Читать книгу Расцвет Рагнарёка - Влад Волков - Страница 6

Так как Бром хорошо знал Мимир, после привала в опустевшей Седой Твердыне он сумел открыть портал к самым дальним границам. Это был даже не край владений нынешних нордов, а местность вдоль самых восточных границ Империи, как раз переходящая в пустыню Нид.

Именно здесь, в высокогорье под названием Айда, обитали гойделы, чьи гарнизоны и войска Диана со своими спутниками могли видеть издали. Воздух был весь обильно пронизан ароматами баранины и козлятины, что вместе с дымом нисходил вниз по склонам от походных печей. Готовили там обильно, на всё войско красных эльфов.

В их земли они не пошли, Бабалон их знакомиться с Милем и не звала, а миссия вела отряд к свирепым нагам, людям со змеиным туловищем, чаще всего обилием рук, а то и голов, так ещё и нередко со змеями вместо волос. Вирбий, как самый начитанный, кое-что рассказывал об их разновидностях, различных оттенках чешуи и даже культуре.

При угловатых принципах строительства наги или дракайны, как они сами себя называли, очень любили оформления в виде кругов, завитков и спиралей, укладывая те в округлые арки декора. Однако же даже фонтаны и оконные щели, сколь помнил Вир, здесь были квадратными.

Имперцы долго и упорно воевали с нагами в былые годы. Тех оттесняли всё дальше во владения гогов, так что двум расам приходилось сожительствовать. От них они и переняли стиль своей архитектуры – пирамиды из сложенных квадратов, кубические храмы-святилища, кладку из ровных блоков. Но в низинах наги также жили в пещерах и норах, куда гоги забираться побаивались.

А ещё здесь обитали пустынники – кочевники, отшельники и отдельные общины, чаще всего представляющие собой перебравшихся в эти края имперцев, не согласных с законами или условиями в родных краях. Это могли быть чародеи, беглые преступники, просто уставшие от своего ремесла или работы в поле люди, отправившиеся на поиски личного счастья и спокойной жизни отчего-то не в живописные края Лонгшира, не на север, не на запад в Вольные города, а именно на восток, в Нид.

– Так, я не понял, ну и что встали?! – фыркнул шедший позади остальных гном, наткнувшись сзади на остановившуюся вместе с остальными Ханну.

– А ты не видишь? – оглянулась на него Ядвига с недовольным лицом. – Три тираннозавра! – указала она вперёд, вдаль на хищников, рыскавших в поисках добычи.

– Нет, ну, я, конечно, пойду потру его, – закатал рукава Бром, протискиваясь вперёд – Но задание, знаешь ли, мадам жирафиха, выглядит небезопасным! Тереть тираннозавра… во удумали! Он вам что, лампа с джином?! Мне кажется, ты меня разыгрываешь!

– Аккуратнее, дорогуша, – схватила Ханна его за шиворот, не дав приблизиться к ящерам. – Нельзя, чтобы они нас учуяли.

– Тогда уж гному точно нужно держаться как можно дальше, – хмыкнула её мать. – Искупается пусть в первом же попавшемся оазисе…

Всем пришлось ждать, пока семейство тираннозавров не пройдёт мимо и не будет уже достаточно далеко, чтобы не заслышать и унюхать компанию путешественников. Тропа, по которой сейчас они шли, вела будто бы сквозь бархан. Чем дальше они шли, тем выше по правую и левую руку собирались горы песка. Казалось, поднимись ветер – и их попросту засыплет, похоронив здесь навечно. То и дело мимо проползали крупные скорпионы и гремучие змеи, двигающиеся боком.

Вир тихо наигрывал на Флейте Пана, нынче без подзарядки энергией годной разве что исключительно для этого. А у Ди вот не было настроения весело музицировать вместе с братом. Тот тоже не сказать что исполнял прямо какие-то жизнерадостные эльфийские пляски, но мелодия эта не звучала тоскливо, грустно или одиноко. Скорее просто хорошо подходила для пешей прогулки в дороге.

– Нехорошо мне, – шмыгал носом Бром. – Слишком резкие перепады температур, то снега, то пустыни…

– Тебе нехорошо, потому что ты слопал все сладости из запасов и в схватке с Хануманом потерял много сил. Ну, и пшеничный спирт я тебе дала для растирания, – хмыкнула Ядвига.

– А то ты не знала, что гном будет делать со спиртом, который вручили! Хе-хе, – посмеялся тот. – У нордов брага вся низкой крепости. Слабое пиво, слабенькая медовуха. Мы, когда видим спирт, мы прямо ух! Прям как вон та на лонган налегала, словно это пища богов.

– И вовсе нет, – насупилась Кьяра.

– Да ладно тебе, что плохого, что есть что-то настолько любимое. Сейчас бы тархун и воздушный рис, – мечтательно произнесла Диана.

– Что это имперской шайке надо в наших краях, – внезапно перед ними возникла острозубая дама с багровой кожей, извивающимся змеиным телом и женским торсом. Грудь её поддерживали две зелёные петли на манер гамаков, а никакой другой одежды на ней не было вовсе.

Рук у неё оказалось аж шесть, четыре из которых были вооружены идентичными саблями, а две других оставались пустыми, годясь для любых нужд: протереть губы, почесать лоб, наточить те самые лезвия, поправить причёску – змей на голове у неё не было, там были чёрные волнистые волосы, зачёсанные прямым пробором.

С шелестом, шипением и грохотом хвостовых погремушек позади неё объявились ещё две наги-близнеца, уже со светлыми волосами, синими диадемами, таким же обилием оружия, а змеиные туловища у них оказались немного пятнистыми, сочетая оттенки бледно-рыжего, бежевого и песчаного с вкраплениями более тёмных узоров.

Лица всех троих были, можно сказать, человеческими. А вот глаза – змеиными, с узким вертикальным зрачком и горизонтальными веками. У каждой были змеиные клыки, может быть, даже с ядом. Диане они напоминали каких-то вампирш.

– Неужели по цвету моей кожи не видно, что я не имперец, – смело сделала шаг вперёд пани Софра.

– Почём я знаю, каких цветов кожи они бывают? – скривилась глава небольшого патрульного отряда наг. – Мы, дракайны, вон зелёные, серые, красные, бежевые, каких только наг не бывает. У меня старшая из дочерей – фиолетовая, как песок в лунную ночь. А вы лучше сдайте оружие.

– Да у вас рук свободных не хватит его забрать, я считаю, – возмутилась Ядвига, не желая расставаться со своим луком.

– Какие любопытные окуляры, – взглянула глава патруля наг на очки Ханны. – Соединены дужками тут и там.

– А у вас тут в моде до сих пор пенсне и монокли, дорогуша? – чуть розовея, усмехнулась та. – Давайте я вам всё соединю. У вас же тут много железок всяких делается? В пустыне Нид уйма шахт по добыче металла, насколько знаю.

– Да, наги – хорошие кузнецы, – демонстрировала капитанша свои блестящие тесаки.

– Между прочим, мы к вам по важному делу, – заявила ей пани Софра.

– До следующего песчаного шторма осталось недолго. Отведу вас к махарани Радхе, пусть она решает, что с вами делать, – заявила капитанша наг.

– Махарани? Приятно видеть цивилизованное общество, где тоже царит прогрессивный матриархат, – улыбнулась атаманша.

– Ты мне тут зубы не заговаривай, фиолетовая сестрица, – подползла к ней та дракайна. – Думаешь, если одного цвета кожи с моей дочкой, так мы с тобой теперь лучшие подружки?

– То сестрицы, то подружки, то дочки, ты уж определись, – хмыкнула пани Софра.

– Интересный зверь при вас. Хотела бы его полосатый мех у себя на плечах видеть, – поглядела капитанша наг на барсука.

– А в гробу себя видеть не хочешь? – сжала Диана свои кулаки.

– Окольцевать их! – приказала темноволосая нага своим, и близняшки быстрым рывком с клацающим звоном повесили на шеи и запястья всем незнакомцам переливающиеся позолоченные браслеты с простеньким рисунком. – Вы теперь – шудры. Низшая каста рабов и прислуги.

– Чего?! – возмутилась Ди, осматривая нежеланные «украшения».

– Руки прочь от неё! – хором ринулись Вирбий и Кьяра защищать её, недобро косясь и друг на друга при этом.

– Кто это тебя так, парниша? – осматривала его фингал на пол-лица глава патруля людей-змей.

– Хануман, зараза такая, – процедила Диана, сжав кулаки.

– Знаменитый герой? Ну, теперь и подавно ясно, что вы – преступники, раз против вас сам Хануман сражается! Под стражу их взять, сопровождать военным конвоем, – приказала глава отряда своим.

– Нас же больше! Как можно подчиняться этой троице змеюк?! – возмущалась Ядвига.

– Ребята, ну хватит… Пленом больше, пленом меньше, дело уже привычное… – вздохнула плутовка из Стеллантора, пытаясь их унять.

– Вы за это ответите, – поднял парные сабли Вир, но его руки опустила вниз пара пока лишь прикоснувшихся тесаков.

Несмотря на то, что они могли и в хлёсткий взмах не повредить его броне, Вирбий всё же не стал продолжать своё сопротивление, глядя на жалостливое, почти умоляющее лицо сестры. Та буквально упрашивала не конфликтовать, а сделать так, как говорят эти женщины-змеи.

– Эй! Эти штуки магию подавляют! – воскликнул и Бром, пытавшийся что-нибудь сколдовать.

– Шудрам запрещено колдовать, – строго пояснила капитанша. – Ваши припасы отныне принадлежат нам, но вы сами их понесёте, как и полагает рабам.

– За шушундру ответишь, – скалилась Кьяра.

– Неважно, в цацках или нет, чем скорее приведёт нас к правительнице, тем быстрее мы поговорим с кем-нибудь здравомыслящим, – заявила своим пани Софра. – Идёмте уже! Время не ждёт.

– О, я от таких вещичек никогда бы не отказалась! – радовалась Ханна, разглядывая браслеты. – А можно их потом оставить себе? – строя глазки и хлопая ресничками, поглядела она на дракайн.

– Ханна! – осекла её мать строгим тоном.

– Как ты её терпишь, – мимо юной девушки в очках прошагал Бром.

– Следите, чтобы ничего не выкинули, – повелела капитанша наг своим сопровождать вооружённый отряд внимательнее.

– Да говорю же, мы по делу здесь, мы не собираемся сражаться! – всё надеялась пани Софра на конструктивный диалог и понимание.

– Шудре слово не давали, – оскалилась капитанша.

– Сама шудра! От такой и слышу! – воскликнула атаманша.

– Я – раджан, военная каста при касте кшатрии, – пояснила капитанша.

– А всего их сколько? – отчего-то поинтересовалась Диана, словно это имело большое значение.

– Брахманы – жрецы и советники при махарани, кшатрии и вместе с ними раджаны – знать и воины, следом вайшьи – фермеры, ремесленники, торговцы, чистые шудры – помощники, работники, крестьяне. И такие как вы – низшие. Рабы.

– Их всего трое, а нас вон сколько! И что бочонок с Софрой не смогут колдовать – не так страшно. Мы-то с Ханной их ещё на подходе в глаза стрелами одолеем! – воскликнула Ядвига.

– Наш патруль здесь не единственный, просто из-за катаклизмов большие вылазки не целесообразны, – пояснила капитанша наг. – Так что ползите, куда велено.

– Что, прям на животе? – изумилась Ханна.

– Всегда забываю, что у таких, как вы – ноги. Ну, ходуйте или как это, ходите… – прошипела багряная дама-змея.

– «Идите», – поправила Ядвига. – Вы нам – свободу, мы вам – уроки грамоты на безвозмездной основе. Идёт? Я считаю, сделка отличная.

– Заманчивое предложение, конечно, – с сарказмом в голосе нахмурилась нага-воительница, – но нет.

– Тогда мы будем сражаться за свою свободу, – заявила ей фоморка с луком.

– Если мы их убьём и всё равно придём к их царице, нас будут судить за убийство, – произнесла атаманша. – Болтаем – только время теряем.

– А если я не собираюсь быть в рабстве? – гневно поинтересовалась Ядвига. – Я, между прочим, воин. Я тоже раджин. Там, у себя дома.

– Да? Повезло же, наверное, тем, кто там у тебя дома. Может, встретимся тогда в поединке, – подползла к ней капитанша патрульного отряда, приблизившись почти в плотную.

– Может, и встретимся, – сняла фоморка с плеча своё орудие, – подержи-ка мой лук, дочка. Мамочке надо надрать одну, а то и все три змеиные задницы, – оскалилась Ядвига, вооружаясь парными клинками.

– Мам, это плохая идея, – забормотала Ханна полушёпотом, сильно разволновавшись. – У них по четыре тесака вон, они манёвренней, видела, как на нас браслеты цепляли?! Я ещё вдох-выдох не сделала, а на мне уже ошейник.

– Я не допущу, чтобы с моей дочерью обращались, как с рабыней, – повернулась к ней мать.

– А если тебя убьют?! – возмутилась Ханна.

– Между прочим, да. Поединок по правилам ведётся до смерти, – прервала их капитанша.

– Падма вас сделает, отсечёт голову, и я повешу её на свой поясок, – похвалилась одна из блондинок, и вправду покрасовавшись коллекцией подвешенных высушённых голов у левого бедра на рыжеватом поясе, который носила в отличие от капитанши.

– Какие крохотные… это что, гномики? – удивилась Ханна, испытывая в равной степени интерес и омерзение одновременно, судя по скривившимся губам.

– Делается разрез на темени, достаётся череп, голова вновь смыкается и сшивается, высушивается в… – начала разъяснять технологию светловолосая нага.

– Ладно, хватит! Говорите, песчаная буря скоро? Надо нарезать вас, как колбасу мужу на бутерброды в походы, да высвободиться поскорее, – оборвала Ядвига её.

– Мам, ну не надо! – схватила Ханна её за руку.

– Угомонись и смотри, как надо бороться за свою свободу! – строго заявила ей мать, отдёрнувшись и двинувшись за капитаншей.

Наги-близнецы оползли окружность, формируя прямо на дороге своеобразную арену с песчаными краями и более-менее ровной серединой. Одна встала по одну сторону, позади капитанши, другая – позади Ядвиги, как бы обозначая границы.

– Падмавати! Падмавати! – воскликнули хором светловолосые.

– А мне вот никаких мантр-молитв, чтоб тебя накромсать, не нужно, – отметила вооружённая фоморка. – Со мной сила эльфийский предков.

– Это не мантры, а поддержка. Меня так зовут, – хмыкнула та.

– Падмавати? – рассмеялась Ядвига. – Это ты поэтому такая злобная стерва?

– Мам! – возмутилась Ханна её поведением.

– А сёстры у тебя, дай угадаю… Промывати и Вытирати? – всё хохотала та. – И Намыливати ещё должна быть. А то без неё, знаешь ли, промывать и натирать толку мало… ха-ха-ха.

– Уймись и дерись! – бросилась разгорячённая, ещё более раскрасневшаяся своим и без того пунцовым от оттенка кожи лицом нага-капитан.

Взмах всех её рук пришёлся на один-единственный блок клинком Ядвиги, в то время как второй тут же устремился в змеиный живот. Падмавати выгнулась назад так, как едва ли позволило бы тело любого иного существа, знакомого фоморке. Змеиный хвост представлял собой что-то совершенно иное в тактике боя.

Один его взмах ударил по пальцам тёмной эльфийки, словно булава, выбив второй клинок. Под напором наги она отступила, сделав шаг назад, начала уворачиваться от ударов, прыгая вправо и влево перед носом наги-блондинки, не позволявшей покинуть зоны арены и готовой подталкивать в спину остриями своих расширяющихся к концу тесаков.

– Мама! – теперь уже без укора, с широко раскрытыми глазами и дрожью в голосе переживала Ханна за Ядвигу.

– Слева вывернется, со спины попытается, – подсказывал Бром вслух, наблюдая за движениями женщины-змеи.

Та совершала рывок, используя хвост, как пружину. Отталкивалась им, выпрямляла, демонстрируя, что он где-то вдвое превосходит длину ног, потому позволяет маневрировать и перемещаться с невероятной быстротой. Проблемой Падмавати было то, что она била всеми своими руками одновременно. Просто обрушивала град клинков на Ядвину, которая либо могла разом увернуться, выйдя из зоны поражения, либо блокировать такой взмах своим оставшимся оружием.

Но подобрать выроненный клинок капитанша наг её не подпускала. Охраняла к нему все подходы, словно чудовищный страж, скалила клыки, высовывала раздвоенный длинный язык, не столь змеиный, а как будто человеческий кто-то рассёк до середины напополам, и снова рвалась в атаку.

Ядвиге, крутанувшись, удалось задеть капитаншу наг за плечо, а потом поранить бедро как раз там, где человеческий живот начинал покрываться чешуёй и постепенно переходить в змеиное тело. В ответ Падмавати начала активнее использовать хвост. Поднимать им песчаную пыль, бить, оставляя синяки на теле фоморки, стараясь сбить её с ног.

Но даже когда у неё это получалось, лежащая на земле тёмная эльфийка всё равно дралась до последнего. Подгибала сложенные вместе ноги, ударяя ими и отталкивая от себя нагу, переворачивалась вбок, тут же нанося по многочисленным рукам Падмавати новые раны, всё рвалась подобрать упавший клинок, отводя противницу подальше и намереваясь воспользоваться моментом.

Лезвия их орудий снова сходились. Тесаками нага рубила слева и справа, а Ядвига на зависть всем отбивалась, парировала удары и не просто отступала или уворачивалась, но и переходила в контратаку. Даже близнецы по краям арены удивлялись, как она заставляет их капитаншу всеми руками отбиваться от резких выпадов клинка.

Удары мощного чешуйчатого хвоста были невероятно болезненными. Они были сравнимы с натиском натренированных кулаков или даже превосходили оный. Ссадины и ушибы раз за разом оставались на теле Ядвиги, если ту Падмавати настигала «булавой» своей погремушки.

Лишь однажды нага попробовала сдавить свою соперницу хвостом, плотно сжав и обернув её тело. Но та вонзила в чешуйчатую плоть свой клинок, заставив женщину-змею вскрикнуть, разжать хватку и отползти. Рана ту лишь сильней разозлила, так что схватка продолжилась с новым запалом ярости от каждой из воительниц.

Фоморка крутилась и нагибалась, била в змеиный хвост, в человеческий торс, но опять получала хвостом куда-нибудь в грудь, отчего сбивалось дыхание, а инициатива в схватке переходила уже к Падмавати. После очередного её промаха Ядвига что было сил помчалась к лежащему клинку, но соперница развернулась, оттолкнувшись хвостом, и умудрилась, не достав саблями, схватить фоморку за ноги свободными руками.

Выгибаясь в подъёме всего тела змеиным хвостом, капитанша наг притянула тёмную эльфийку к себе. Та так и не дотянулась до второго оружия. С досадой глядя, как лежащий клинок отдаляется от неё. Затем Ядвигу мигом перевернули на спину, а сверху к телу уже близились вооружённые руки Падмавати. Оставалось лишь из последних сил выставить ввысь свой второй меч. Но резкий удар хвоста наги, словно плетью, выбил его прочь в самый последний момент.

– Нет! – с ужасом крикнула Ханна, когда нага сделала финальный рывок.

Тяжело дыша, как, впрочем, и лежащая на земле соперница, Падмавати замерла в воздухе над Ядвигой, а свои сабли вонзила по разные стороны от неё в песок, опускаясь телом в привычное положение. Фоморка не находила в себе сил подняться, пыталась восстановить дыхание и с раскрасневшимся от стыда лицом ощущала себя поверженной и униженной. Падмавати же подползла ближе и подала ей одну из свободных рук.

– Не предстало вашей змеиной элитке подавать руку рабам, – сплюнула Ядвига.

– По правилам арены я должна убить тебя, одолев в сражении. Но ты храбро билась. Имею право тебя пощадить по кодексу арены раджан. Мне давно не оказывали такого сопротивления. Возможно, ты и не шудра, но это уже пусть решит махарани, – ответила та, помогая фоморке подняться.

– Мама! – рванула к ней сразу Ханна, покрепче обняв. – Вот, попей, – сорвала она с пояса флягу.

– Простите её за дерзкие шутки про имена, фоморам такое не свойственно. Наверное, перегрелась… – попросила за лучницу пани Софра.

– И за стерву, – глотнув воды, произнесла потрёпанная боем Ядвига. – Хотя, может, у вас это здесь комплимент… Но я, проиграв бой, вашей шушундрой не буду, даже и не мечтайте!

– А ты… тоже что-то типа раджан? – оглядела Софру Падмавати.

– Я – махарани. Атаманша фоморов. И у нас важное дело к твоей правительнице, – своим железным и строгим тоном пояснила ей та.

– По закону все, кто пересекает границы со стороны реки, берутся в плен. И по закону же все пленники и осуждённые становятся низшими шудрами. Я просто выполняю свою работу и несу эгиду закона, дабы нас не завоевали какие-нибудь соседи. Видали, что гойделы в горах Айда там затевают? Выстраивают целую армию. Мы все здесь на уши подняты, – рассказывала Падмавати. – Засуха, песчаные смерчи, бури, нашествия мух, пчёл и саранчи.

– Сет беснуется… Гор рассказывал о нём. Вот он где теперь ошивается, значит, – хмыкнула Софра.

– Гор? Сет? Они погибли тысячелетия назад, – взмахнула многочисленными руками капитанша наг, явно не поверив атаманше, и, развернувшись, двинулась вперёд по дороге.

– Они вернулись, – заявила ей Софра. – Пытаются остановить эти катаклизмы как раз.

– Да? Что забыл здесь этот таскарский злодей? А где ж тогда наши боги? Брахма, Шива, Вишну, Лакшми, Индра, Варуна, Кама… – перечисляла негодовавшая Падмавати.

– Кама! – воскликнула Ди. – Он жив, он прибыл на огромном цветном попугае! Мы все его видели и общались!

Было видно, как в глазах у наги что-то мелькнуло, как они отреагировали на эту информацию. Та даже замерла, чуть изменившись в лице, хотя оно по-прежнему оставалось каким-то скривившимся и недовольным. Но теперь, казалось, что-то её задело, что-то тронуло, что-то отозвалось внутри от услышанного.

– Едва ли кто-то из имперцев мог знать, кто вахана у Камы, – подползла нага к полуэльфийке. – Вы шпионы?

– Вахана? – не поняла Кьяра, на всякий случай подходя ближе к лучшей подруге.

– Ездовые животные богов так называются. – По ту сторону от Дианы возник начитанный Вирбий с суровым лицом. – У друга Фудзина, о котором он много рассказывал, – бога ветров Ваю – это, например, антилопа. А у жены Камы – белый голубь.

– Сейчас бы на гигантском голубе полетать… – мечтательно взглянула в чистое синее небо Диана.

– Или хотя бы на попугае, – поддержала её Кьяра фон Блитц с лёгкой улыбкой. – Да на любой птице, что нас удержит. Хоть вновь на драконе с гномочкой-непоседой.

– Ваши боги не глухи. Те из них, кто, конечно, жив, – проговорила Ди капитанше патрульного отряда. – Просто вы неверно их воспринимаете. Это не повелители сил, которых надо задабривать и упрашивать. Они – лишь хранители, поддерживающие мир вокруг на своих хрупких плечах. Они были задолго до храмов и ритуалов, задолго до жертвенников и даже слов, не то что молитв. Они не привязаны к исполнению просьб, не нуждаются в алтарях и священных песнопениях. Их лишь раздражает, что вы приносите жертвы и вечно чего-то требуете. Они не выступают судьями, не принимают чьи-либо стороны в войнах, не карают за осквернение храмов, потому что до всего этого им нет и никогда не было дела. Поймите, это не их сущность, не их естество и не их конфликты.

– А что же тогда их стезя?! – гневно огрызнулась Падмавати.

– Они взирают с иной ткани бытия. Боги поддерживают свои аспекты по призванию – любовь, ремёсла, какие-то природные силы. Потому не нужно на них уповать и надеяться. Они здесь, они слышат, но они устали от слепого безрассудного поклонения и трактовки случайных бессвязных явлений как их знаки и знамения. Но сейчас многие из них хотят спасти Иггдрасиль, потому что это и их мир тоже, – объясняла Диана. – Сохранение мира важнее исполнения чьих-то личных просьб о мимолётной удаче, выздоровлении, покорении сердца… Они не возвращают умерших, не посылают дожди, а как раз поддерживают циклы жизни и смерти, принципы формирования облаков. Дождь не придёт, если в воздухе не скопится достаточно влаги.

– Но чародеи же могут сгущать тучи, концентрировать их, насыщать, – поправила её пани Софра.

– Так на то и даны чародеи, чтобы перестали просить у богов. Их дар – это их призвание, – поглядела плутовка из Стеллантора на Брома. – Чтобы с гор полился поток, кому-то надо растопить там лёд или убрать преграды, прорыть каналы или новое русло для рек и ручьёв. Всё в ваших руках.

– Идёмте сперва в наш гарнизон, составлю рапорт, а вы отдохнёте. А потом и к махарани. Пусть Радхи решает, что с вами делать. Ей там ещё раз всё и объясните, – произнесла капитанша патруля наг.

– А с ней тоже сражаться придётся? – забеспокоилась Ханна, вертясь вокруг получившей тумаки и синяки матери.

– Ёк-теремок, – ударила Софра себя по лицу. – А сразу вот нельзя было так? Просто идти, куда велено. Я же сказала, не важно, в каком качестве: пленные мы или свободные, куда вы драку устроили, – упрекала она Ядвигу.

– Да? Я, между прочим, в рабыни не записывалась, – хмыкнула та.

– Кто у нас лидер отряда? И кто твоя атаманша? – озлобленно обернулась на неё пани Софра. – Ты обязана подчиняться, ясно тебе? Если б не этот браслет… – сделала она колдовские пассы руками, напоминая, что владеет тёмной магией и угрожая каким-нибудь наказанием.

– Если б не это кольцо… – подметила блеск Драупнира Ядвига, вспоминая, что панночка жива нынче лишь благодаря его силе.

– Мам, ну хватит, не ссорьтесь, – оттаскивала за руку её Ханна подальше от атаманши.

– А далеко нам вообще до вашей царицы? – поинтересовался Вир у капитанши наг.

– Нам нужно святилище Индры, – произнесла пани Софра. – А сперва с правительницей вашей поговорить, да. Время не ждёт.

– У неё голова забита восстаниями низших каст, – недобро ответила Падма, развернувшись. – Оазисы занесло бурей, засуха выжгла даже поросли кактусов, сезон дождей всё не настаёт, а саранча пожирает урожай крестьян. Вельможи не собираются с ними делиться, рабов не подпускают к запасам провианта. Бунт за бунтом, каста на касту. Я бы сказала, что сейчас у дракайн идёт война, если б у шудр и вайшьи были какие-то шансы. Но с мотыгами против охраны кшатрий они ничего сделать не смогут.

– Жалко же их… Голодают, страдают, а вы убиваете… – взгрустнула Диана.

– Касты должны исполнять высший закон. Я тоже подчиняюсь. Мой муж погиб в одной из таких стычек. Знаешь, что со мной сделают, если я не убью прорвавшихся к домам знати повстанцев? Во-первых, сами восставшие меня на клочки порвут в первую очередь, – заявила капитанша наг, не став продолжать.

– Даже на этой земле войны кипят. Казалось бы, в самом дальнем уголке Иггдрасиля… – вздыхала Ди.

– У-ук, – тёрся о её ногу мордочкой шагавший рядом барсук.

– Что? Попить хочешь? Сейчас, мой хороший. Засох весь тут… Чего мы льда в какие-нибудь бурдюки не набрали в Мимире. Запасы воды могут кончиться, а у наг, я так поняла, с этим проблемы? Так ещё и касте «рабов» пить последними здесь дают, небось, да? – присев и напаивая зверька, недобро сверкнула Диана глазами на Падмавати.

– Всё так, воды вам едва ли дадут, если не признают хотя бы элитой… – ответила та, чуть повернув голову. – Ай… – схватилась она за рану в боку. – Каришта, дай свой пояс, – попросила она одну из светловолосых воительниц-наг. – Перевязать надо.

– У меня с собой травы целебные есть и мази, – как-то нехотя, судя по тембру голоса, и всё же от чистого сердца предложила Ядвига, подойдя к израненной наге.

– Да не надо мне, обойдусь, – отказывалась та. – Просто царапины. Уже и не болит, не жжёт, – явно обманывала Падмавати.

– Я это не для тебя делаю, а для себя. Подхватишь заразу в пути, ветром надует с песка дрянь всякую, и окочуришься, я считаю. Кто нас тогда к царице твоей приведёт? Две блондинки? – взглянула она на близняшек.

– Между прочим, толковые воины, – заступилась за них Падмавати.

– Мам, мы с тобой как бы тоже это… блондинки, – произнесла Ханна.

В пути она только и донимала капитаншу людей-змей вопросами о здешних устоях. Причём волновали её не столь традиции и жизненный уклад, сколько какие отличительные фетиши и опознавательные символы носят те или иные касты, что нынче в моде из украшений, чем занимаются ремесленники, что изготавливают в плане бус, ожерелий, браслетов.

Падмавати ей отвечала, когда кратко, когда даже развёрнуто и в подробностях. Низшие работники трудятся на полях либо в шахтах. Те богаты больше металлами, чем минералами, так что бусы из камня здесь скорее удел вельмож, а вот малополезное чем-либо золото носить могли даже рабы. Правда, любой хозяин мог их лишить украшений, отобрать в наказание за плохую работу или просто потому, что блестяшка им больше понравилась.

Диана от услышанного была в ужасе. Более двух третей населения составляли как раз низшие касты, и совсем немного приходилось на тех, кто действительно мог считать себя здесь свободным и дышать полной грудью. При этом вельможи мало что делали сами. Занимали руководящие посты и указывали другим, что им делать.

Кьяре же, напротив, довольно нравилось, что главенствующие роли в семье, ремесле и военном деле занимают женщины. Мужчины не могли даже иметь высокие чины и продвигаться по службе, составляя основную часть войска. Многие занимались кузнечным делом, так как металла добывали довольно много. Из него делались даже цельные стрелы, так как дерево в такой местности обнаружить непросто, а разрушать оазисы никто явно не собирался. Их и без того теперь мало осталось.

Метательные копья, шары-снаряды для пращи, сабли – производили здесь много всего, но вот доспехи крайне редко. В них было слишком уж жарко, да ещё те так раскалялись на солнце, что обжигали пальцы, едва к ним прикоснёшься, чтобы хотя бы скинуть с себя. Наги давно уже воевали без кирас и брони поверх хвоста, хотя древняя броня от предков хранилась веками. Особенно в знатных семьях.

К гарнизону они дошагали и доползли уже к сумеркам, но даже в темноте и издали было видно, что с тем что-то не так. Одна разруха, дым, догорающие почерневшие ткани и кружащие стервятники повсюду, на деле оказавшиеся гарпиями.

Диана аж вздрогнула, встав на месте, увидев, как сидящая на изодранной туше женщина-птица повернула в её сторону своё жуткое острозубое лицо. Невольно вспомнились зайцы-кастелянки, но и те выглядели не столь свирепо и дико, как эти оскаленные гримасы на лицах пернатых падальщиц с голой женской грудью, выпяченной среди тёмно-бурых перьев.

– Что?! Нет! – воскликнула ошарашенная Падмавати. – Нет-нет-нет! – ринулась она вперёд средь руин, а за ней и две её спутницы, клинками отгоняя гарпий от растерзанных тел собратьев.

С недовольным шипеньем быстрыми движениями расползались по территории и светловолосые наги-близнецы, негодуя от увиденного. Они пытались затушить навесы, приподнимали порванные мешки с остатками припасов, металлические ящики из плотных спаянных листов тонкого железа. Но становилось не по себе, когда с земли и песка они поднимали руками окровавленные тела собственных товарищей, прижимая к себе, прикрыв глаза и оплакивая павших.

Там и тут виднелись статуи наг из чёрного гранита. Причём большинство в каких-то довольно странных позах и без постаментов. Все расставлены в абсурдном порядке, мешая подходам к шатрам и разрушенным кладкам складов и укрытий, прямо на дорогах или совсем подле них. Со странными лицами, большие и малые, какие-то испуганные, разгневанные, порой несущиеся будто в бой и застывшие в этой позе.

При этом работа скульптора была безупречной: мельчайшие детали, полупрозрачная вуаль и паранджа, многочисленные яркие украшения из металла, камней и глины с резьбой и узорами. Сад камней, обработать которые до такой шедевральной красоты было явно уделом истинных мастеров своего дела. И это притом, что, как в дороге заявляла Падмавати, с камнем здесь работают крайне мало, обычно лишь обтачивая в простенькие изделия или бусы.

– Джар! Дафна! – вздрагивала капитанша патруля то возле каменных изваяний, то возле трупов. – Братья Вайри… Семья Апаржи! Ифриты меня раздери! Да какого ж Иблиса здесь творится? – металась, атакуя взлетавших с громкими хлопками крыльев стервятников, капитанша нагов, рыдая навзрыд над телами друзей и сослуживцев.

А потом она замерла у одного изваяния и, выронив все свои сабли, просто пала ниц, сотрясаясь в безутешном горе. Каменная композиция представляла собой четвёрку маленьких наг. Одна, вероятно, старшая, вытянулась ввысь на хвосте, прижимая к себе совсем малютку. Ещё одна свернулась клубком и уткнулась лицом в первую, так что видно было лишь слегка кудрявый затылок. Третья же с опаской глядела немного вверх, имела длинные волосы и испуганный взор, прижимаясь сбоку к, по всей видимости, старшей сестре.

– Мои дети! Это мои дети! – в рыданиях кричала Падмавати. – Что с ними? Что здесь стряслось? Что случилось?! – не понимала она, взмахивая руками и оглядывая разруху по сторонам.

– Бедная, так её жалко… – проговорила Кьяра. – Потерять всю семью… Муж на войне погиб, теперь дети окаменели.

– Ужас вообще… – приобняла её Ди.

– Я бы затушил костры и помог с гарпиями, да на мне эти браслеты, – протянул вперёд руки Бром в надежде, что с него их снимут.

– Гарпии! – прокричала от его слов капитанша наг. – Надо их допросить! Они знают, они заодно с восставшими! Это явно их рук дело! Гарпиям тоже нечего есть из-за засухи, они слетали со скал, нападая на наг.

– Подстрели-ка одну на допрос, – попросила Софра Ядвигу.

– Окажу услугу тебе, так и быть, Полоскати, – натянула та свою тетиву.

– Ну, мам! – с укором воскликнула ей Ханна.

– Что? Не так? Ну, простите, всё перепутала. Я это имя один раз же слышала, и то устами скандировавших близняшек, – направила её мать лук в небо, прицеливаясь на парящую хищную птицу с острозубой женской головой.

Гарпия с простреленной ногой сперва опустилась, но потом за счёт более интенсивных взмахов крыльев всё-таки поднималась вновь в воздух вместе с застрявшей в теле стрелой. Ди с Кьярой аж взялись за руки, опасаясь, что ничего не получится. Тогда Ядвига сделала ещё выстрел, повредив той крыло. И тогда уже Вир помчался к месту падения гарпии, не страшась зубов и когтей свирепой твари, так как был в своей плотной прилегающей броне.

– Сюда её! – рывком подползла Падмавати, подхватив своё оружие, и пригвоздила резким ударом пленницу прямо к земле. – Перо за пером, коготь за когтем я буду вырывать у тебя, пока не расскажешь, что здесь происходит. Вашего племени дело? – допрашивала она. – Кто надоумил? Сами слетелись? Почему одни убиты, а другие окаменели?

Гарпия лишь выгнулась шеей вперёд, удлинив ту на манер лебединой, пытаясь укусить нагу за подбородок. Та крепко треснула кудрявой башке по лицу, а когда пленница снова раскрыла зубастый рот, чтобы откусить кусок хотя бы от кулака, двинула уже с другой стороны, заставив вновь распластаться.

– Эвриала… – проскрежетала гарпия со зловещим клёкотом.

– Это повстанцы… – отпрянула Падмавати. – Сфейно, Медуза и Эвриала. Сёстры Горгоны из касты жрецов, которые утверждали, что покинувшие нас и молчащие боги требуют для своего возвращения всё больше и больше жертв. Эти наги… эти безжалостные твари приносили в жертву даже членов своих семей, принуждая знать делать то же самое! Тянуть жребий, выбирать, кому умереть… А потом Радхи изгнала их за такие бесчинства. Они стали шудрами, были лишены всех регалий, титулов и всего, что имели. Разжалованы в самые низы. Они стали главными зачинщицами мятежа. Особенно Эвриала. А ещё принялись поклоняться красному дракону Лафону, что гнездится в пещере среди скал гарпий. Видимо, сговорились и с гарпиями! Все эти твари заодно, нашли общий язык, Иблис их испепели! – крикнула нага.

– А вы говорили: «с мотыгами против охраны»… – с ужасом оглядывала это место атаманша фоморов.

– На гербе рода отца, от которого он отказался, чтобы жениться на маме, был этот красный дракон, – проговорил Вирбий Диане. – Мы – Лафо, названы в честь него. Он когда-то обитал в Лонгшире и стерёг сады плодовых деревьев. Видимо, наши предки родом с тех мест. Одни считали его защитником, другие – угрозой. В итоге дракона прогнали. Может, опять-таки наши предки, получив такое имя рода. Может, мы – герои, изгнавшие чудовище, кто знает. А теперь вот он здесь, как бы ни встретиться. Наверняка он на эльфов Лонгшира там зубы точит.

Пленница-гарпия же за счёт своей длинной шеи тянулась к клинкам, что её пригвоздили, хваталась зубами за лезвие и пыталась вытащить, выдернуть их и освободиться. Рыдающая капитанша патруля наг иногда приходила в себя, находя в себе силы продолжить допрос. Спрашивала, где они, где Горгоны, но гарпия ни на что не желала отвечать, лишь трепыхаясь да пытаясь вырваться.

Тогда Падмавати рванула клинок на себя, который та держала крепко зубами, и рассекла рычащую и скалящуюся голову гарпии напополам. Туша женщины-птицы тут же обмякла, а остальная стая, громко заголосив, заносилась в небе быстрее и суматошнее, в большинстве своём покинув это место и уносясь прочь.

– Про статуи я так и не поняла, – обернулась Ди на фигурки сжавшихся маленьких наг.

– Медуза у них чародейка, – пояснила Падмавати. – Способна накопить силу и с диким воплем превращать взглядом в камень целый отряд пред собой. Тут она, видимо, «повеселилась», Иблис её порази. Кого в статую обратили, кого закололи, – оглядывала она место бойни. – Все наши здесь. Мертвы или так, или эдак. Пленных не брали… – подползла нага к фигурам своих окаменевших детей. – Видите? А вы ещё жалеете этих повстанцев. Они не дракайны, они изверги! Твари! Демоны преисподней. Ещё одна кара, как нашествие саранчи. Но за что? Народ наг и без того малочислен…

– Они доведены до крайности, вот и одичали… – пыталась начать Ди, но Кьяра притянула её к себе, оборвав и прошептав, что сейчас не лучшее время.

Она опасалась, что нага на почве горе впадёт в безумие и набросится на Диану, услышав попытки оправдать все эти действия. Разрубленные напополам и на куски тела наг-воинов и воительниц виднелись повсюду. Земля была влажной от обилия крови. Там и тут попадались уже обглоданные гарпиями кости, отдельные кисти рук, головы, хвосты и просто изувеченные тела. Кто с ранениями и обилием порезов, а кто уже распотрошён острыми птичьими когтями, отхватившими куски мяса. Зрелище было столь ужасное, что леди фон Блитц прижала к себе Диану, не желавшую это видеть вокруг.

Провести ночь всё же пришлось здесь, в остатках от гарнизона, что было нужно не только путникам с дороги, но и куда больше самой Падмавати, чтобы хоть чуточку успокоиться, хоть немного свыкнуться с потерей детей и прийти в себя. А заодно она надеялась, что сюда, проверить, нет ли живых, вновь сползутся повстанцы, так что появится шанс отомстить им на месте, встретив угощением из вихря клинков. Но, увы, восставшие наги разгромленный лагерь не навестили.

Капитанша велела Ядвиге и Ханне отстреливать всех гарпий, которых те увидят. Обещала возместить им все стрелы. А поутру Вирбий и Кьяра помогали с погребением не окаменевших изодранных тел. Правда, договориться эти двое меж собой ни о чём никогда не могли. Только и спорили: делать ли братскую яму-могилу или же раскапывать для каждой отдельно. И если так, то вырыть все сразу или же раскопать, закопать тело наги и переходить к следующей.

Что бы ни предлагал Вир, у леди фон Блитц было своё собственное и всегда не совпадающее с ним мнение. Так что работы по похоронам затянулись аж до полудня. И в самое пекло, под ярким солнцем земли Нид компания двинулась вереницей, таща пожитки и то, что удалось взять собой из лагеря. А Бром ещё над собой в особом, янтарного цвета поле нёс окаменевших детей Падмавати как бы внутри энергетической сферы, внутри которой царили чары магии земли, влиявшей на гравитацию.

– Не знаю, какой получится рапорт. Я сама не своя. Буду истерить на докладе, не как солдат, а как безутешная мать, потерявшая детей… – злилась сама на себя капитанша людей-змей.

– Доказательства предъявите… – пыталась как-то поддержать её Ядвига, имея в виду каменные изваяния, но при этом понимала, что слова её способны и сделать хуже, надавив на не затянувшиеся душевные раны.

– Как там Бром? – обернулась на гнома Кьяра.

– У великого Брома всего один вопрос, – проговорил тот. – Почему именно Бром Дерзкий Гром тащит статую?!

– Это называется скульптурная композиция, – блеснула эрудицией аристократка фон Блитц.

– А ты что? Предлагаешь нам тащить? Хочешь переложить тяжести на хрупкие женские плечи? – крикнула ему идущая впереди атаманша.

– Ой, вот начинается. Вот не надо. Все вы, бабы, лисьи морды! Сначала, типа, желаете равноправия, равенства, матриархат там у вас, а потом чуть что – так: «как можно, я женщина!», «не женское это дело!», «не при женщинах так выражайся!». Ой, ранимые, ой, нежные, ой, слабенькие! – причитал Бром. – Вы, прежде чем что-то требовать, потрудитесь хоть в словаре найти значение слова «равенство». Вон Бальтазар там рассказывал, что какой-то гном пятитомник выпустил. Купить не забудьте, может, чему научитесь!

– Так потому и матриархат, глупый ты говорящий бочонок, – хмыкнула пани Софра. – Чтобы вы тяжести таскали, а мы вам говорили, куда их ставить. Женщины должны руководить, управлять, планировать. А ваша задача – делать и исполнять.

– Ага, слышал бы это мой прадед… Ну, впрочем, гномами вон правит Морриган, а до неё принцесса Аврора… Ничего хорошего, правда, из женского руководства Черногорьем не вышло, чисто так, для справки, – проворчал гном.

Не раз в пути отряд Софры в сопровождении троицы наг натыкались на разрушенные лагеря своих. На юге Нид повстанцы совершали дерзкие точечные нападения прямо на укрытия дозорных и патрульных, обращая весь край в эдакую «слепую зону», чтобы самим, видимо, где-то здесь укрываться.

Путешественники видели песчаные смерчи, обходя их как можно аккуратнее поодаль. Одну из бурь пришлось пережидать в подземных укрытиях, зато там удалось немного пополнить провиант местными сухофруктами. А вот мясо ящериц и пустынных крыс гости попробовать отказались.

Все, кроме Вирбия, которого невесть кто дёрнул за язык похвастать, что он ел даже змей. С тех пор вся троица наг на него крайне недобро поглядывала, а Ди боялась, что одна из блондинок захочет себе его голову как сувенир, и старалась от брата не отходить, чем вызывала недовольство у Кьяры.

Впрочем, конфликтовать никто не желал. Абсолютно все стремились поскорее попасть в Тифею, столицу наг или дракайн. Правда, цели у путников отличались. Бром, к примеру, ждал прихода в столицу, чтобы отдохнуть с дороги и выпить чего-нибудь крепкого. Местные распри между людьми-змеями его совершенно не заботили. А вот Диана и вправду хотела помочь, только не знала, как. Атаманша фоморов готова была оказать какую-либо услугу, но всегда своим напоминала о деле и миссии – они здесь за ваджрой, так что в первую очередь нужно забрать её.

Большой город представлял собой прямоугольные постройки элиты, окружённые эдаким лабиринтом из стен, среди которых были дома для скота, жильё прислуги, кухни, склады, сараи с инструментами, и всё – очень похожим друг на друга, выстроенным по одному принципу.

Чаще всего здания были одноэтажными. Но, видимо, чем богаче был представитель знатной касты, тем больше пристроек и надстроек он мог себе позволить. Так что каменные виллы из кубических и прямоугольных блоков иногда возвышались на несколько ярусов с тенденцией к уменьшению, формируя эдакие пирамиды.

Улицы казались грязными, нечищеными, так как нижние касты отныне здесь не трудились и не убирали, а высшие считали, видимо, недостойным опускаться до такой тяжёлой работы. Потому всё кругом выглядело запущенным и неухоженным. Кучи всякого хлама повсюду.

Из-за того, что некому было возделывать даже поля и огороды, у знати начинались проблемы с провиантом. Конфликт привёл к недовольству и несчастью абсолютно всех слоёв общества, но при этом никак не мог разрешиться. Большие загоны пустовали. Похоже, местных животных тоже снарядили на войну и увели на юг.

Пирамидальным был и главный центральный дворец. Он располагался так, что всё остальное на случай войны превращалось в его защитные укрепления. Со стороны усадеб можно было вести бои, не подпуская к центральной зоне и обороняя её как главный и последний оплот, а ещё сползаться туда из построек, которые удастся захватить под натиском врага, и тем плотнее укреплять центр остатками армии и подмогой.

– Мам, пройдёмся по магазинам? Купим местные бусики какие-нибудь? – просилась Ханна.

– Думаешь, они чем-то торгуют? Такой хлам кругом, дороги не чищены, мусор на каждом шагу, кости, объедки, платки… Их убирать совсем не учили, что ли? Не буду я среди такой грязи ничего покупать, одна зараза подцепится, – возмутилась та.

– Здесь так много шьют, что им легче выбросить, чем постирать, похоже, – отметила её дочь. – Лён и хлопок выращивают, шелкопрядов содержат, я почему-то думала, наги живут как первобытные дикари. Охотятся да едят путешественников типа заплутавших имперских патрулей.

– А кто сказал, что не едим? – слышала их и усмехнулась Падмавати.

– Пирамида… – произнёс Вир, взбираясь вверх по ступенькам центрального дворца. – Пирос и мидас, что значит? – поглядел он на младшую сестрёнку. – Это наш древний эльфийский, между прочим, надо бы знать.

– Огонь… в середине, – ответила Ди.

– Верно, вон видишь, вход в пирамиду находится прямо по центру сей лестницы, там, внутри, не только жильё царицы, но и священный храм, где зажигают огонь, – кивнул Вир. – С деревом тут туго, как помнишь, так что из шахт добывают горючие камни. Мы с тобой их видели в остатках от лагерей.

– Угу, – кивнула Диана. – Нам бы не помешали, чтобы лес не изводить на дрова.

– Кто знает, может, ещё и торговлю как-то наладим однажды… – обнадёжил её старший брат. – Горюч-камень добывают и в Черногорье, и в Мимире. Вообще, он много где может быть, мы ведь не устраиваем раскопки на каждом шагу и даже у каждой горы.

Внутри путников встретило богатое убранство: литые вазы из металла с искусной резьбой. Не просто узорами, а целыми сюжетами, рассказывавшими свои истории на разных ярусах в процессе вращения. Красные и синие краски на стенах. Эти цвета преобладали так, что Диана невольно вспоминала о красно-синих флагах Сопротивленцев – тех, кто восстал против власти императора и отжал свой кусок в виде Вольных Городов.

Изредка здесь, конечно, были вкрапления чёрного, синего и фиолетового, но чаще всего из таких дополнительных оттенков встречался зелёный. В каком-то смысле он был даже третьим доминирующим, просто появлялся не везде и был представлен всё ж таки не в том многообразии, в котором бросались в глаза красные и синие краски.

Телохранители, советники, слуги, разные приближённые. Смуглые, краснокожие, серокожие, зеленоватые, каких только не было. Женщины-воительницы и усатые мужчины с голым мускулистым торсом или небольшими нагрудниками, соединёнными с металлическими гладкими и шипованными наплечниками. У некоторых позади шеи даже раздувались кожаные складки на манер капюшона кобр. Писарь с глиной: похоже, здесь скудно рос даже папирус, так что всё выводили на специальных табличках.

А на украшенном самоцветами троне с обилием подлокотников, сделанном, кажется, из огромной кости, восседала правительница – махарани по имени Радха. Нага с рыжеватой чешуей и такого же оттенка густыми распущенными волосами, такими же волнистыми, как, к примеру, у Падмавати, только ещё более пышными и длинными.

У неё были многосоставной пояс с мерцающими монетами, топ со свисающей на стройный атлетичный живот бахромой. Ещё изящные витиеватые украшения плеч, напоминавшие розовые бутоны цветов в сочетании самых разных полупрозрачных тканей. А на кончике хвоста к плотной «погремушке» крепилось сложное оружие с обилием лезвий, которым можно было рубить и колоть.

– Говорить, как лидер, с ней буду я, если вы не против, – проговорила пани Софра своим.

– Вы – атаманша, – не стала спорить Ядвига, перевязанная и перебинтованная после своей дуэли.

Правительнице все поклонились, а первой с докладом вперёд выползла Падмавати, рассказывая обо всём, что случилось. О пленниках, о лагерях, о гибели сослуживцев и их семей, в доказательство показывая, не без помощи Брома, постамент с окаменевшими дочерьми.

– Они заняли собой всё подножье горных цепей юга. Но едва я послала войска, как они попрятались в пещерах, затаились в ущельях и им очень удобно было справляться в узком пространстве с натиском моих воинов, – рассказала им махарани.

Медный голос её звучал строго и грубо, каждое «р» она выговаривала словно с особым остервенением, при этом, как и все прочие наги, растягивала шипящие «с», «ш» и «щ». А вот звук «л» произносила почти всегда каким-то смягчённым, как «ль», что создавало резкий контраст в её говоре между «посляля» и «попръятались в пещ-щ-щъеръах».

– С ними ещё и гарпии летают, находя, чем поживиться! – с оскалом произнесла Падмавати. – Повстанцы не считают нас за равных себе! Не хоронят, оставляют на растерзание свирепым тварям! Подкармливают наших врагов!

– При них также дракон Лафон, потомок чудовищного Форкия, уничтоженного Герой, приютившей маленького дракончика охранять сады Лонгшира. Но эльфы прогнали его оттуда, и он вынужден был среди здешних скал коротать своё время. Сколько злобы и ненависти он испытал и впитал… А теперь они ему поклоняются. Используют для нападений, – сообщила Радха. – Златовласая Эвриала призывает отказаться от веры в старых богов и отныне лить кровь во славу Лафона и Форкия. Теперь у низшей касты своя религия войны.

– Ваши боги живы, по крайней мере, некоторые из них. Мы видели Каму с его попугаем. С луком из сахарного тростника. Можно спросить у него, кто ещё есть, можно отыскать артефакты погибших и попробовать их вернуть. Вон, например, мешок Фудзина, дайконского бога ветров, – показала пани Софра на Ди, что носила «реликвию» павшего союзника при себе, сложенной в рулон. – А вон флейта Пана, – указала она на музыкальный инструмент Вирбия. – Гор, Мокошь и остальные собирают совет в надежде оказать помощь этому миру. Потому ваши боги могут быть не здесь, но они не оставили вас!

– Какие боги могут допустить вот это?! – со слезами и с яростью в голосе указала Падмавати на фигуры своих окаменевших детей.

Было видно не просто её горе, а все внутренние терзания. Она не желала сражаться за тех, кто не защитил и не сберёг её семью, но при этом не могла примкнуть и к новой вере, ведь именно её представители её дочерей и убили. Капитанша наг уже не представляла, за что ей сражаться и ради чего жить. Хотелось лишь отомстить, выместить злобу на тех, кто причастен к трагедии.

– Как я могу довериться иноземцам? Где доказательства, что вы не шпионы гойделов или даже Горгон? – строго поинтересовалась Радха.

– Гойделы пытаются защитить Лонгшир, они двигаются не к вам на юг, а на запад к эльфийским границам. Мы были в их гарнизоне при монастыре и видели саму Бабалон, – произнесла Ди.

– А кто позволил закованной шудре вести речь в присутствии брахманов и махарани без разрешения?! – возмутилась Радха.

– Я ей сейчас покажу закованную шушундру, – оскалилась леди фон Блитц, хватаясь за эспадон.

– Кьяра, не надо, – потянула Диана её за руку.

– И почему у них не отняли оружие?! – едва не вскакивая с трона, подпрыгнула от возмущения царица наг.

– Все ваши проблемы от такого отношения, – фыркнула Ди. – Каждая высшая каста относится к тем, кто ниже, как к вещам и рабам. Если б вы проявили хоть толику здравомыслия, доброты, чуткости к тому, что ваши шундры – такие же наги, как вы, которым просто не посчастливилось родиться в семьях низшей касты, то все проблемы бы мигом решились.

– Что эта наглая полукровка себе позволяет?! – возмутилась и Падмавати. – Прошу прощения, госпожа, – поклонилась она правительнице, – моя беда, что, надев на неё ошейник, я забыла засунуть кляп в её рот.

Несколько воительниц с золотистой чешуей подползли к Диане, угрожая мечами. Но на защиту той сражу же встали, вооружившись, Кьяра и Вир, а заодно и барсук угрожающе зарычал, даже не ведая, прокусит он клыками плотную змеиную чешую на хвостах или нет. По крайней мере, подпрыгнуть и сжать челюстями женское запястье любой из нижних рук он тоже вполне был способен.

– Да оглянитесь вы! – развела руками Диана, оглядев вельмож и правительницу людей-змей. – Какой толк от ваших ваз, от оружия, от росписей на стенах? Вы такие же смертные, как шудры! Вы питаетесь едой с их полей, с их огородов, с их ферм! Если вы не наладите отношения, вы просто исчезните! Они вам нужны куда больше, чем вы им.

– И что ты осмелишься предложить? Передать корону Горгонам, чтобы три сестры за неё перегрызлись? Правление при них приведёт к кровопролитию и упадку! Они призывают со своим драконом идти войной на Империю, на гойделов, – воскликнула махарани.

– Значит, нужно одолеть Горгон, но не устраивать истребление низшей касты. Без неё вы – никто! Хоть подумайте! Вся суть вельможи в том, что у него есть слуги! Кто вы без слуг? Давайте, обеспечивайте себя сами, приберите улицы, научитесь плести пеньку, пасти скот, ухаживать за травами. И вы превратитесь в тех, кого так презираете всей душой. Станете ремесленниками, землепашцами, горничными… или кто там у вас, – вздохнула Ди.

– Нас некому обеспечивать, шить ткани, ковать оружие, а вот у повстанцев есть все ремесленники и мастера, – зашептались меж собой советники Радхи.

– Не бывает наг «второго сорта». Прекратите все эти постулаты о высших и низших кастах. Дайте переходить из одной в другую, не обращайтесь с шудрами как с рабами, а уважайте их труд, без которого всё здесь напоминает теперь какую-то свалку среди обшарпанных руин! – призывала полуэльфийка. – Оплачивайте их труд, чтобы они могли себе что-то покупать, в том числе с других земель. Дайте им свободные дни от работ. Вы же, вроде, цивилизованный народ! Не сожрали нас, как только увидели, как какие-нибудь минотавры или нуси.

– Это кто? – тихо спросила за её спиной Кьяра.

– Вроде бы люди-пауки, – ответил той Вир.

– Но на этих постулатах держались тысячелетия процветания нашей расы! Если б не покорность шудров… – воспротивилась Радха.

– Да раскройте глаза! Мы через такой хлам и мусор пролезли, чтобы попасть во дворец! Ваша система себя изжила. Строй, отношение между кастами, ресурсы. У вас все эти тысячелетия, пока шло процветание, накапливались и проблемы. А потом они взорвались, как спящий вулкан. И теперь расхлёбываете. Не хотите трудиться сами, так относитесь к своим работникам должным образом. Признайте уже, что не правы, и сходите помириться с теми, кто поколение за поколением на своих костях выстраивал вашу роскошную жизнь. Хотите к лучшему изменить мир вокруг? Начните с себя, – посоветовала Диана.

– Говорите, сам Кама послал вас как миротворцев? – скаля змеиные клыки, с недоверием в голосе и хищным взором проговорила царица наг.

– Нас послали к вам за ваджрой… – произнесла пани Софра. – Нам нужно в святилище Индры.

– За безделушкой у древних развалин? – удивилась Падмавати.

– За священной реликвией древних! – возмутилась Радха.

– Как скажете… – скривилась капитанша патрульных наг.

– Мы вернём обратно реликвию, – пообещала Софра. – Она нужна в сражении против Локи, Анубиса, Сета, что посылает на вас эти песчаные бури. Кама потом вернёт артефакт или как это назвать-то…

– В древних текстах – это оружие. Но сколько мудрецов не вертели ваджру в руках, они так и не нашли ей применения, – сообщила правительница. – Решили, что это лишь символический скипетр, не более.

– Если позволите, – шагнул вперёд Вир, слегка взволновав сестру. – Из того, что есть в эльфийской библиотеке, я помню, что оружию после применения нужна длительная подзарядка, чтобы восстановить и заново накопить энергию из звёздной пыли, что пронизывает воздух, Потому ваджру хранят на особом постаменте.

– Слишком умён для иноземного раба, – недовольно сверкнула змеиными глазами махарани. – В любом случае, у меня и так воинов не хватает, я не могу выделить вам сопровождение к нашим святилищам, – строго произнесла Радха.

– Я провожу, – вызвалась Падмавати. – А потом сразу на передовую, на юг. В ваши войска, стереть с лица пустыни Нид этих Горгон.

– Хорошо, пусть так, – не меняясь в строгом лице, сверкая змеиными глазами, кивнула правительница. – Снимите с них тогда браслеты шудр. Под твою ответственность. Будем считать, что они не пленники. Вот только гостеприимства при нынешней раздробленности и восстании я им гарантировать не могу, как и защиты. Не лучшее время для гостей.

Помощницы, подползая к ней с разных сторон, вручили Радхе серебристый шлем с зигзаговидным трезубцем в навершии и вложили в её руки сабли, тем самым показывая, что их царица готова самолично возглавить поход на лагеря повстанцев.