Читать книгу Расцвет Рагнарёка - Влад Волков - Страница 3

Путешествие в Мимир благодаря восстановленному Радужному Мосту и Вратам Иблиса не заняло много времени, однако в скалистой местности, занесённой снегами, ещё требовалось отыскать сам храм, в котором хранится оружие.

Все утеплившиеся мехами, в капюшонах, толстых валенках, группа путешественников пробиралась от поселения к поселению. Где-то жили люди, где-то гномы, чаще всего норды, и все одинаково жаловались на необычайно сильные морозы.

– Какие красивые! – воскликнула Диана в одну из лунных ночей, когда они были свидетелями миграции красивых и больших северных оленей под небесные переливы розовых и бирюзовых оттенков.

А вот к водоёмам за ловлей рыбы не подходили: там чаще всего уже обосновались белые медведи, с которыми вступать в конфликт отряд не желал. Некоторые реки здесь покрывались толстой коркой льда, при этом настолько прозрачной и чистой, что, пресекая их, Вир, Кьяра, Ханна и Ди восхищались, как хорошо видно рыбу, плавающую где-то под ними, иногда с любопытством приближавшуюся к самой поверхности. Остальным это зрелище казалось обыденным или же малоинтересным.

Доходили слухи о катаклизмах – где-то таяли ледники, начинались наводнения, замки сотрясались от землетрясений, а в пустыне Нид, говорили, происходят песчаные смерчи. Здесь же выдалась необычайно суровая зима. Диана шагала, вдыхая морозный воздух, что даже лицо с раскрасневшимися щеками и носом не чувствовала.

Кьяре было особенно тяжело. Тёплый родной Лонгшир, сухие степи, влажные тропики, даже пустыни Таскарии были ей гораздо комфортнее, чем вот такие морозы. При этом здесь она из-за повышенной влажности холод ощущала куда чётче, чем во время их пребывания в Северных Королевствах. То и дело Ди слышала, как она туже затягивает верёвки на одеянии, стучит зубами. вздрагивает, произносит какое-нибудь «брр», тряся головой.

Климат здесь был похожим на тот, что в Норде, но более суровым. Лиственных деревьев, казалось, не было вовсе. Сплошняком густые хвойные леса, особенно секвойи и кедры необычайной высоты. Гномы с этих земель чаще всего и торговали орехами да их маслом. Трав и кустарников было довольно мало. Снег шёл липкий, собирался на ворсинках меховых капюшонов, делая те тяжелее и тяжелее, оседал клочьями, сгустками на шарфах, лип к валенкам, к шубам: постоянно требовалось отряхиваться.

Ханна с Бромом, казалось, мороза не ощущали вовсе. Резвились, бросались снежками то друг в друга, то в остальную компанию вместе с проказником Фудзином. Вирбий, заявляя, что для согрева необходимо энергичнее двигаться, иногда к ним присоединялся. А на привалах активно играли в карты на мелкие монеты и припасы. Гном-чародей поначалу ворчал, зачем это его с собой потащили, но по итогу как-то свыкся с участием в этом походе. Софра с Ядвигой большую часть пути шагали молча, а вот их проводник Фудзин болтал без умолку.

– Я ему говорю: так вчера ж на треть дешевле было. А он мне: потому что скидка была. Я ему: а сегодня? Он мне: а сегодня уже скидки нет. А я ему: но вчера же была! – всё рассказывал бог ветров какие-то свои истории.

Когда становилось слишком уж ветрено, он защищал всю компании, собирая морозные потоки в свой большой мешок. Софра находила это его умение крайне полезным, а вот Ядвига только и вздыхала, зачем они на компанию Фудзина согласились. Уж лучше бы, мол, Радогоста, тот хотя бы симпатичный мужчина был. А Софра ответила, что бог ветров точно знает дорогу к святилищу, был там не раз, и разговорчивый проводник всё ж таки получше, чем загадочно-молчаливый.

– Лучше б Кассандру взяли. Вообще, ваша идея ж была с ней нянькаться, чтобы сразу получать предсказания. А то увидит чего, а мы незнамо где. А видения она способна получить про всё, и про нас в том числе, – проговорила атаманше Ядвига.

– Я взяла её под опеку из-за способностей, ты права. Но это не значит, что я совсем бессердечная тварь, которая потащит ребёнка на вот такие морозы, – отметила Софра. – Пусть побудет в замке у некроманта. Это ведь тьма посылает ей видения. Может, он что посоветует или как-то натренирует её. Кассандре полезнее сейчас быть с кем-то ещё.

– Вы ведь тоже некромант, – отметила тёмная эльфийка с большим луком за спиной.

– Да, но Кассандра-то – человек, – чуть повернула голову, переведя на собеседницу взор алых глаз из-под чёрной чёлки с красной прядью, атаманша. – Ей лучше быть с Бальтазаром, его навыки пригодятся получше моих.

– Как вы вообще? Посвятить себя убеждению, что богов нет, а теперь с ними сотрудничать? – поинтересовалась Ядвига.

– А ничего толком не поменялось. Домну всё ещё остаётся лишь генеральшей из прошлого, впавшей в глубокий сон. А те, кто собрался за столом, это духи-хранители, обретшие форму и плоть. Это боги не в том понимании, что им нужно молиться и приносить дары. Они… просто как высшие силы. Сущности вне нашего понимания по своей природе, – отвечала та. – И мы сплотились, чтобы спасти мир от хаоса. Я их воспринимаю как толковых союзников. Как коалицию магов, если хотите, с учётом их способностей, вон как у Фудзина. Я всё ещё не собираюсь никому поклоняться, если ты об этом. – Всплыла улыбка на её молоденьком миловидном лице. – Всё, что я делаю, направлено на благо фоморов. И ваше с Ханной и Вальдемаром в том числе. Из городков на болоте мы неплохо поднялись. Не важно, на чьи средства, главное – результат.

– Вот всегда ты так, – качнула головой собеседница. – Все средства хороши. Цели всегда оправдывают любой способ их достижения. А как же репутация? Вокруг думают, что «тёмные эльфы» – это что-то злое и мрачное, нас сторонятся люди, другие эльфы, таскарцы и вовсе помнят, как мы уничтожали богов.

– А теперь мы им помогаем, – остановила её своим железным тоном атаманша. – И таскарцам, вернув ожерелье, и альвам Лонгшира, и людям из Вольных Городов, недаром же у меня пакт с некромантом. Думаешь, меня не волнует моя репутация?

– Тебя волнует репутация о себе, как о несгибаемой и суровой правительнице, – хмыкнула Ядвига.

– Потому что все будут делать то, что я скажу, – чуть наклонилась в её сторону Софра, особо выделив «я» своим голосом. – Это на моих условиях идут сделки с Таскарией и поставки оттуда. Это я наняла Бальтазара для поиска Казимира. Я без согласования с королями Лонгшира вывезла их вместе с подданными. Здесь я решаю, и значение имеет лишь моё мнение.

– И контрабандой с Нитт тоже руководила ты, – напомнила собеседница.

– Это тоже позволило фоморам подняться. Знаешь, Ядвига, иногда самый хороший и правильный путь для твоего народа – не всегда самый честный. Я – атаманша фоморов. Я не строю из себя святошу и праведницу. Но никто не сделал для Арьеллы больше, чем моя семья. У матери и отца никогда не было на меня времени. Я избалованным ребёнком росла сама по себе. Сама овладела клинками, научилась драться с такими подругами и друзьями, как Висла и твой муженёк, даже стриглась сама, выставив три зеркала и свечу. У меня всегда были деньги, но то, как я ими распоряжалась, зависело уже от меня самой. На что тратить, во что вложить, как использовать. Я сделала себя той, кто я есть. И спроси Вальдемара, умею ли я жертвовать собственными интересами ради общего блага.

– Что? Он тоже разводил тебя на гениальные «дела» и предпринимательские решения? – рассмеялась Ядвига под мягким опускающимся снегопадом.

– Он с детства такой был. Пойдём, говорит, рыбы наловим и продадим. А потом налог на ловлю, налог с продажи, я ещё должна там осталась кому-то, будь он неладен, выдумщик этот, – усмехнулась панночка. – Просто кладезь «гениальных» идей… Потом удумал лесных яблок собрать и сидра наделать… Та ещё история. Когда ребятню ловят с двумя бочками выпивки… А ведь родители думали на меня. Выговаривали, что это меня власть и деньги развращают: мол, это я была лидером «банды»…

– Ты и была, – вновь усмехнулась собеседница, слегка ткнув панночку локотком сквозь медвежью шубу. – Сколотила банду вокруг себя, благодаря которой и возглавила нынче Арьеллу. Следили за порядком, как ополченцы, судили виновных в преступлениях, раскрывали те, предлагали идеи строительства дозорных вышек, частокола, бегали в патрулях. Ты с юности только и посылала отряды на задания. Выросла… а ничегошеньки не изменилось.

– Даже грудь не выросла, – пробубнила атаманша.

– Не знала, что тебе не чужда самоирония, – улыбалась Ядвига.

– Нет, Вальдемар мне как-то так и сказал про тебя. Я ему брякнула что-то наподобие: «да она ж следопыт, кроме стрельбы из лука, ничего не умеет». А он в ответ: «а ты сиськи её видела!», – покачала головой пани Софра.

– Вот он чего на стрельбище прибегал каждый день. Поддерживал меня, типа. А сам глазел, как блуза едва не рвётся. Я потому на шнуровке и носила, чтоб никакие пуговицы не могли отлететь, – порозовела собеседница отнюдь не от мороза.

– Все мужчины такие. А у тебя всегда всем на зависть фигура была, что уж тут. Но я ж права была и на этот раз, – гордо ухмыльнулась атаманша. – Ты, кроме стрельбы, никогда ничем не увлекалась. Никогда не видела девчонку, которой важно не столько попасть в центр, сколько в абсолютно каждое кольцо мишени. Дотошная, настойчивая, увлечённая. Тогда я и поняла, что сделаю тебя командиром стрелков, – произнесла атаманша.

– Вернуть бы то беззаботное время, – вздохнула Ядвига. – Вальдемар так ухаживал, было мило. Дурак он, конечно, ну так что теперь, не любить его, что ли?

– Зато с ним нескучно, – отметила Софра. – Береги его, хороший фомор. Он же хочет всегда как лучше, а то, что его заносит всегда в мышлении… Так он ж от чистого сердца мечтает разбогатеть, чтобы и ты, и Ханна жили в достатке.

– Это да, – закивала собеседница в капюшоне. – Зато дочь умелица вон какая. Вместо того, чтобы новый стул покупать, она лучше починит там ножку или спинку. Зашьёт костюм, сварганит подсвечник, плести обожает. Вся уже в этих бусах, фенечках, словно шаманка дарков из Таскарии. Надо б ей жемчуг подарить на следующий День Рождения. Главное, чтобы Вальдемар там опять гениальный план праздника не придумал…

– Он здорово выручает, когда во внешнем мире думают, что он капитан отряда. Многие вечно забывают, что у фоморов матриархат, а такие, как Вальдемар, очень кичатся, отыгрывая роль лидера. Это позволяет потом застать соперника врасплох, будь то орки или имперцы, – рассказывала атаманша.

– И всё же я рада, что во «внешнем мире» у нас теперь стало поменьше врагов. Наверное, ты и вправду не худшая атаманша Арьеллы, – посмеялась Ядвига.

– Я адаптивная, – отметила Софра. – Курю, если ко мне на переговоры заявились курящие, но никогда не беру трубку в зубы по доброй воле. Танцую, если важный гость желает пригласить меня на танец по своим каким-то обычаям. Предлагаю сладости сладкоежкам, но сама берегу фигуру. Выпиваю, если гости требуют фоморского гостеприимства, но ни глотка браги не делаю даже по праздникам. Чтобы всё было по-моему, сначала надо умаслить каждого визитёра. Я как спрут, обволакивающий щупальцами свою жертву перед тем, как вонзить ядовитый клюв. Как гипнотизёр, усыпляющий бдительность. Стоит замешкаться, и вот ты уже выполняешь мои поручения. В Арьелле не встретишь борделей, но я всегда смогу найти пару услужливых «массажисток», если важному визитёру нужны ласка и отдых. Заодно растрезвонит им разные сведения. Хорошая шпионка умеет соблазнять клиента, даже если замужем. Ты не считаешь?

– Я капитан стрелецкого войска, я не шпионка, – ушла от ответа Ядвига.

– У тебя хотя бы есть увлечение, – вздохнула атаманша. – А мне только и остаётся что вспоминать о беззаботном весёлом детстве. Вместо настольных игр – у меня расстановка в реальном сражении и тактика боя. Вместо книг для души – поиск заметок о всяческих артефактах, гробницах, ключах…

– Про ваджры встречалось что-нибудь? – поинтересовалась командирша стрелков.

– Скудно, зато с рисунком, – ответила Софра. – Я знаю, как выглядит то, что мы ищем. Двусторонний скипетр, способный раздвигаться к краям. Оружие богов против чудовищ. Ваджрой убили, например, Ёрмунганда, отчего образовался крупный горный хребет, Лейрбримира, из чьих костей воздвигли непреступную стену, и Фафнира, после чего от суши отделился одноимённый остров.

– Отдохнуть вам от всего этого надо бы. От войн, от политики, от ведения дел в Арьелле, – советовала Ядвига. – Чтобы вокруг как-то начали обходиться без вас. Мир заключён, торговые поставки налажены, и пусть всё движется своим чередом. А вам – наконец расслабиться.

– Ещё скажи: замуж пора, – хмыкнула та.

– Ты вот всегда такая колючая, строгая, каменная. Расслабляться же надо. Я вот горячую ванну с ароматной пеной люблю. В такой мороз о ней мечтать как-то прям особенно актуально… – поглядывала лучница на снегопад. – Знаю, вы та ещё привереда: всякие горькие ягоды типа брусники и облепихи не любите, черника для вас кислая. Ну, так порадуйте себя диковинными фруктами из Таскарии или хоть с Вольных Городов, там побольше всего растёт. А то дела, дела… Делу – время, потехе – час. Отдыхать тоже надо уметь, пани Софра!

– Отдохнём на том свете, – сурово произнесла атаманша, продолжая дальше шагать сквозь хрустящий снег.

– Должны же вы не только под всех подстраиваться, но и что-то любить, – негодовала Ядвига.

– Я люблю фоморов, свой народ, который доверился мне. И моя цель – вести его вперёд, не подвести и делать жизнь тех, кого с дрожью в голосе вокруг все зовут «тёмными эльфами», только лучше, – отчеканила ей пани Софра.

Поодаль у хвойных деревьев Фудзин, Вир и Ханна забрасывали Брома снежками. Тот создавал в воздухе расходящиеся фигуры сразу из нескольких слепленных комьев и посылал их чародейскими взмахами в оппонентов, а те обстреливали его безо всякого колдовства.

– Ну-ка, скорее, друзья! По белому снегу бродить! Пока с ног не свалимся! – восклицал бог ветров. – Дайконская поэзия. Знаете, кто написал? Не знаете? Так я вам сейчас расскажу!

– Трое, тьфу, – выплёвывал снег от угодившего по губам снежка гном, – на одного – нечестно! Выстрою вам снежных волков, брыть, пусть покусают за задницы!

– Да мы и их в два счёта, – бросал новый снежок Вир, утепливший свою чёрную броню меховыми подкладками.

– По глазам, по глазам, дорогуша! – хохотала Ханна с откинутым капюшоном.

– По мизинчику! – заорал Бром, как настоящий норд, обрушивая комья снегопадом на головы неприятелей.

– Даже уродливый ворон… прекрасен на белом снегу… в зимнее утро! – стихами восклицал Фудзин, слегка отряхнув снег и распластавшись в сугробе, как в кресле.

– Бром, мерзавец, пнул Ядвигу сапогом с разбега. Закатаем в снег скотину, будет нам потеха! – веселилась Ханна, отряхивая волосы, протирая очки от снега и поддерживая местный вечер поэзии.

Барсук аж скакал, верещал и чуть ли не хлопал, радуясь задорному рифмоплётству от самых разных авторов. Ди и раньше подмечала, что он весьма одобрительно реагирует на такое, навострив ушки и вертясь в эдаком восхищении, а сейчас и вовсе казалось, что зверёк счастливо резвится здесь больше всех. В отличие от леди фон Блитц, продрогшей и закутавшейся так, что шагала уже, словно зомби, замёрзшими ногами.

– Давай тебе вторую шубку накинем? – глядя на них, приобняла её Диана.

– Рук не чувствую, губ не чувствую… – бормотала та. – Чувствую т-т-только отвращение к зиме, чтоб-б её… Не знала, что я такая мерзлячка, пока в эту страну суг-г-г-г-гробов не попала… брр!

– Вот, смотри, что я тебе в закромах замка нашла среди фруктов, – полезла полуэльфйка в сумочку. – Напомнит о домашнем тёплом климате Лонгшира.

– Лонган? – Личико Кьяры стало удивлённым, а потом бровки сложились домиком. – О, Ди, я ж его з-з-задубевшими пальцами не почищу даже. Спасибо большое! Но оставь до привала. Он и сам, небось, оледенел здесь. Жёсткий, как карамелька. Тот сыр, что мы с собой взяли, к примеру, надо было заранее нарезать, а лучше натереть в мешочки из марли. Сейчас я уже не знаю, потрётся он на походной тёрке или сам у тёрки все зубья сточит, – усмехнулась аристократка, стуча зубами.

– Как думаешь, теплее в варежках или в перчатках? – призадумалась Диана.

– Теплее дома, у камина, с чашкой тёплого миндального молока, – отметила Кьяра. – И вазочку фруктов рядом, м-м-м.

– Попрошу Ханну сшить для тебя муфточку, – пообещала Ди.

– Нет, не надо, кексик. Я ж б-б-боец. Вы-вы-выдержу. Из казарм на тренировки выбегать надо и в жару, и в мороз. А мы с тобой только всё лето пропели да были «похищены» крабиками. Скоро сама панцирем задубею тут, по-по-поход-ду… Брр! – тряслась девуша.

– Жди здесь, я мигом, – побежала Ди к Брому, выковыривая того из снежного кома. – На флягу, подогрей магией, – попросила она.

– В мороз лучше согревающей бутыли рома… – произнёс Фудзин.

– Только две бутыли рома! – усмехнулся Бром.

– Семь бочек вина… услаждали меня… – поэтично произнёс бог ветров и махнул рукой. – Тащите восьмую.

– Когда охотились на драконов, приходилось даже в пургу костры разводить и мясо обжаривать, беречь огонь, прикрывать от стихии… – пустился в воспоминания Вир. – Натрёшь куриную ножку перцем и имбирём, сразу согреешься! М-м-м! Ух, имбирь и с собой взяли. На привале такой чай заварим, Ди! С имбирём, с голубикой сушёной, с лепестками календулы и листиками вербены. Ты такой и не пробовала! – умилялся он, взглянув на сестрёнку. – А тебя что, в кадетском корпусе не учили корпусом уворачиваться? – обстрелял он торс Кьяры снежками.

– О-отстань, а, – фыркнула та, шагая дальше, сжимаясь и кутаясь.

– Календула… Это цветочки такие? Рыженькие, которые ноготки? – призадумалась поодаль полуэльфийка, пока гном-чародей нагревал мерцающими пальцами металлическую флягу с настойкой.

– Так не пойдёт, у тебя могут выхватить меч. Представь, пронесётся тут всадник без головы, схватит за рукоять эспадон… – тем временем говорил Кьяре Вир, лепя новый снежок.

– Я тебя сейчас знаешь за что схвачу? Грр! Сам у меня будешь без головы! – рявкнула на него Кьяра и ахнула с возмущением, когда снежок угодил ей прямо в лицо. – Ах! Ты… Да ты… Я тебе сейчас!

– Вот-вот, хоть согреешься, – удирал от неё веселящийся Вир, спровоцировав на активные действия.

– Похоже, ей уже и не надо, – сидя возле Брома, отметила вслух Ди и сама глотнула из подогретой бутыли, глядя, как её брат и лучшая подруга носятся друг за другом среди вековых хвойных деревьев, перебрасываясь снежками, осыпая друг дружку с зелёных ветвей.

– Знаете, с чем у меня холод ассоциируется? – проговорил Фудзин. – Зимой в Дайконе самый сезон снежных крабов начинается, выбираются на берег из незамерзающих вод, м-м-м-м! Вкус королевского краба… счастьем наполнил все… мои пять чувств!

– Ты ж мой хороший, – радовался Бром подбежавшему барсуку. – Давай-ка это… Служить! – вытягивал он руку с вяленным мясом, заставляя зверька вставать на задние лапы, вытянуться, и лишь потом давал угощение. – Переворот! Сидеть! Переворот! – командовал гном и чесал пузико жующему лакомство четвероногому спутнику Дианы, да и всей их команды. – Вот это я понимаю, питомец! Хоть что-то хорошее от присутствия смертоносной полуэльфийки рядом есть! А то помню, Хром ящерицу в куске льда с гор принёс и давай отогревать в надежде, что та его будет слушаться. Потом всем фольварком дома тушили: саламандра оказалась! Хе-хе! Эй, Фудзин! Слушай, пришли как-то из шахты Пупа и Лупа оплату за труд получать…

Наконец с очередного подъёма на холм с негустым лесом стало видно, как после спуска в низину напротив начинает своё возвышение скала, в которой виднеется святилище в виде огромной головы гнома. Гигантские сосульки оформляют как бы внешний облик усов, бороды и волос из-под каменного шлема. В пещерах-глазах виднелись парные алтари с зажженным огнём, а в гроте, что в форме раскрытого рта, – подъёмы к ним и главное святилище, где и должен быть искомый артефакт.

– Святилище, чтоб вы знали, принадлежит двергам. Ну или дэургарам, как их ещё называют. Серым гномам, не нордам. Дэургары, как гномы хаоса, поклонялись Индре, богу войны, – сообщил Бром. – Так что нам явно будут не рады.

– Да когда нам где-то рады были, не считая бабули в Алтее, сдающей комнаты, – пробубнила Ди.

– Давай, чтоб мозги не замёрзли, разминочку. Устный счёт, – подбегал Вирбий к сестре, но всё же держался опасливо на расстоянии, так как и Кьяра фон Блитц была рядом. – Один плюс два, плюс три, весь десяток.

– Ух, нашёл время! Сорок пять, – фыркнула Ди.

– Двадцать яблок плюс десять яблок? – не унимался тот.

– Пятнадцать, я пока посчитаю, уже съем половину, – проворчала сестрёнка.

– Вредина вредная. Ох, Диана-Диана, математика ещё тебе жизнь спасёт. Вся природа на ней говорит. Треугольник, вписанный в окружность диаметром… – закатил глаза молодой полуэльф.

– Вир, угомонись! – оборвала его Диана.

– Ты пару лет пропустила без занятий, надо нагонять, между прочим. Что бы мама сказала? – отметил тот.

– Не смей мной через маму манипулировать! – оскалилась Ди.

– Отстань от неё, и вправду, – бросила из двух рук по очереди снежки в его чёрную броню леди фон Блитц. – Какая природа? В природе один плюс один никогда не бывает два. Как минимум три, если пара заводит одного ребёнка. А у птиц сколько птенцов в гнёздах, а у лягушек мальков или как их там… головастиков… А ещё в природе один плюс один по итогу может остаться один. Встретила жаба цаплю, и осталась лишь цапля. Взяла и сожрала лягушку. Или пара букашек перегрызли друг друга. А ты говоришь тут… Давай лучше привал и костёр у пани Софры и Брома попросим.

– Видал я одну жабу-переростка, которая только и жрала цапель да всяких сквонков болотных, – усмехнулся полуэльф.

– Что вот я со своей жизнью делаю, Кьяра? А? – взяла полуэльфийка подругу за руку. – Сначала собирали какие-то артефакты, потом ключи, теперь эти виджры-ваджры-вуджры… Так я и буду до конца дней что-то разыскивать, словно чёрный археолог?!

– Ха-ха! Скорее словно тайный агент. Здорово же. Романтика! Путешествуем же! Мир смотрим! А какой жизни ты бы хотела? – поинтересовался, подойдя ближе, Вир у сестры.

– Виллу, как у Соловья, – насупилась та, поджав губы.

Они спустились в равнину, где встречный ветер дул с такой силой, что Фудзину пришлось сначала из мешка высвободить уже ранее схваченные потоки, а потом уже ловить новые. Будто какая-то магия звёздчатыми направлениями срывалась порывами снежного злобного ветра от святилища на скале во всех направлениях.

И всё же путь удалось преодолеть, подходя к возвышенности и начиная постепенное восхождение к петляющим тропам, которые изрядно замело снегом, так что их ещё приходилось отыскивать. А иногда карабкаться на следующий ярус и вовсе без них, хватаясь за выступы и отыскивая углубления для обуви, чтобы удержаться.

Помогали друг другу, Фудзин даже попробовал силой ветров всех подбросить, но оттого лишь устроил метель, едва не заморозив всю компанию. Зато хотя бы сдув снег с горных дорог и склонов, что облегчало и восхождение, и карабканье. Софра попросила его быть аккуратнее, а Ядвига повелела Брому приглядывать за этим своим дружком. Они с зеленокожим божком и вправду неплохо ладили, разговаривая в пути о выпивке, вкусной еде и путешествиях.

К их разговорам примыкал даже Вирбий, всегда интересующийся изысканной кухней за пределами Лонгшира и сам увлекающийся готовкой. А сейчас он подсаживал младшую сестрёнку, пока ту сверху хватала и подтягивала уже залезшая по-быстрому Кьяра.

После всей беготни за Виром она чувствовала себя гораздо лучше. Мышцы согрелись, размялись. Никаких слов благодарности за провокацию к действиям в виде снежка в лицо она, разумеется, не говорила и только дулась на парня-полуэльфа, зато тот сам был горд собой, что помог лучшей подруге сестры, не позволил ей замёрзнуть и закоченеть по пути. Приплясывающий и не унывающий Фудзин был прав – стоило постоянно двигаться.

– Удумали ж строить святилище так высоко, – причитала Ди. – Вечно я куда-то карабкаюсь…

– Они просто взяли пещеру в скале и приукрасили её до вида открывающей рот орущей головы, – поделилась Ядвига мнением – Я так считаю.

– Не орущей, а дующей, – поправил Фудзин, сложив свои монструозные губы трубочкой. – Потому и ветра тут такие, – дунул он, потоком сдувая снег с горных выступов, чтобы удобнее было залезать, держась за них.

– Тихо! – резко оборвала их Софра, вдохнув ледяной воздух. – Здесь трупы… Я запах смерти за версту учую, идём осторожно, – возглавила она вновь отряд, проходя среди валунов и редких хвойных деревьев ввысь по заснеженной тропе.

Вскоре и вправду они обнаружили мёртвое тело серокожего гнома с обилием волос, лежащее со свёрнутой шеей. Лик его и без того весьма отличался от привычных черт, так ещё был искажён в какой-то гримасе. Следов вокруг не было, но создавалось ощущение некой борьбы.

Вирбий в утеплённой чёрной броне из прилегающих к телу пластин сразу достал клинки и встал слева от младшей сестры, защищая ту. Глядя на это, с другой стороны сразу же заняла место и Кьяра, обнажив обоюдоострый двуручник. Диане было неловко, что её вот так вечно опекают и оберегают, да ещё от того, что эти двое постоянно повторяют что-нибудь друг за другом в её отношении. Если одна возьмёт за руку, сразу и брат по другую сторону отыщется и всё в таком духе. Будто соревновались меж собой за неё, а саму плутовку из Стеллантора всё это весьма раздражало.

Она и сама вооружилась кинжалами с синеватым металлом в лезвиях – один был прямой, а другой изогнут полумесяцем, острым лишь с одной стороны. Да ещё при ней всегда вертелся барсук, тоже способный зубами схватить любого недруга. Вот так, прикрывая друг друга, они и двигались вверх по единственной горной тропе, змеящейся по каменным, припорошённым снегом склонам.

Вскоре путешествующий отряд обнаружил ещё несколько тел, валявшихся со щитами и оружием. Никто их не обобрал, не забрал себе ценности… А потом лежащие покойники на пути начали попадаться ещё и ещё, уже не только стража в доспехах, но и сами жрецы в костюмах из плотных шкур.

Все без ран, без отрубленных конечностей, однако же с переломами шеи и рёбер, будто кто-то до смерти забил их дубиной. Фузин сразу же запричитал про горных троллей и был готов выпустить потоки ветра в самую высь, дабы разверзлись тучи и любые подобные твари окаменели на солнце. Всё бы ничего, да Софра напомнила ему, что сейчас ночь. Она попробовала поднять тела дэургаров, хотя бы воззвать к их духу, попыталась заставить их как-нибудь говорить, чтобы выведать, что случилось. Но её некромантия на гномах хаоса не сработала.

Всё чаще и чаще попадались слегка занесённые снегом трупы местных гномов, а возле ступенек ко входу в святилище их и вовсе было целое множество. Тут и там с выражением боли на лицах бездыханные дэургары устилали собой каменную лестницу.

– Там внутри кто-то есть, – заметила мелькнувшую тень пани Софра.

– Может, нужна помощь? – шагнула вперёд обеспокоенная Кьяра, заодно прикрыв Ди своим телом.

Бром сотворил порхающего рыжего светлячка, закрутившегося спиралью и отправившегося на разведку во тьму пещеры. И вскоре тот осветил такой же рыжий мех ванара, стоящего с запыхавшимся видом неподалёку от входа. Одежда его была лёгкой, совершенно не по погоде. Волосы или скорее мех на голове собирался в эдакий хохолок по центру. Снаружи все замерли, да и он, казалось, не ожидал такую разномастную компанию.

В одной руке ванар сжимал позолоченный посох, а в другой – искомый предмет, ваджру в виде двустороннего сине-зелёного скипетра, удерживаемую лохматыми пальцами посередине. Диане было лишь не понятно, защищает он реликвию от непрошенных гостей, словно местный монах, или же как раз и является вторгшимся грабителем.

– Хануман?! – изумился Фудзин, задрав свои брови.

– Вы знакомы? – не сводя глаз с рыжей фигуры, повернула чуть голову Софра к богу ветров.

– Это ж король обезьян, первый царь Таскарии, это он придумал это название для всей местности, между прочим, – пояснял тот.

– А он друг или враг? – уточнил Вирбий, на всякий случай достав свои парные изогнутые сабли.

– Так-так-так, вы ещё кто такие? И что вам здесь надобно? – проговорил Хануман приятным мужским голосом, однако же звучал грубовато и резко, так как всё пытался восстановить дыхание после битвы.

– Он может держать ваджру, – вслух заметил Бром остальным.

– Потому что он полубог. Странник или Скиталец, удивительно, что вы о нём не слышали, – проговорил Фудзин. – Сын нимфы и вождя Ванаров племени Сунь на Горе Цветов.

– Помолчи, а! – требовал Хануман.

– Это же у нас на самом-самом юге Лонгшира в непроходимых джунглях! – опешила Ди, прикрыв рот ладонью.

– И что, у вас там не популярны сказания о Ханумане? – обернулся к ней Фудзин. – Его мать – нимфа Анджана – была под проклятьем, превратившим её в ванару. А когда она была уже беременна от короля клана Сунь, ею овладел мой друг Ваю, тоже бог ветров, пролетавший тогда мимо и заставший её за купанием в горном озере. Его семя наделило ребёнка особой божественной силой.

– Я не очень любила сказки… – отвела глаза Ди. – Тем более вот такие, – скривилась она от всей истории.

– Ей читал их отец, который был не подарком… И иногда мама, которая очень рано скончалась, – пояснил Вир. – Нам с сестрой пришлось быстро взрослеть, не до сказок уж было.

– У-у-ха! Так и будете лясы точить? – отдышавшись, нахмурился Хануман, аккуратно выходя наружу и оглядывая всех собравшихся.

– Готовь купол, бочонок, не нравится мне эта макака, – процедила Брому Ядвига.

– И мне, мадам жирафиха, сдаётся, что он сюда припрыгал с банановой пальмы за той же целью, что и пришли мы, – принялся сооружать золотистый барьер чародей-низкорослик.

– Зачем тебе ваджра? – не понимал Фудзин.

– Как он только не мёрзнет, – раздался голосок Дианы под рычание оскалившегося барсука.

– Я был послушником у лучших учителей медитации и единоборств. Всю свою жизнь посвятил боевому искусству. Мне знакомы техники согревания в самый лютый мороз, – заявил Хануман. – Я ловил рыбу в холодной воде. Я гулял в обе стороны ледяного моста. Я…

– Хануман немного тщеславный… – повернул голову к остальным Фудзин.

– Твоя разговорчивость тебя и погубит, – нахмурился ванар ещё сильнее.

– Угрожаешь мне? Мне, Хануман? – покачал головой Фудзин. – Мы столько бродили вместе, столько беседовали, столько пережили приключений на землях Дайкона ещё до его объединения!

– Тебя здесь быть не должно, – покачал головой король обезьян.

– А тебя? Здесь жили дэургары, жрецы Индры. А ты осквернил храм, убил их и забираешь реликвию?! – хмыкнула пани Софра.

– Я предупредил их, – заметил ей ванар. – Если бы они перестали нападать, я бы никого и не тронул. Я заявился сюда не убивать, а лишь взять оружие. Это был их выбор сражаться до последнего вдоха. Наш герой не виноват, что он мастер удара, ломающего рёбра и не позволяющего больше вдохнуть.

– Герой? – скривила губы и брови Ди.

– Опять хорохорится? – словно с вопросом уточняла Ядвига у Брома.

– Любит болтать о себе в третьем лице, – подметил гном. – Был у меня тоже один такой знакомый сказочник-летописец. А этот себя ещё и центральным героем своей истории мнит, я гляжу, – пробубнил он, держа руки вместе, концентрируя энергию на защитном куполе.

– Верни ваджру, одумайся! – с жалостью в голосе призывал Фудзин.

– Мне некогда всё сейчас объяснять. Просто не стой на дороге. Ты же знаешь, я бы не стал служить злодейским планам, я лишь помогаю нуждающимся, – процедил ванар.

– Вижу, как ты помогаешь, – махнул свободной рукой от мешка бог ветров над трупами серых лохматых гномов.

– Знаю я один верный приём против таких, жаль, лютню ту забрал Бальтазар, – проворчал гном ванару.

– У-у-ха! Твоя магия для меня – ничто, – заявил Хануман.

– Да? Что, может, забьёмся? – усилил Бром барьер, а тот заискрился, угрожая огненными плетьми огреть каждого, кто посмеет приблизиться.

– Это просто чародейская пыль, – начал вращать ванар свой вытянутый посох, словно ластиком стирая графит на бумаге, рассыпая грани купола в мелкие опадающие частички, растворяющиеся в плавном полёте и чем-то напоминавшими снегопад вокруг всех собравшихся. – На Бальтазара, значит, работаете. Служители некроманта. Фудзин, от тебя уж точно такого не ожидал.

– Всё не так, Хануман… – покачал головой тот.

Бром направил энергию к пробоине в полупрозрачном барьере, завертел нечто наподобие вертикального торнадо. Чем сильнее тёр Хануман, тем сильнее вращался поток рыжевато-золотой воронки, закручиваясь, переливаясь, но не справляясь с чарами боевого посоха.

– Наш герой оказался в сложной ситуации, – проговорил о себе Хануман. – Старый друг и весёлый собутыльник оказался вдруг на стороне древнего зла! Мораль никогда не была сильной стороной нашего героя, но одно он знал точно: у него есть цель, есть миссия, которую он обязался выполнить и которой дал слово чести быть верным и преданным до самого конца!

– Нам не следует драться. Хануман невероятно храбр. После гибели его отца Кесари Суня на войне народ людей-обезьян не знал, кому возглавить племя. Само небо подало знак – в гору упал метеорит, а когда ванары пошли вверх по склону, то нашли шумящий водопад. Лишь Хануман осмелился пройти сквозь воду, обнаружив там пещеру с сокровищами, что принесло племени Горы Цветов процветание и успех. За это он получил имя Укун – «познавший пустоту». И стал царём обезьян. Каждый раз, когда ванары поднимают за него тост, они восклицают: Укун! Или же Сунь Укун! – рассказывал Фудзин.

– Если не замолчишь, я закрою глаза на нашу дружбу, – предупредил его Хануман.

– У-ук! – проворчал барсук.

– Не «У-ук», а «Укун», мой четвероногий приятель, – поглядел на него ванар.

– Он тоже проклят, как и его мать, – объяснял про короля обезьян Фудзин. – Он не может использовать свои божественные силы в корыстных целях для себя любимого. Только ради кого-то другого. А значит, сам бы он здесь ни за что не очутился. Даже с его навыками согревания тела. Его кто-то нанял, он на кого-то работает и для кого-то ворует реликвию.

– Какой же ты болтливый старикан, а! – скрипел Хануман зубами. – Хватит им всё обо мне рассказывать!

– Ты ведь обожаешь истории о себе, разве нет? Зачем тебе ваджра? – жёстким тоном потребовала ответа Софра. – Если ты против Локи, то мы заодно. Если же это он послал тебя украсть оружие для него, значит, и мы здесь будем сражаться с тобой до конца. Но предупреждаю, я – атаманша фоморов, а не какой-то там гном-жрец. Бром, без обид, – покосилась она на колдующего чародея.

– Да без проблем, атаманша-некромантша, дэургары – те ещё ублюдки, мы, норды, их недолюбливаем. Нечего меня с этими лохматыми в халатах сравнивать. Я – великий Бром Дерзкий Гром! – заявил тот ванару.

– И этот хорохорится, нашли друг друга, – закатила глаза Ядвига, заодно вооружаясь своим луком, а её дочь тоже направила заряженный арбалет на рыжего господина.

– У-у-ха! Та самая атаманша Арьеллы, что водит дружбу с западным некромантом? Тогда нам уж точно не по пути, – заявил Хануман, готовясь к сражению. – Надеюсь, танцевать вы умеете. Потому что сейчас вы у меня попляшете!

Путники встали кучнее, пытаясь сплошным веером преградить ему путь. Он ринулся первым, перепрыгивая через их кордон, словно спортсмен с шестом, уперев конец посоха в скалистую почву, припорошённую снегом. Едва он миновал купол, как получил от Брома разряд жёлтых молний прямо в спину и рухнул на грудь.

Стоявшие по краям построения Вир и Ядвига ринулись к Хануману, но тот вскочил, крепко стукнув посохом снова о землю, и отбросил их ударной волной. На него помчались Кьяра и Софра, а с ними барсук. Ванар сперва отразил удар крупного эспадона, перевешивая напор леди фон Блитц с такой силой, что та завертелась в воздухе, как волчок, от его ответного выпада. А затем король обезьян ловко подставил свой покрытый золотом посох под клинки атаманши и ударил её в живот, отбросив от себя.

К его ногам уже подбирался барсук, готовясь укусить, но и здесь удар посоха остановил нападение, резко опустившись прямо перед полосатой мордой затормозившего и перепуганного зверька. Глаза Ханумана загорелись рыжим огнём, одежда заколыхалась на невидимом магическом ветре, а сам он слегка присел, вглядываясь в маленькое существо пред собой.

– А ты вообще не лезь, если не хочешь вернуться туда, откуда ты появился! – угрожающе, с каким-то лязгающим сопровождающим эхом в голосе произнёс ванар, и запищавший барсук понёсся к Диане.

– Что это значит вообще? – не понимала та, держа кинжалы наготове и всё же присев, погладив нижней стороной запястья своего четвероногого друга.

– А ты что, ему не хозяйка? Да уж, я смотрю, ты не друид. Полукровка… Помесь эльфа и человека, – скривив губы, проговорил Хануман.

– Сказал гибрид человека и обезьяны, – выпрямилась и оскалилась Ди, крепче сжав кинжалы.

– Флейтистка? – подметил тот чехол от свирели. – Тебе бы к Пану или к Дионису, они любили такую музыку. Мне по душе больше ситар и саранги. И чтобы били в бубны, в тамтамы, таблы.

– В таблы врезать – это я завсегда, – плюнул Бром на свой кулак. – Давай, мадам жирафиха, я делаю ставку, что выбью ему три зуба. А ты на сколько ставишь?

– Ставлю, что он тебя одной левой срубит в бессознательное состояние, – хмыкнула та.

– Это мы посмотрим, кто кого срубит. То, что я ростом с пенёк, ещё не значит, что из меня всякая обезьяна способна сделать табуретку, – заискрил Бром руками, сплетая нечто синеватое, колкое, напоминавшее то застывающую, то таящую льдину.

Создав объёмный звёздчатый шип в сверкающей голубой ауре, гном резким пассом обеих ладоней вперёд отправил чародейский снаряд по прямой траектории в ванара. Тот развернулся, махая длинным хвостом, сжал посох ниже середины, как биту, и отбил заклятье прямиком в его автора.

От удара упавший Бром проехался на спине до первой ступеньки, стукнувшись о ту макушкой, и больше не двигался. К нему мигом помчалась обеспокоенная Ханна, удерживая крупный арбалет одной рукой, а за ней, прикрывая дочь от Ханумана, неспешно зашагала и Ядвига, одарив гнома взором, в котором так и читалось: «ну, я же говорила».

– Наш герой снова блистал в поединке. Даже гномьи чары были ему ни по чём! – восклицал Хануман.

– Не дайте ему уйти с ваджрой! – закричал Фудзин, указав на готового уже удрать ванара.

Тот оттолкнулся большими обезьяньими лапами от заснеженной земли, потом от скалы справа от тропы, от ствола ближайшего дерева, заодно заслонив себя снегопадом с затрясшейся хвои, а в погоню за ним помчались Вир, Кьяра и Ди.

Вир первым смекнул, как им действовать. Пока Хануман ориентировочно придерживался петляющей туда и сюда тропы, Чёрный Барон заскользил вниз на следующий ярус. Туда же вслед за ним спрыгнула Кьяра, а вот Ди нагоняла с кинжалами сзади, дабы ванар не удумал останавливаться и возвращаться к пещере-святилищу.

С той стороны, впрочем, с барсуком уже заходила Софра, тоже перекрывая всякий путь назад. Вир добрался до цели первым, но сабли его раз за разом натыкались на бамбуковый посох в обёртке золотых листов и окольцованный по краям. Парень старался, изловчался, вертелся на месте, стараясь задеть ванара и по плечам, по рукам, по телу с разных сторон и даже прямыми выпадами в живот. Но царь обезьян ловко подставлял своё орудие, сжимая ваджру в левой руке, при этом подключая ещё и хвост, крепко хлеставший Вирбия по лицу своим кончиком.

Когда подбежала Кьяра, Хануман с грациозной лёгкостью отбивался сразу от двоих. Сперва балансировал между защитой сзади и спереди, а потом двинулся вбок, так что и леди фон Блитц, и брат Дианы оказались от него по одну сторону, как и подбегавшая к ним сверху по склону сама плутовка из Стеллантора.

Но она поступила умнее. Вместо удара по своей прямой траектории движения, в котором уже замахнулась, провоцируя Ханумана на выпад, она оттолкнулась ногами и попыталась атаковать его сверху. Однако лишь получила другим концом посоха по животу и была отброшена к поросли деревьев, об один из стволов ударившись ещё и спиной.

Правая щека ощутила морозный холод снега под собой, спина – резкую боль, а живот – последствия толчка посохом. Казалось, пролети она чуть медленнее, и ванар раздробил бы ей тоже грудную клетку, как тем несчастным двергам. Просто каким-то чудом удар пришёлся ниже по корпусу, но внутри всё бурлило, казалось, сейчас стошнит. А взволнованный барсук уже мчался к хозяйке, не зная, чем той помочь.

– Диана! – крикнула на это всё не менее обескураженная Кьяра, но её страх перетекал в ярость: она желала отомстить за такой удар по подруге и понеслась с крупным двуручным мечом вновь на короля обезьян.

Тот сперва отпрыгнул в одну сторону от её взмаха, потом в другую. Скакал столь резво и резко, что даже кончик хвоста его умудрялся в самый последний момент выскользнуть из-под опускающегося лезвия, не теряя даже ни кусочка самого длинного волоска среди шерсти.

– Я побеждал громадных драконов! Неужели не справлюсь с какой-то там обезьяной?! – заявлял Вир не то себе, не то с угрозой Хануману.

– Громадных, говоришь? Это я могу устроить! Я тебе покажу гигантов! – скалился тот, ловко вращая пальцами своё орудие.

Кьяра крутанулась, но лезвие вместо лохматой плоти уткнулась во всё тот же ловко подставленный посох. Вирбий ударил с другой стороны, и тогда Хануман сотворил нечто вообще невообразимое. Он мгновенно увеличился в размерах, так что обе сабли Вира лишь слегка вонзились в гигантскую ногу.

– Наш герой вырос и окреп, – восклицал о себе Хануман, как рассказчик, – он был готов свернуть горы, ведь и сам стал размером с гору!

Вместе с ним увеличилась его одежда, а также и посох. Довольный гигант с улыбкой взирал на перепуганную «мелочь» снизу вверх. Он притопнул, ударил посохом и повалил с ног всех вокруг, включая Софру и барсука, отлетевшего к Ди. Правда, вместе с размерами Ханумана не увеличилась сама ваджра: она в область его чар никак не входила. Потому к ней рванул Вир в надежде быстро подобрать артефакт со снега.

Ему не хватило буквально секунды. Ванар вовремя заметил, как создание в чёрной броне эдаким пятнышком приближается к сине-зелёной «палочке» на снегу, и отбросил Вира так, что тот покатился по склону на следующий ярус дороги.

В лицо Хануману вдруг ударил резкий поток морозного ветра. Это парящий в небе Фудзин раскрыл прямо перед его обезьяньей мордой свой крупный и лёгкий мешок, выпуская собранные ветра. Хануман пятился, скользил, пытался противостоять, но определённо проигрывал столь сильным порывам, едва не срывавшим с его рыжей головы волосинки. Однако же ванар нашёл выход – снова уменьшился, да так резко, что ветер продолжал гулять где-то там, в вышине, а сам он, ловко подхватив ваджру, ринулся убегать прочь.

Кьяра, опираясь на меч, глянула вслед ему, перевела глаза на лежащую подругу и приняла решение помогать Ди, рванув к той и отряхивающемуся барсуку. Вир внизу не успел подняться, как Хануман вновь сбил его с ног. Но и парень был не промах, вовремя схватил того за хвост дабы притормозить.

Ванар рухнул вперёд, выронив ваджру, а перед той уже приземлялся Фудзин, преграждая путь. Вид у него был счастливый и умиротворённый, а холщовый мешок вновь казался завязанным. Царь обезьян скривился, оскалился, пополз вперёд, несмотря на хватку Вирбия сзади, сдавливавшего кончик хвоста бронированной чёрной перчаткой с шипами. Ванар треснул своим посохом Чёрного Барона по лицу, чуть ниже глаза, но тот всё равно, даже взвыв от боли, не выпустил рыжий хвост из рук.

– Ты всё равно не можешь к ней прикоснуться! – прорычал Хануман Фудзину.

– Но могу не дать прикоснуться тебе, – ответил тот, собираясь явно отбросить артефакт ещё дальше от кряхтящего ванара.

Хануман сделал рывок, теряя шерсть на хвосте, преодолевая боль, пересиливая вес цепкой хватки тянущего его назад Вирбия, и таки схватился за ваджру прежде, чем ту успел пнуть своими когтистыми лапами Фудзин. Поднимая ту в руке, он испустил из концов оружия яркий сине-голубой луч. Нижняя его часть со скрежетом пробурила землю, оставляя дыру неведомой глубины, а вот верхняя прожгла насквозь живот Фудзину, сверкая вдаль из его спины и оставляя дымящееся отверстие диаметром где-то с кулак.

И король обезьян, и бог ветров казались обескуражены. Если б хоть кто-то из преследователей, догонявших ванара, мог видеть его звериный лик, то по одним только жёлтым глазам Ханумана было видно, что он не хотел применять оружие. В них сейчас переплеталось всё сразу – страх, паника, скорбь и мольба о прощении, едва король обезьян вмиг осознал, что наделал. Казалось, это понимал и Фудзин, принимая свою судьбу.

– Как… как же я есть-то теперь буду с дырой в пузе… – покачиваясь, коснулся он пустоты внутри себя, проведя рукой по прожжённому месту, и рухнул на спину уже недвижимо.

Контур его замерцал, тело замерло и рассыпалось на золотые, розоватые и бледно-зелёные частички. Они витиеватым потоком, напоминая дымок от костра или скорее эдакий рой насекомых, устремились к холщовому мешку – единственному, что осталось лежать после Фудзина на белом снегу в потоках лёгкого, но морозного ветерка.

Ванар вырвал свой хвост из ослабшей хватки ошарашенного Вирбия и помчался прочь с необычайной скоростью, перепрыгивая на деревья, на нижние ярусы, удирая под снегопадом так, что его было уже не догнать. Вир даже подняться так скоро не мог, всё глазел на мешок, вспоминая, как на его глазах погиб бог ветров.

– Вот так? В мешок? – подошла к нему Кьяра, придерживая Ди, обнимающую её за плечо и держащуюся за живот. – У всех скипетры, короны, ожерелья, клинки, а у этого… мешок? Это его артефакт? – аккуратно присев вместе с подругой, подобрала леди фон Блитц простенькое холщовое изделие.

Оно на дороге валялось так, как будто какой-то крестьянин мешки с мельницы вёз да один обронил. Тот где-то прорвался и рассыпался, так как, несмотря на то, что сущность Фудзина впиталась в его «реликвию», выглядел сейчас абсолютно пустым после высвобождения ветров.

– Его ведь можно вернуть? – с дрожащими от боли физической и душевной губами проговорила Ди, слегка морщась и жмурясь.

– У-ук, – пропищал тонким голоском и барсук, сопровождающий девушек.

– Я не знаю, – поднимался Вир, отряхивая волосы от снега. – Надо у наших спросить, идём к ним наверх, – поднял он лик к Седой Твердыне, где со склона на них глядела не менее ошарашенная случившимся пани Софра.

– Идиот, – фыркнула ему Кьяра. – Вот куда ты помчался, дрянной мальчишка?! Надо было сестру выручать, – осматривала она крупный фингал на лице Вирбия. – Хорошо ещё зубы тебе не выбил.

– Их маска закрывает, – ответил тот, поспешивший убрать её руку, потянувшуюся к ушибленному лицу.

– Дай осмотреть хоть, горе луковое, – возмущалась леди фон Блитц. – Лед приложи, комок снега. Он тут повсюду.

Ди поддержала подругу, беспокоясь за брата, хоть у неё и самой сильно болели рёбра и спина, так что она и приобнимала Вира, и держалась за бок, с трудом ковыляя. Но предстояло по склонам и петляющей многоярусной тропе возвращаться наверх к своим.

У ступенек Ядвига приводила в чувство Брома, водя у его ноздрей смятым маленьким пучком из каких-то трав, шелестя ими, сдавливая, чтобы сухие стебельки и листья отдали побольше аромата. Примерно так Бальтазар призывал к себе Йоля, шебурша клубком в форме бублика, дабы воздух наполнился валерианой, кошачьей мятой и остальной смесью. Так и здесь, только травы были ментоловые, резкие, приводящие в чувство.

– Шишка выросла, словно рог… – проворчал Бром, сильно зажмурив глаза.

– Будешь теперь единорожкой, дорогуша, – усмехнулась Ханна. – Зато живой.

– Сама ты крошка-единорожка, – принял кряхтящий гном сидячее положение.

– Ну что, бочонок, проспорил мне, да? Я сразу сказала, он тебя вырубит одной левой, – убирала Ядвига травы, выпрямившись возле Брома.

– Вырубают, мадам жирафиха, вишнёвые сады в скучных пьесах, – потирал тот макушку. – Да я просто все силы на купол потратил из-за вас! Вот и это… того самого.

– Отрубился, – дополнила капитанша стрелков. – Ел бы поменьше, был бы крепким, как этот тип. Чтоб он не швырял тебя, а с места сдвинуть не мог. Перестал бы пивной живот отращивать да занялся тем, что мастерил из него рельефный пресс кубиками.

– Вот ещё! Зачем кубики на животе, если живот вполне себе собирается в шарик! Что это вообще за зверь такой был? – проворчал гном.

– Ох, глухая тетеря. Тебе ж рассказали всё. Хануман, сын вождя… – вздохнула Ядвига.

– Да это понятно, тут он какого ётуна ошивался?! – поднимался Бром на ноги, отряхиваясь от снега. – Это Мимир! Тут такие хвостатые не живут!

– Жив? – раздался поодаль голос Дианы, которую на пару тащили Кьяра и Вир, а барсук бежал впереди.

– Сказала бы я вам: «такие не дохнут», – медленно проговорила Софра, развернувшись теперь к пещере, – да я и про Фудзина думала то же самое…

– Если мы вернули Гора, значит, и его как-то можно? – уточнил Вир не то ради Дианы, не то ему и самому тоже это было весьма интересно.

– Не всё так просто, – ответила атаманша. – Поверженный и запечатанный бог теряет уйму сил. Он заперт в артефакте, как джинн в лампе. Отдыхает, восстанавливается. Артефакты принято заряжать в свете луны и солнца. Иногда натирать солью, опускать в родниковую воду, иногда в стоячую типа озера или алтарной чаши…

– Фудзин уверял, что ванар не может коснуться ваджры, а тот схватил её и удрал! – негодовала Ди.

– Потому что он не бог, а полубог, – предположил Вир. – Вероятно, Фудзин слегка заблуждался на этот счёт, – потёр он густое покраснение ниже левого глаза.

– Хорошо он тебя приложил, дорогуша, – протирая очки от снега, Ханна уставилась на этот багряный след на лице Вирбия. – Синяк теперь о-го-го будет. Мам, помажь его чем.

– Чем тут помажешь, только лёд прикладывать, да всё равно пол-лица фиолетовым будет, как кожа фомора, – хмыкнула та. – Аккуратнее надо быть.

– Так, я не понял, мешок есть, а дружбана моего нет! – возмущался Бром, засеменивший к компании, потирая макушку.

– Фудзин… он… его… – всхлипнула Ди.

– Хануман убил его, пронзил насквозь ваджрой и удрал вместе с ней, – недобрым чеканящим тоном проговорила Кьяра. – Остался вот лишь мешок.

– Да вы чё?! Да вы чего?! Эй, народ! Вы так шутите над старым Бромом? У меня сердечко-то не каменное, я вам норд, а не тролль! Как так убили Фудзина? Бога ветров?! – негодовал Бром.

– У нас на глазах… – опустила Диана совсем взгляд себе под ноги.

– Ритуал также требует уйму энергии. Согласится Бальтазар это сделать ещё раз, вернув нам Гора? И ритуал для каждого божества свой – набор символов, благовония, гостинцы… Мы, конечно, знаем, что Фудзин любил выпить и закусить, но…

– Матушка Мокошь с ним явно ладила, – припомнила Ди слабеньким голоском. – Она наверняка подскажет, что нужно для его ритуала.

– Возвращаемся, значит? Бром, ты ведь без сил? Перекусим, отдохнём в святилище, благо там костры в верхних пещерах горят вон, и сотворишь нам портал в Чёрный Замок? – поинтересовалась атаманша.

– С пустыми руками? Вы же помните, что Гор и Мокошь сказали про ваджры? Их три! Одна в Мимире, одна в Таскарии, одна в пустыне Нид. Не забрали одну, пошли за другой. Куда возвращаться собрались? Вы что, сдались, я не понял? Так! Я не понял, – ударил Бром себя в грудь. – Вы что тут нюни-то распустили?! Этот Хомян…

– Хануман, – поправила Ядвига.

– Ну, Хомякан… Он явно здесь был за одной такой штукой. Мы за Фудзина должны отомстить! Он нас проводил, всё указал, рассказал, нельзя дело так оставлять! Помянем его, выпьем чего-нить покрепче – и в путь! – заявил гном.

– Нет у нас ничего «покрепче», – хмыкнула капитанша стрелков. – Фудзин же всё выпил.

– Это у тебя нет, мадам жирафиха, а мы с ним были запасливые! – повернулся к ней Бром с гордым видом.

– И Диане бы отдых, осмотр, может, перевязку или компресс какой, – попросила Кьяра.

– Да всё в порядке… поправлюсь, – простонала та.

– Поправишься, когда трескать сладости на собственной вилле будешь, – с усмешкой похлопал легонько её по плечу Вирбий. – Надо говорить «выздоровею» в таких случаях.

– Будет у тебя… болеть и спина, и живот… посмотрю, как ты там что выговаривать… будешь, – проворчала Диана, жмурясь и покусывая губу.

– Так чего мы? Опять в Таскарию? – уточнила Кьяра.

– Это ближе, это знакомо, там, конечно, жрецы тоже нам не обрадуются, но Мокошь сразу сказала: готовьтесь сражаться за ваджру. Просто так оружие нам не отдадут, – напомнила Софра.

– Нет… – простонала Ди. – Хануман был царём Таскарии же? Он тоже там всё знает. Он пойдёт туда, а мы с ним… не справились… не понимаем, как с ним воевать… Вместо того, чтобы с ним вновь столкнуться… Пойдёмте в Нид…

– К нагам? С ума сошла? Это люди-змеи с кучей рук и змеями же вместо волос. А в каждой руке по клинку, – возмутилась Кьяра.

– Но Ди права. С огромной долей вероятности Хануман нас опередит. Если предположить, что ему понадобиться не одна ваджра, а все три. Ну, или две. Пойдёт он сам к нагам или нет, я без понятия, – проговорил им всем Вирбий. – Лучше самим пойти сейчас в дальнее странствие.

– Как он нас опередит, если Бром портал откроет?! – возмущалась Ядвига.

– Ты его состояние видела, мам? Какой портал, он рта-то открыть не может, – погладила Ханна гнома-чародея по голове и тут же под его ойканье пожалела об этом, ведь случайно коснулась шишки, совсем о той позабыв. – Ой, прости, дорогуша.

– Вот уж чего-чего, а рот раскрыть он завсегда. Я даже не знаю, что лучше, когда он им пьёт или когда говорит. Результат-то, в целом, одинаковый, – хмыкнула её мать.

– Он в такого гиганта вырастает, что в пару прыжков уже будет в Таскарии, – с досадой в голосе, процедил Вир, скрипя зубами.

– И если мы явимся в Таскарию, а этот с палкой-копалкой уже там или ваджра похищена… – произнесла Ханна. – Значит, и в пустыню Нид мы уже не успеем. Рыжий макак этот будет всегда на шаг впереди. Он же полубог? Вдруг он тоже как-то перемещаться способен. Наверное, стоит прислушаться к Диане, – поглядела тёмная эльфийка на ту.

– Типа, если мы сразу пойдём в Нид, то, типа, точно получим шанс забрать оружие? – оглядела всех Кьяра. – Вы так уверены? О Дану…

– Он может тоже пойти туда, но зачем? Он сбежал, он знает Таскарию, там безопаснее, там даже в святилище охрана… в каком-то смысле полегче, чем дэургары, если я верно понял, – пытался размышлять Вир. – Скорее всего, он в пустыню Нид пока не пойдёт. У нас будет шанс опередить его там.

– Значит, решили? – пробежалась алым взором по лицам команды и атаманша.

– Ой, ладно. Куда угод-д-дно, лишь бы подальше от холода, – постукивая зубами, пыталась Кьяра согреться, поёрзывая на месте.

– Вы-то что скажете? А? Пани Софра? – поинтересовалась Ядвига.

– Я, может, и лидер, но я умею слушать других, – ответила та. – Раз все считают, что надо к нагам, значит, после краткого отдыха отправимся прямо туда. И пусть каждый из нас на привале вслух вспоминает всё, что только можно, о пустыне Нид и её обитателях. Даже любые слухи и домыслы. Путешествие нас с вами ждёт крайне опасное, – с серьёзным видом заключила правительница Арьеллы.