэзия моя», которое появилось спустя многие годы. Последнее построено как диалог поэта со своей Музой. Написано оно, видимо, в год двадцатилетия Сталинградской победы, когда поэт посетил героический город, оставивший в его памяти незаживающие раны:

И мирная жизнь не может погасить в памяти лирического героя картину гибнущего парохода, скорбное чувство невозможности спасти «детишек, задыхающихся в трюмах». «Оставшись навсегда на поле боя», Муза поэта по-прежнему «угрюма, спокойствие не в силах обрести».

Вообще в стихах Гайнана Амири образы кровавого фронтового детства возникают неоднократно. В стихотворении «Сердце матери» это образ «девчушки без руки», приходившей в солдатские окопы:

А потом, верит девочка, рука отрастет вновь. И солдаты вынуждены, роняя слезу, поддерживать ее святую веру…

Последнее стихотворение, написанное Гайнаном Амири на сталинградской земле, «Прощание со Сталинградом». Датировано оно 2 февраля 1943 года и наполнено неукротимой верой в Победу, с которой уходили на Запад солдаты, сломавшие фашистам хребет в одной из исторических битв двадцатого века: