Читать книгу ЧТЕЦ ДУШ. Большая Игра Темных Сил - Вия Мирт - Страница 6

Едва дождавшись сумерек, Матрена взяла такси и доехала до Северного района. Демон неудовлетворенной сексуальности отчаянно жаждал новых жертв, что вынудило ее начать действовать. Боялась ли Матрена кочевников, когда проходила через дыру в стене? Одиночества боялась сильнее. Иногда, не попытавшись, мы сожалеем сильнее, чем когда попытаемся и ошибемся. И пусть попытка тщетна! Нужный лунный день бывает лишь раз в месяц. Еще один месяц ожидания и одиночества, если не попытаться сейчас. Катастрофа лишила ее всего, чего она не успела лишить себя своим характером. Впрочем, сын остался жив, за что Матрена неустанно благодарила небо.

Укутавшись в черный плащ с капюшоном и стараясь не светить фонарем, она добрела окраиной леса до погоста. Да, кладбище довольно сильно пострадало, но все же ей удалось найти подходящую для ритуала могилу. Ведьма поставила корзинку со всем необходимым на землю и приступила. Но как только она начала текстовую часть, слезы хлынули из глаз. Ведьма опустилась на колени и разрыдалась, словно девочка-подросток. Так жалко ей стало себя! И так истосковалась она по любимому ремеслу! Ей вспомнился ее старый дом на границе с поселком. Пруд, где зимой делали прорубь для закаливаний. Коты и ее красота. Еще маленький сынишка, который точно пока не упорхнет из гнезда. И толпы мужчин. Один пришел как-то к ней с внезапно настигшим его половым бессилием. Стоит и дрожит. И сказать стесняется. Ух, как она его полночи лечила потом! Так залечила, что он жить остался на какое-то время!

– Об одном вас прошу! Я заклинаю! – воскликнула она, вознеся руки к небу. – Дайте мне мужчину!

Наплакавшись вдоволь, Матрена оставила щедрый помин из вина, куриной тушки, кутьи и атласных лент. Она поднялась с колен, чтобы уйти восвояси. Но не успела повернуться спиной к рабочей могиле, как ощутила удар по голове. Сознание покинуло ее.

Очнулась она уже засветло. Солнечные лучи упрямо пробивались через пролесок и заглядывали в окно русской избы. В печи еще тлели ночные угли и воздух был как будто настоящий, живительный. Опомнившись, Матрена вскочила и хотела бежать. К ее удивлению, одежды на ней не оказалось, а нога была прикована самодельным наручником к тяжелой кованой кровати, на которой она сидела. Ведьма осмотрелась еще раз. Ее вещи были аккуратно разложены на печи. Кто-то заботливо их высушил от ночной влаги леса и кладбища. Дверь в сенях скрипнула, Матрена прижала одеяло, чтобы прикрыть грудь.

Вскоре в избу вошел мужчина. Косматый, бородатый, в чистой, но уже видавшей виды одежде. Он протянул ей поднос с калачом и молоком:

– Ешь!

Матрена высокомерно отвернула голову.

– Слушай, городская выдра, ешь или я тебе силком затолкаю! У меня нет настроения с тобой возиться! – кочевник поставил поднос на кровать подле нее. Затем снял ее одежду с печки.

– М-м-м… Плащик! Блага цивилизации! Я таких давно не видел. Удобный, наверное. Жаль, размер не мой! – и он подал все ее высушенные вещи.

Матрена изумленно хлопала глазами. Страшно ей было не от возможной и скорой расправы, которая теперь уже весьма сомнительна. Зачем кормить кого-то, если собираешься его убить? Ее заботило лишь, было у нее что-то ночью с этим варваром или нет. В конце концов, по легенде, когда-то на заре времен пещерные тролли именно так ухаживали за самками: дубинкой по голове, в пещеру и бесчинствуй над телом в отключке! Неужели высшие силы так над ней подшутили? Незнакомец как будто прочел ее мысли.

– Что? Ну не-е-е-т! Не думай даже! Я не некрофил и в трупы не тыкаю! – бородач засмеялся, а Матрена почувствовала гнев.

– А ты самоуверенная баба, да?

– Тогда зачем это все? – растерянно поинтересовалась она и подумала: «Дожили, даже лесной отшельник не позарился!».

– Моя дочь на сносях. Живот уже опустился книзу. А на днях начались какие-то ноющие боли. Уже совсем скоро стану дедом. Но у нас нет врача. Ты же ведьма! Ведьмы умели принять роды!

– Но… Но я не умею. Я же городская. Я только у кошек роды принимала.

– Ты книги умные читала?

– Да, но юридические… – пыталась возражать пленница.

– А сама-то рожала? – кочевник стоял на своем.

– Да, у меня сын. Уже взрослый.

– Так вот, других вариантов у нас нет. А кто-то из ваших городских сыночков мою дочь обрюхатил. Так что разруливай!

– Кто вдул, тот пусть и разруливает! – надменно произнесла Матрена.

И тут же косматый бугай вмазал ей разок по лицу. Матрена почувствовала себя жалкой от безысходности и слабости. Засунув обиду куда подальше и дожевав завтрак, она спросила:

– А сколько лет роженице?

– 23 года, – мужчина ответил, почесав затылок.

– А где ее мать?

– На том свете.

– Может, в больницу?

– Да? Чтобы внука отобрали, а дочери капсулу под ухо и на цепь? – рассердился косматый бородач.

– А у тебя она не на цепи? – вновь дерзко ответила она, намекая на свои оковы.

И снова получила по лицу. После трапезы тиран позволил ей одеться и за шкирку потащил к бане.

– Алена, ну-ка сюда иди!

Из сеней вышла хрупкая девочка с огромным животом. Лохматая, с огрубевшими руками, заросшими бровями и пробивающимися усиками над губой. «И у кого на тебя встал-то, дикарка неотесанная? – пронеслась у Матрены мысль. – Э… Впрочем, здесь такие джентльмены, что выбора и нет, похоже…». Бородатый взашей загнал обеих в баню, поставил ведро, открыл небольшое окошко и запер дверь снаружи. Девушка освободилась от одежды, оставшись в сорочке. Матрена тоже. На лавке они обнаружили питьевую воду, простыни и кое-какие травы. Помещение было согрето и проветрено. На полу стояло корыто с чистой теплой водой.

– Что же, мы здесь надолго. Давай знакомиться. Я Матрена, – ее голос звучал чуть дерзко и резко.

– А я Алена. Вы повитуха? – девушка выглядела затравленным кроликом. Большие грустные глаза. Почти такие же большие, как ее живот.

– Нет, я пленница. Я только у кошек роды принимала, – Матрена виновато улыбнулась и пожала плечами.

После этих слов Алена заплакала.

– Ну-ну, не плачь, – Матрена погладила девушку по спине.

– Я не рожу сама. Я чувствую. Но он не пускает в больницу, – Алена ткнула пальцем в сторону запертой двери.

– А кто отец ребенка?

Тут девушка расплакалась еще сильнее.

– Я собирала ягоды в лесу. Мы здесь так питаемся. И на зиму запасаем. Потому что, если не пойдет поезд с продуктами, мы умрем зимой. Их было пятеро. Малолетки лет по пятнадцать. Не наши, не деревенские. Один прыгнул на меня сзади и повалил. По очереди держали меня и насиловали. Больше я их не видела. Отцу рассказала, он избил меня. Сказал, что сама виновата: вертела, мол, хвостом, где не надо.

Матрена встала на лавку и смотрела в маленькое окошко. Несколько домиков, баньки, куры, козы. Люди в сильно поношенной одежде шныряли по своим делам. И никому не было дела до происходящего. Когда человек вынужден выживать любой ценой, его мало интересует духовная сторона. Душа становится черствой, а разум примитивным, но практичным. Конечно, женщине тяжело в таких условиях. Остаться здесь было геройским решением. Если это было обдумано. Но большинство осталось при отцах и братьях ради общего ощущения безопасности. Податься им некуда. Трудная и несчастная жизнь в удовлетворении мужских потребностей и амбиций.

– Алена, а ты сама хотела бы в больницу? – серьезно спросила ведьма.

– Отец убьет меня, – глаза беременной сделались еще круглее и испуганнее.

– Ты хотела бы? – акцентировала Матрена слово «ты».

– Да. Я не хочу умирать, – тихо ответила девушка. В ее голосе сквозила безысходность.

– Тогда давай-ка выбираться отсюда! Ты бежать можешь?

– Я не знаю, – Алена погладила свой огромный живот.

– Односельчане твои кинутся за нами? – Матрена пыталась взвесить риски, но мириться с участью жертвы точно не собиралась.

– Да, мой отец староста!

– Черт подери! Свезло, так свезло!

Обед обеим подали по расписанию прямо в бане. И даже принесли рулон туалетной бумаги и чистые полотенца. Но дверь снова оказалась заперта. Матрена не хотела, чтобы роды начались при ней. В случае плохого исхода этот бугай мог проломить ей голову. Она могла бы бежать одна и оставить мать и ребенка на верную смерть. Пока она ковыряла заусеницы на пальцах и ломала мыслительную систему, стемнело. Дверной засов скрипнул глубоко в сумерках.

– Алена! – раздался тихий опасливый женский шепот.

– Дана? – встрепенулась Алена.

– Я открыла дверь. Отец твой пьет самогон с мужиками в избе. Сейчас налижутся. Бегите. Я оставлю дверь открытой.

– Спасибо!

Вскоре две женские фигуры выскользнули из бани и скрылись среди ближайших деревьев. Проложенной тропой идти было нельзя. Стемнело. Где-то кричали совы. Летом темнеет поздно. Значит, будут проблемы с транспортом, когда они войдут в черту города. А во мгле так легко сбиться с пути! Решили идти к кладбищу, а уже оттуда краем леса к городской стене, потому что Матрена плохо ориентировалась на местности. Обошлось без происшествий, но на половине пути у Алены отошли воды и начались схватки. Она делала большие остановки, опиралась на ближайшее дерево и усиленно дышала, превозмогая боль. Около двух часов ночи они пролезли в дыру. Алена легла на первую попавшуюся скамью.

– Я больше не могу! – прошептала она сквозь слезы.

Матрена благословила небо, что плащ оказался на ней, а в кармане все еще лежал нэтфон. Она не помнит, как одевалась. И не помнит, все ли вещи забрала. Женщина судорожно разблокировала устройство и запустила приложение для такси. По ночному городу ездили только такси с автопилотами, они не превышали скорость и не парковались в неположенных местах. Было довольно прохладно, Алена дрожала и корчилась от боли. Матрена укрыла ее плащом, а сама задрожала. Наконец через 20 минут свет фар ослепил их. Матрена засунула Алену на заднее сиденье, а сама села спереди:

– В больницу Северного района. Приемный покой. Быстрее!

Аэромобиль тронулся.

Все двери в больнице были заперты на ночь. Алена стонала на больничной скамье, а Матрена стучалась во все окна. Открыть не торопились. Тогда она набрала мелких камней и начала бросать по оконным стеклам. Тяжелая дверь распахнулась, и холодный больничный свет ослепил ведьму.

– Там роженица! Пожалуйста, помогите.

Через мгновение в проходе появилась пожилая женщина с каталкой. Матрена за шкирку подтащила Алену к старухе и уложила.

– Вы состояли на учете? – спросила старая медсестра на пути к покоям.

– Нет… Я… Я из-за стены, – испуганно выдавила Алена.

– Вы без капсулы? – строго спросила возникшая неведомо откуда врач женского отделения.

– Без капсулы.

– Но мы не можем принять вас!

Здесь Матрену не на шутку охватило беспокойство.

– Я с капсулой, проведите по системе, как будто это я рожаю, – вдруг выпалила она, сама того не ожидая.

– Женщина, мне неприятности не нужны. Вы вообще кто? – врач явно решила корчить из себя законопослушную леди.

– Я… Я из Осиновой Аллеи, – Матрена старалась отвечать как можно увереннее, хотя понимала, что аргумент так себе.

– Я вас поздравляю. Вот и катитесь туда и там причиняйте неприятности! – врач собралась было уйти.

– Она рожает мальчика! Вы обязаны спасти жизнь пациенту мужского пола! Я повитуха, я наблюдала ее всю беременность. Это мальчик, говорю вам!

– Только этого не хватало! – злобно процедила врач. – И примешь – на каменоломни, и не примешь, а она мальчиком разродится, – туда же! Эй, дежурный, готовьте операционную под кесарево. Не родит сама!

– Спасибо! – прошептала Алена и расплакалась.

Дальше Матрену не пустили. Она легла на кушетку в коридоре и свернулась калачиком.

Огромные круги света ударили Алене в лицо. Несколько человек медицинского персонала склонились над ней. Через минуту ее переложили на операционный стол. Медсестра разрезала ножницами ее одежду и освободила тело. Она впервые увидела робота. Тонкие металлические руки измерили давление, затем кислородная маска заставила Алену лететь вниз со скоростью света. Она слышала обратный отсчет, но глаза перестали слушаться приказов мозга. 10, 9, 8…

Алена рухнула с высоты на залитую солнцем летнюю поляну, испугав белые парашюты одуванчиков. Они разлетелись в разные стороны. Это была поляна из ее детства. Больше не было ни больно, ни страшно. И живота не было. Она привстала, опершись на локти. Поодаль показалась фигура матери. Мать рвала полевые цветы и была так же молода и красива, как во времена детства Алены.

– Мама! – крикнула девушка. Ее голос зазвучал по-детски.

– Догоняй! – отозвалась фигура в венке из полевых цветов и бросилась наутек.

Алена встала и побежала следом. Розовые ленты развевались на легком летнем ветерке. Точно такие же, как те, которые мама вплетала ей в косы, перед тем как отвести в детский сад. Алена выбежала на берег небольшой речушки. Мать полоскала там белье, как раньше. Алена подошла и дотронулась до ее плеча. Мать обернулась и улыбнулась.

– Мама, я умерла? – поинтересовалась Алена обеспокоенно.

– Нет, это я умерла. Тебе еще рано, – мама по-доброму снова улыбнулась.

– Когда я умру, я попаду сюда?

– Не обязательно. Ты попадешь, куда захочешь.

– Зачем я здесь?

– Чтобы услышать то, что я скажу тебе. Ты должна быть мудрой. Этот мальчик спас тебя. Ты можешь остаться в Новой Жизни. Позволь вшить себе капсулу, пройди тесты. Ты не должна возвращаться за стену. Может, ты полюбишь этого ребенка?

– Я не знаю, чей он.

– Он твой. И он подарил тебе новую жизнь. Как и ты ему. Ты должна взять себя в руки и принять ответственность за себя и своего сына.

– Откуда ты знаешь, что это сын?

– Я знаю.

– Но мы еще увидимся?

– Нет. Мне не место в твоем мире. Но я буду приглядывать за тобой. А сейчас просыпайся, просыпайся, родная моя! – мать поцеловала ее в лоб как в детском садике, прежде чем уйти на работу.

Изображение поплыло. Алена больше не видела ни речки, ни матери. Она слышала незнакомые голоса. Сознание вернулось к ней. Она открыла глаза в белой палате с огромными окнами.

– Поздравляю, у вас сын! – сказала пожилая медсестра, которая принимала ее. – Но не шевелитесь пока. У вас шов.

Алена кивнула.

– Я могу посмотреть на него?

– Конечно. А еще у вас посетитель.

В палату вошла Матрена. Чумазая, растрепанная, но с накинутым на плечи халатом.

– Откуда вы узнали, что у меня сын? – спросила ее Алена, улыбнувшись.

– Вообще-то по форме живота. У меня была такая же. Но я не была уверена. Это был единственный шанс, и я соврала, – Матрена засмеялась.

– Матрена, у меня никого здесь нет. Могу я вас попросить?

– Да.

– Сообщите моему отцу, что я умерла. И ребенок тоже. Скажите ему, что мы не успели вовремя. Я истекла кровью. И отдайте ему это, – Алена сдернула с шеи старый нательный крестик на ветхой веревочке и протянула Матрене. – А еще позовите кого-нибудь, чтобы вшить мне капсулу и сделать тесты. Не знаю, что нужно для этого.

– Я все сделаю, не переживай. Как назовешь сына?

– Мою мать звали Александра. В честь матери назову. Будет защитником Отечества!

Матрена кивнула и выскользнула в коридор, когда медсестра принесла показать мальчика матери.

2

Едва открылись двери таверны, завсегдатаи уже сползлись обмусолить происходящее. Визит чиновника не на шутку обеспокоил Голема. И все грешили на Фрейю с ее формулами.

– Он взял гримуар с работами новичков с собой, – доложил Кот и хлебнул кофе из крошечной чашечки-наперстка.

– Что он там нашел?.. – задумчиво, скорее сам себе, произнес Голем.

– Эти рунисты нас всех на рудники отправят! – тревожно вставил Арман.

– Заткни бесовское хлебало! – рявкнула Прасковья.

– А что Фрейя? – из-за спины Прасковьи прошипел Сет.

– Никто не знает, где эта аристократка скандинавская, – усмехнулся Кот.

– Как явится, сдай ее Чтецу Душ. Мы должны понять, что ему от нее надо, – скомандовал Голем. Кот кивнул.

Полубунтари сами ставят себя в нехорошее положение. Людям с сомнительным видом деловой активности всегда есть чего опасаться. Их не трогают власти, пока от них нет проблем. До поры до времени на все их нарушения закрывают глаза. Им кажется, что они прогибают систему под себя. Это даже является поводом для их раздутого самомнения. Но на самом деле созданы все условия для того, чтобы в любой момент было правовое основание взять любого из них за задницу. И когда появляется что терять, любой из них сдаст всех, лишь бы отвести пристальное внимание власти от своих интересов. Голему совсем не хотелось снова шаманить на каждый кусок хлеба. Таверна приносила скромное, но стабильное пропитание, давала ему теплый угол и несколько рабочих мест его соратникам.

– Смотрите, кто идет! – хихикнул Арман.

Фрейя надменно оглядела помещение. Кот тут же достал нэтфон и отправил сообщение Ивану. Затем приобнял Фрейю за плечи и любезно предложил ей кофе за счет заведения. Фрейя почуяла неладное от такой любезности, но согласно кивнула. Все смотрели на нее, как-то ехидно улыбаясь. Не прошло и 15-ти минут, как Иван в униформе Чтеца Душ вошел в заведение. Все умолкли и стерли усмешки с перепуганных лиц. Кот как бы невзначай указал на Фрейю и встал на служебное место.

– Могу я с вами переговорить, сударыня? – вежливо, но настойчиво произнес Иван.

– Д-д-да… – выдавила Фрейя и поставила чашку на барную стойку.

– Учебный зал в вашем распоряжении! – произнес Кот, указывая пальцем на открытую дверь в подвал.

Иван вошел первый, не снимая капюшон. Фрейя тихо проследовала за ним. Камин уже был разожжен. Иван положил гримуар на стол у камина и открыл нужную страницу.

– Фрейя, я хотел спросить у вас, знаете ли вы лично автора этих формул? – Иван ткнул пальцем на разворот с формулами Арфы.

– Да, это моя ученица. Училась у меня какое-то время назад.

– Как давно? – взгляд Чтеца Душ стал пристальным, губы напряглись.

– Что-то не так? – Фрейя явно испугалась.

– Все нормально. Просто ответьте мне, как давно? – Иван настаивал вежливым, но холодным голосом.

– Я не помню, – Фрейя пожала плечами.

– Примерно.

– Она нарушила закон?

– Нет. Мне надо знать, кто эта женщина, жива ли она, – Чтец Душ явно не хотел вводить незнакомку в курс дела, но и отступать не планировал.

– Это было почти сразу, как мы вышли из-под земли. Она училась у меня в базовом классе по рунам. Потом какое-то время заходила в школу. Эти гримуары я уберегла во время катастрофы. Она училась у меня несколько лет. Точнее, она училась до катаклизмов. Но я точно знаю, что она жива. Она пару раз заходила в школу, когда мы только-только обосновались здесь, после этого исчезла.

– Как она выглядела? – голос Ивана сделался мягче, он слегка покусывал губу в нетерпении.

– Рыжие волосы. Среднего роста. Глаза у нее были разного цвета: один карий, другой зеленый. Но я уже несколько лет не видела ее, – Фрейя ощутила себя словно на допросе. Она мысленно гадала, чем же ему интересна эта Арфа.

– Благодарю вас! Вы не знаете, куда она могла поехать?

– Нет. Я не общаюсь близко со своими студентами.

– Могу я оставить этот гримуар у себя? – он вновь не дождался ответа и убрал гримуар под мышку.

– Да, Ваша Мудрость, – Робко ответила Фрейя в надежде, что отделалась легким испугом.

– Если Арфа когда-либо вернется, прошу сообщить мне незамедлительно. Не буду больше отнимать ваше время, – Иван вышел так же решительно, как и вошел.

Фрейя какое-то время стояла ни жива ни мертва. Ладони ее похолодели и вспотели. Наконец она выдохнула. И выдохнули все, видя, что Чтец Душ покинул таверну.

Иван шел в задумчивости по хорошо известному маршруту к ратуше. В его голове бесконечно стучала только одна мысль: она жива! Но где она? Почему в базе нет ни одного упоминания о ней? Всякий раз, когда он задавал вопрос оракулу, сигнификатор Арины выпадал с Тайником и в Пустоте. То ли она прячется намеренно, то ли находится в резервации для преступников. Возможно, она погибла, а тело так и не нашли. Этот Демон Пустоты сводил Ивана с ума. Если она стала дикаркой, то как могла прийти в школу? Но если это не так, почему же ее нет в базе?

3

Мысли об Арине всякий раз ввергали его в бездну прошлого. Память слоилась в нем как многоуровневый коктейль, открываясь то одним вкусом, то другим. Сегодня мысли перенесли его в тот день, когда он в последний раз пришел к бабушке на ужин. Пришел разбитый, через пару дней после рокового разговора с матерью. Мысль об Арине, словно паучиха, задевала все основные нити его жизни. И лишь бабушке он мог доверить свои сомнения.

Иван снова в своей памяти повернул ключ и вошел в квартиру бабушки. Он зажег свет в прихожей. А дальше не помнил сам себя. Он нашел бабушку уже синей, с петлей на шее. Она убила себя сидя, задушила кушаком от халата, умышленно привязав его к ручке шифоньера. У Ивана не было времени на шок. Молниеносно и бессознательно он опустился на колени рядом, сквозь слезы отчаяния и ужаса ослабил петлю и попытался делать искусственное дыхание. Он до сих пор помнит тот трупный привкус на своих губах. Время как будто остановилось. Сложно сказать, как долго он пытался реанимировать бабушку. Но мертвые оживают только в сказках. Обессилев, он лег на спину рядом и просто плакал.

Приехавшая «Скорая» зафиксировала суицид через повешение, а также три сломанных ребра из-за попытки реанимировать покойную. На кухонном столе он нашел завещание, по которому квартира переходила к нему. Отец, узнав о случившемся, не проронил ни слова, лишь отдал свою кредитку для организации похорон. Затем собрал вещи и ушел из дома на несколько месяцев. Оказалось, жил с новой пассией. Похороны полностью легли на плечи Ивана. Мать же бегала по бабкам. Неделю спустя после похорон Иван отбыл к месту службы.