Читать книгу Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии - Виталий Зотов - Страница 6

На Хиву из Астрахани русский отряд выступал в следующем составе: 2 роты солдат, посаженных на лошадей – около 300, драгунский полк – 600, яицкие казаки – 1400 (100 человек казаков были отправлены с похода из Гурьева в укрепление св.Петра), гребенских казаков – 500, ногайских татар – ок.500, калмыков – 32, черкесских узденей с братьями Бековича – 22, артиллеристов при 7 орудиях и морских чинов около 100. Разных лиц, купцов и людей при обозе, состоящим из верблюдов и подвод – свыше 200. Итого около 3650 человек. (32,с.70). Это данные состава отряда по Макшееву, Абаза пишет о 3 тысяч войск. Правда он исключает из общего числа купцов, вожаков верблюдов и прислугу. Казаков у него 2 тысячи, а конной пехоты 400 человек. (1,с.3). Лобысевич называет 3,5 тысячи, орудий 6, а обоз в 200 верблюдов и 300 лошадей. (29,с.587). Разница у трёх авторов как видим не существенная. Здесь интересно что. Очень маленький обоз в экспедиции. Бекович был первым и последним русским начальником, проведшим через пески отряд с таким ничтожным обозом. На три с лишним тысячи человек всего 200 верблюдов. Это мизер. В степных походах XIXв. количество верблюдов обычно совпадало (округлённо конечно) количеству участников, иногда было чуть меньше, а иногда и больше. В походе Перовского, например, на 5 с небольшим тысячи участников, было более 12 тысяч верблюдов, по 2,5 на человека. У Бековича же получается один верблюд на 18 человек. Верблюд поднимал 16–17 пудов груза, это в лучшем случае. Выходило на человека меньше пуда груза и это на почти двухмесячный переход по Устюрту и по пустыне. Ну, ещё немного груза везли лошади, возьмём условно ещё по пуду на человека. Итого 2 пуда или 32 килограмма на 50–60 дней. Воздухом что ли войско питалось? А ведь в этот груз входили и боеприпасы, и всякого рода снаряжение – палатки, инструменты, подарки хану и разным бекам, да мало ли чего. Так что на продовольствие оставалось совсем пустяк. Не мог с таким обозом отряд пройти такой путь. Что-то тут не то. Об обозе пишет только Лобысевич. Количество верблюдов у него обозначено числом, а не прописью. Может, он один ноль не дописал? 2 тысячи верблюдов это куда ещё не шло, хотя тоже для 3 тысяч человек мало, но 200! Макшеев, например, об обозе вообще ничего не пишет и это странно. Он очень тщательно всегда указывал составы разных отрядов, включая транспортные средства, в дальнейшем по тексту других событий это будет видно. Здесь же он молчит. Такое впечатление, что он не захотел привести в своей работе расчёт груза на человека и этим выразить сомнения, а счёл самым благоразумным просто промолчать.

Но как бы там не было, но отряд собрался и пошёл. Из Астрахани казаки с обозом и лошадьми спешенных драгун и солдат отправились сухим путём, и дошли до Гурьева-городка за 12 дней. Бекович же с драгунами, солдатами и остальными участниками экспедиции отплыл в Гурьев на судах и прибыл туда неделей позже. В Гурьеве экспедиционный отряд простоял лагерем месяц. За время этой стоянки каракалпаки угнали казачьи табуны и захватили казаков 60 стороживших этих лошадей. Бекович каракалпаков этих догнал, всех и всё захваченных ими отбил, и сам захватил ещё нескольких в плен.

Отряд выступил в степной поход 8 июня. (32,с.71). Лобысевич пишет в начале июня. (29, с.587), Абаза же вообще числом не пользуется, а даты приводит по церковным святцам. У него день выхода отряда называется на 7й недели после пасхи. (1,с.3).

Ходжа-Нефес, бывший с отрядом, вёл своего рода дневник, путевые записи. Он, Ходжа-Нефес, уцелел в этой несчастной экспедиции, побывал ещё раз в Петербурге, записи похода стали известны. Вот эти данные движения отряда Бековича-Черкасского от Гурьева до Хивинского оазиса.

Итак, в дороге по Ходжа-Нефесу, отряд пробыл 54 дня, 34 в пути и 20 днёвок. По 50 вёрстной карте Оренбургского края от Гурьева до Амударьи около 900 вёрст. Так как путь этот был проделан в 34 перехода, то средний переход равнялся 26,5 вёрстам. (32,с.71–73).

А вот как движение отряда и развернувшиеся потом события описывает Абаза.

От Оренбурга до Хивы 1,5 тысячи вёрст. Малые караваны проходят этот путь за 30 дней. Князь Бекович-Черкасский тоже шёл быстро. На 8й день он был уже на Эмбе, т.е. сделал более 300 вёрст. За Эмбой началась безводная пустыня, отряд шёл, придерживаясь караванного пути, от колодца к колодцу. На половине пути бывший в отряде караван-баши, старший проводник по имени Кашка и ещё 10 калмыков, тайно покинули отряд, одни ушли в свои кочевья, другие к хану в Хиву. За 8 дней пути от Хивы, Бекович выслал вперёд с сотней казаков дворянина Корейтова (у Макшеева Керейтов), что бы тот уверил хана в своей приязни. Шергазыхан, в свою очередь, отправил на встречу двух хивинцев с подарками, овощи, фрукты, коня, ну и, конечно же, халат.

Под праздник Успенья, на 65й день похода, русский отряд встал в пределах Хивинского ханства на урочище Карагач, в 150 верстах от Хивы. Туда 2 года назад доходил от Тюб-Карагана Ходжа-Нефес с Фёдоровым и Званским (см.выше), так что путь, по которому шёл Бекович-Черкасский, частично, но обрекогносцирован был.

Калмык Кашка, бежавший из отряда с колодца Чилдона в Хиву, за это время, якобы настроил Шергазыхана против русских. Корейтов с казаками были арестованы, все кочевники подвластные Хиве получили приказ спешить на защиту столицы. До русских дошёл слух о сборе 100 тысячного войска. Бекович расположил свой отряд тылом к реке и оградил стоянку повозками, которые составляли его обоз.

Начались хивинские атаки. Хивинцев было 20 тысяч (у Макшеева 24). В первый день они были все отбиты. За ночь русские насыпали валы и втащили на них 6 пушек. На 2й и 3й день продолжались безрезультатные атаки. На 4й день явился хивинец Ходжа-Ишим с предложением хана о мире. Посланец заявил, что нападение на русских произошло без ведома хана! На самом же деле, видя бесполезность своих атак, на совете у Шергазы было решено покончить с русским отрядом обманным путём. Мысль эту хану подал его казначей. К Бековичу отправили двух знатных хивинцев Ходжа-Назара и Кулумбея. Оба целовали коран, Бекович присягнул на кресте. На следующий день Бекович окружённый конвоем в 700 казаков, со свитою, отправился на встречу с ханом. Хан принял князя ласково, целовал коран, устроил пир. После отправились с ханом в Хиву. Основной же русский отряд под начальством майора Франкенберга следовал сзади. (1,с.4–8).

Дальше более подробную картину даёт Макшеев. Следуя с ханом, прошли старую Хиву, т.е. современный Куня-Ургенч, и «аральские пашни» и остановились лагерем на реке Порсунгул, около города Порсун. Франкенберг свой лагерь устроил в 2 верстах от хивинских таборов. Здесь хан уговорил Бековича разделить отряд на несколько частей и отправить их с узбеками на квартиры. Так, мол, легче прокормить отряд. Бекович на эту примитивную уловку и попался. Он из своих 700 человек конвоя отправил 500, оставив себе 200, и то же самое приказал сделать майору Франкенбергу. Тот был поражён приказанием Бековича и, думая, что оно вынуждено у него угрозою, нашёл нужным ослушаться и только после 4го предписания, в котором начальник экспедиции угрожал предать его военному суду, разделил свой отряд на 5 частей и отпустил их с узбеками. (32,с.74–75).

Потом уже, в XIX-начале ХХвв. русскими военными историками, некоторыми, будет муссироваться версия о вменяемости начальника отряда в момент отдачи этого, поистине сумасшедшего приказа. Действительно, подобный приказ может отдать или изменник, или дурак от природы, или внезапно им ставший. Ну, первых два предположения можно отмести сразу. Бекович первым и поплатился своей головой за своё решение. Дурака же царь Пётр на такую должность бы не поставил и подобное дело не поручил. В людях Пётр Алексеевич всё же разбирался, по крайней мере, в той степени, чтобы отличить умного от не очень. Да и проект насчёт Персии Бекович выдал отличный, по сути дела стал автором войны России с Персией в 1722г., так что дураком он не был. А вот внезапное лёгкое помешательство! Говорят, или перед самым началом похода, или вовремя его (тогда непонятно как Бекович об этом узнал?), у него в море во время купания утонула жена с двумя дочерьми, и на этой почве у него началось некоторое помрачение рассудка. (1,с.7–9). Так или не так, однако, действительно, на последнем этапе всего этого предприятия, Бековичем было совершено несколько малообъяснимых действий (об этом чуть ниже). Ну, а последний его приказ Франкенбергу заставляет просто насторожиться и, по крайней мере, не с ходу отбрасывать версию о его невменяемости в тот момент. Трижды! Франкенберг не подчинился приказу Бековича о разделении отряда. Любой, даже дурак, на месте Бековича задумался, почему бы это? Вместе с майором он проделал двухмесячный марш по пескам, только что выдержал с ним трёхдневный бой со много превосходящим их противником, и тут трижды подряд неповиновение. Значит, ему есть причины. Мало-мальски здраво смыслящий человек, даже самодур, а Бекович им не был, наверное, сначала бы разобрался в этом. Нет, Бекович отдаёт последний, 4й приказ, уже в категоричной форме, угрожая судом. Очень похоже на внезапный приступ помрачения рассудка. Или может быть другое, может его перед этим опоили чем-нибудь, кукнаром, например, на азиатском востоке в этом толк знают, а на Кавказе, откуда Бекович был родом, тогда он не был известен. Ну, в общем, что случилось, то случилось. Русские были разъединены на несколько мелких отрядов и реальной силы в массе окружавших их хивинцев уже не представляли. Началось их избиение.

На Руси после этого долго в ходу была поговорка – «Погиб как Бекович». Его и нескольких офицеров зарезали на глазах у хана, затем уже мёртвым отсекли головы. Большую часть отряда постигла такая же участь. Оставшиеся в живых были обращены в рабство. На родину вернулись очень немногие, считанные единицы.

В Хиве началось ликование. Как же, такая блестящая победа! Адарские ворота в Хиве были украшены головами князя Симонова и Экономова, голову же Бековича Шергазыхан послал в подарок бухарскому хану. Тот подарок не принял, отослал обратно, приказав спросить у Шергазы, давно ли тот стал людоедом? (1,с.8).

Так вот закончилась эта экспедиция, однако прежде чем переходить к следующему подразделу этой части главы, следует немного сказать о хивинском войске того времени, данные о нём тогда уже были.

Регулярного войска в Хиве не было. В случае войны хан просто приказывал объявить по базару, что бы в назначенный срок и в определённом месте собрались все записанные в войско, на добрых конях, с оружием и припасами. Сборы бывали обычно длительными. Хан со свитою выступают в степь с ближайшим отрядом, где-нибудь поджидают дней 15, пока собираются остальные. В походное время войска не получают продовольствия. Чаще всего 2 или 3 воина вскладчину покупают верблюда, на который вьючат припасы месяца на полтора. Кто победнее припасы возили на лошади, на которой ехали сами. Съевши всё, жили воровством, резали чужой скот. Лучшие стрелки в походе окружают хана, когда-то их было около тысячи. Хивинцы плохо стреляют, ружья у них плохие, тяжёлые, надо было класть на подставку и воспламенять заряд не курком, а при помощи фитиля. При отряде следовало с десяток орудий – ихняя артиллерия. Снаряды пушек запихивались во внутрь обёрнутыми тряпками. Из таких пушек не попадали в цель даже на расстоянии 100 сажень, рассчитывая только на шум от их пальбы. Артиллерийскую прислугу составляли в основном русские пленники. В одно время начальником хивинской артиллерии был русский крестьянин, захваченный на рыбных промыслах на Каспии, некто Лаврентий. Это было потому, что русские никогда не покидали своих орудий, как это часто случалось с узбеками. Несмотря на то, что к хивинскому войску пристроились подвластные хану кочевники – туркмены, киргизы, каракалпаки – это войско не могло удержать наступление русских, даже во время похода, а выдержать битву и того менее, хотя хивинские ханы могли двинуть в поход от 20 до 25 тысяч всадников, вооружённых саблями и копьями. Хивинцы бросались в битву запальчиво, но если встречали отпор, то обращались в бегство и уже неспособны были повторить атаку. (1,с.16–17).