Читать книгу Небо в алмазах - Владимир Буров - Страница 7

Когда уже поплыли, Ивановский сказал:

– Здесь запрещены моторные лодки, пляж все-таки для людей отдыхающих.

– Логично, – ответил Буров, – это значит, что остров далеко?

– Вот именно.

– Будем надеяться на лучшее, – сказал Бутлеров. Удивительно, но он не чувствовал ничего противоестественного в поведении других, а самого себя только чуть-чуть. А именно: не хотелось командовать, и он предоставил это другим, как будто был уверен, что они не делают ничего, что бы ему не понравилось. Как в Раю:

– Не успел подумать, а уж выполняется.

Че помотал головой, как будто хотел отделаться от этой поездки на остров, как от наваждения, но тут же успокоился:

– Всегда успеется вернуться назад.

На острове их встретил мужик с бородой, как будто жил здесь один года три. И до них ему не было никакого дела, кроме того, что приблизился и вытащил лодку на берег.

– Это какое-то немое кино! – наконец не выдержал капитан Буров.

Мужик только что-то промычал на незнаком никому языке, как выразилась Кали:

– И Щепка не сможет перевести.

– Я могу, – сказал Кетч. – Это Робин Кру.

– Зон Зо, – почему-то добавил Ивановский. Но было ясно: очень логично.

– Скорее всего, он нас ждал, – сказал капитан Буров.

– Это логично, но не настолько очевидно, чтобы можно вызвать его на разговор простым предложением:

– Дружеской беседы у костра.

– Почему?

– И знаете почему? Вы все съели.

– Я захватил с собой крыло с некоторым количеством белого мяса. – И тут же предложил мужику:

– Вы любите белое или красное мясо?

– Мычание – знак согласия, – сказал Ивановский.

Но мужик, оказывается, что-то понял. Он взял крыло и бросил его прямо в уже разгоревшийся костер.

– Давайте, я разогрею его более приличным способом, – сказала Кали.

– Как? – неожиданно прокаркал мужик, но, похоже, не на не совсем незнакомом языке, да так, что почти все, кроме Че, поняли:

– Если бы знал, что вы разогреваете мясо между своих грудей, то:

– То могу и передумать. – И голой лапой, на которой даже не задымились волосы, вытащил назад куриную ногу. Точнее, это было крыло.

И что уже совсем удивило: попер ее к Кали, намереваясь уложить между их.

Она молча побежала. Именно на столько молча, что Че даже крикнул вдогонку:

– Смотри здесь недалеко не споткнись – не позволю при мне! – И добавил: – Вот дура.

– Почему? – спросил Кетч. – Лезет в исследователи потустороннего пространства, а ни гу-гу, и её вместе с цыпленком сожрать может.

– Ты прав, Валерий, беги за ней тоже, – сказал Ивановский.

– Я? Не смогу.

– Я пойду, – сказал капитан Буров, и проверил наган в кобуре. Но Бутлеров его предупредил:

– Стрелять нельзя, ибо если это он, то потом будем жалеть всю оставшуюся жизнь, что не воспользовались этим шансом.

– Каким? – не понял даже вирусолог Ивановский.

– Жить в двух мирах: и здесь, чтобы не было больно за прошлое, и там, чтобы не бояться смерти.

– Вы думаете, это возможно?

– Ну, а зачем, собственно, мы уполномочены на это секретное дело?

Буров хотел уже отдать наган, но передумал, и просто высыпал из него патроны.

Он пробежал кусты, и думал, что дальше опять будет песок, но.

Но был, да, но даже не лесок, а:

– Вишневый сад напополам с грушевым.

Капитан даже обернулся по сторонам: не попал ли он опять в Верхний Домик Че, где этот первопечатник разводил свои сады, как некоторые кроликов: в далеко не единичном количестве.

И нашел их под развесистой грушей с одной стороны и такой же пышногрудой вишней с другой. И более того, как и ожидалось:

– В состоянии Адама и Евы, – в том смысле, что не обратили на Бурова никакого внимания.

– Ну, вы совсем, что ли, страха не боитесь? – опешил он.

– Что вы имеете в виду, мистер?

– Он еще не проверен Ивановским, и может иметь вредные для обычного человека неприятности на своей шкуре. И даже бороде.

– Может еще где? – улыбнулась Кали полу улыбкой, так как второй предположительно части ее лица не было заметно с того ракурса, где замер от изумленного восхищения капитан.

Восхитился её красоте, а изумился быстроте, с которой когда надо, можно делать это дело.

– Да ничего не было, что ты так испугался, как будто давно хотел на мне жениться, но вот только теперь понял:

– Это правда.

И действительно, к изумлению, капитана, мужик и сказал на русском, правда, немного ломанном языке:

– Я хотэль сразу наказать вам, чито могу, и не кое-что, а именно то мохгу, что вам будэт жениться прямо зидэся.

– Я боюсь, мистер, она обманет, – сказал, уже немного оправившийся от первого изумления Буров.

– Сбежит? Не бойся, я так прикую ее к себе, что, честно, не отпущу одну даже в туалетум.

– Серьезно?

– Я тебе точно говорю, потому что прямо сейчас продемонстрирую ее ко мне почти прирожденную привязанность, – и хотел завести Кали на пару вишен подальше от его любопытных глаз.

Но тут капитан неожиданно даже для самого себя надел на этого донора новых технологий наручники.

– Это зачем? – удивился Зон Зо.

– Вам так будет лучше, – заступилась за капитана и Ка. – И знаете почему?

– Нет.

– Если что-то будет не так на вас никто не подумает.

– Неужели и так, по виду не видно хорошего человека? – спросил мужик

Тем не менее так и двинулись к основной стоянке людей. И была мысль, которую тут же – ознакомившись с докладом Бурова – поддержали все:

– Это обычный абориген, а не тот высоколобый имитатор пространства и времени, который назначил им встречу.

Бутлеров даже сказал:

– Надо было мне остаться на берегу. – Он разлил остававшееся вино всем по пять грамм, и сам первый выпил за счастливое, но, увы, неудавшееся завершение операции.

Мужик тоже выпил, и даже добавил, чем привел всех в еще большее отчаяние:

– Моё любимое. – Ибо теперь уж ясно точнее точного:

– Местный рыбак, а уж если фарисей, то тем более. – Ибо:

– Ни рыбы, ни особливого ума – не обнаружил, не говоря уже о экстраординарных способностях, как-то:

– Переправке их через Северный Полюс.

Но для смеха Ивановский спросил:

– Не поможете перебраться нам назад по домам?

Медиум:

– Конечно, – ответил мужик, – но только через Северный Полюс.

Некоторые не удержались на ногах и попадали, как будто сраженные выстрелами из ковбойского пистолета. Несмотря на то, что это были наганы.

Уже сели в катер, когда Зон Зо вспомнил:

– Одну минуту, я чуть не забыл крылья.

– Чито? – только и спросила Кали, и тут же упала за борт, как будто ее не так поделили шкипер и юнга. Но Кетч, как юнга только и ждущий случая показать свою удачу – опередил Зона.

Но островитянин хотя и прыгнул в воду за ее телом позже – схватил одновременно и, как назло, удачно:

– За голову, – а Кетч только за ноги, обняв их как игрушечные лапки Бабы Яги. И даже, кажется, поклялся больше никогда в жизни их не лапать, если даже в такой ситуации она предпочла ему другого, можно уже теперь точно сказать:

– Не человека.

– Что? – спросил его с борта Ивановский, – не получилось?

– Человек не может обладать такой сверхбыстрой реакцией на приключения, которые его не касаются.

– Тебя они трогают? – без улыбки спросил Ив. И было ясно: не равнодушен не только к простым микробам, но и намного более сложным.

Зо уложил леди, и как нарочно, головой на колени Бутлерову, а ногами в лицо Ивановскому, как будто один будет ее вносить на костер или пирамиду для жертвоприношений, а другой оттаскивать. И пока они недоумевали, капитан Буров сказал:

– Я уже думал, что сейчас крылья окажутся уже здесь, как будто времена поменялись местами: сначала второе, а суп потом, как будто его забыли, а выбрасывать жалко, ибо это пюре и, значит, над ним долго мучились, чтобы позеленел и не свернулся.

– Достаточно и того фокуса, что крылья оказались здесь, на острове, а не материке, куда мы опять возвращаемся.

– Да, что-то не то, – высказался и полковник.

– Скорее всего, – сказала Кали, поворачиваясь задом, чтобы вылить изо рта лишнюю воду, – мы туда, в наше счастливое детство с его садами грушевым и вишневым, да и с самим Че – уже никогда не вернемся.

– Надо было взять с собой по паре – тройке кустов этой сирени, – сказал он.

– Смотрите, он уже заговаривается! – воскликнула Ка, так и не удосужившись повернуться лицом к миру. – У нас не было сирени.

– Была, – невозмутимо ответил Че.

– Хорошо, где? – наконец соизволила она привстать.

Ответа не последовало, так как с берега запросил помощи Зон Зо:

– Не могу один донести крылья!

Погребли быстрым темпом к берегу, а Кали, как забытую игрушку выбросили за борт, случайно. И вышло:

– Также быстро отчалили, как будто знали: в море их ждут, и опоздать нельзя, ибо контрабандный договор с патрульным катером может быть к тому времени уже просрочен.

На фарватере, действительно, появилась шхуна, или даже двухмачтовый бриг с пиратскими номерами.

Прикрутили крылья, и хотели тут же взлететь, но Че как-то жалобно пропищал:

– Неужели не видно, что здесь мало места?

– Больше надо? – спросил Зон Зо.

И все согласились, конечно, надо плыть к берегу. Пираты, или, скорее всего, это и был сам патрульный корабль, запросили сразу больше денег, и более того:

– Заплатите вперед!

И теперь уже почти все поверили, что это точно Робинзон Крузо, ибо вынул он прямо изо рта большой зеленый камень, который не мог быть ничем иным, как обязательно:

– Настоящим изумрудом с магическим свойством: кому принадлежит – того скоро обязательно грохнут, как пошутил капитал брига, и.

И принял этот камень, как плату, достойную даже того, чтобы своей неимоверной скоростью помочь уже собранному самолету взлететь.

– Спасибо за усердие, – тем не менее сказал Зон, – но тут нужен не самолет, а уже вертолет.

– Он знает будущее, – зашептались некоторые. Хотя – если честно – думали, что вертолет давно летает. Ибо летать – как они не знали почему-то реальности – это только оторваться от Земли. А насколько высоко – можно только говорить:

– На какую высоту вы желаете?

Понятно? Думали:

– Если оторвался, то полетит хоть на Луну. – Увы, увы. Но только не в этом случае. Ибо этот Зон Зо сделал все, чтобы можно было лететь, как он улыбнулся и погладил бороду:

– На Северный Полюс.

Но оказалось, что никто не может летать, а Кетч отсутствовал.

– Куда он делся? – спросил пока что спокойным голосом полковник.

Он оказался на другой стороне острова и не собирался возвращаться.

– Пусть летает Зон Зо – если может.

Скорее всего, Максима купили, – решил он.

Может, заставили. Но кто? Откуда конкуренты могли узнать о не:

– Существующем?

И на самом деле, что Максим Максимыч делал здесь, на берегу моря? И вдруг увидел, идущего прямо на него человека. Откуда? И очевидно, что идет из моря.

– Черномор! – крикнул Кетч.

– Вы такой маленький, сэр, хорошо, что я вас увидел, – сказал мужик и сел рядом на возвышающуюся над морем песка траву. – Но с другой стороны это неплохо, ибо:

– Да, – только и мог ответить Кетч.

– Надо меньше кислороду, чтобы протащить тебя через стратосферу.

– Я не могу поверить! – воскликнул Кетч, – мы думали, что уже нашли вас. – И добавил: – Вы Перевозчик?

– Да.

– Я не понимаю, кто тогда тот субъектум?

– Прошу прощения, но это очень жаль, что есть кто-то еще, кроме меня.

– Да?

– Да, скорее всего, вас обманули.

– И еще больше жаль, что обман уже нельзя исправить.

– Да, тем более, я не умею летать.

– Летать умею я.

– Ну, я и имел в виду, что могу тебя переправить через Северный Полюс. Точнее, мог бы, но надо расторгнуть контракт и обманщиком.

– Как?

– Просто. Откажись от неё в душе – и всё.

– И всё? Простите, вы сказали: её. Точно, я не перепутал?

– Два Он на одном острове не живут.

– Хорошо, можно еще один, только один вопрос?

– Да, охотно.

– Как давно вы здесь кукуете?

– Очень давно. Впрочем, не в твоем случае, ибо время не имеет значения.

– Мне вас как-то называть, или просто Эй? – спросил Кетч.

– Меня и называть не надо – я всегда сам скажу, кто я, – ответил парень. – Впрочем, если это принято начинать с твоей стороны, то запиши.

– Я запомню.

– Нет, запиши на всякий случай. Мало ли еще кого встретишь, запутаешься, а дело может пострадать.

– Охотно, охотно, сэр, но у меня нет писчих принадлежностей.

– Ты выходишь на охоту без Паркера и блокнота? Какой после этого ты репортер?

– Так, мил человек, я и не репортер!

– Серьезно?

– По крайней мере, я так думаю. И знаете почему? Я практически не знаю ничего, кроме направления, куда лететь.

– И больше ничего?

– Так влюблен в одну и – если это можно – и в другую тоже девушку, но они старше меня, и абсолютно не замечают моего пристрастия.

– Как боги?

– Примерно.

– Вообще-то хорошо, что у тебя нет мыслей в голове – легче поймешь направление главного удара.

– Простите, вы не беглый каторжник?

– Развей пустую думу, Бомарше, как сказывал намедни друг Сальери, ибо и сам можешь им стать – не заметишь как.

– Как, простите?

– Не виновных людей на каторгу не отправляют.

– Если есть такое положение, то, очевидно, что есть и обратное.

– Но с меньшей вероятностью.

– Можно так изменить условия, что и вероятность повернет свою полярность.

– Кто невиновен – будет сидеть в тюрьме, а виновный – наоборот?

– Да, мой милый, а виновный, наоборот, будет править миром.

– Так бывает?

– Более того: скоро только так и будет.

– Всё наоборот?!

– Ты сомневаешься?

– В чем и в чем?

– Что я беглый каторжник?

– Уже нет, сэр.

– Тогда мы должны провернуть одну хитрую операцию – если ты не испугаешься.

– А именно?

– Украдем самолет, который должен лететь на Северный Полюс, чтобы обеспечить застрявшему там экспериментатору переправу.

– Отличная идея, скажите мне, как вас зовут, чтобы мне не запутаться ночью.

– ОК.

– ОК?

– Нет, нет, ОК – это значит: будет сделано. А звать меня Май.

Кетч споткнулся у самой кромки воды, куда они пришли, чтобы во время отлива набрать морских ежей, и глядя на которых попытаться додуматься:

– Как их сожрать, чтобы не было потом слишком больно.

– У тебя, что, припадок? – решил успокоить его парень. – Случайно, не эпилепсия?

– У вас?

– Так-то нет, но я ей пользовался в кругах отселе очень отдаленных, чтобы посмешить охранников, а мои друзья-товарищи в это время воровали хлеб.

– Мало давали?

– Наоборот, слишком много, чтобы можно было отсидеть весь срок, и поэтому люди часто уходили в побег, что в простонародии называется:

– Условно-досрочное освобождение.

– Условное, потому что намеревались вернуться назад? – удивился Кетч, уже сам не совсем отчетливо понимая, чему, собственно.

– Я назад больше не вернусь.

– Почему? Не хочется.

– Именно, мил человек, но главное, что ты пришел на стрелку, и поэтому я теперь только в небо.

– Будете работать Перевозчиком на Северном Полюсе?

– Хотел на Южном, но узнал, что там еще холоднее, поэтому согласился и на Северный. Май.

– Что?

– Ты спрашивал, как меня звать – вот ответ.

– Прошу повторить, я не понял: вы сказали Май?

– У тебя отличное произношение.

– Но этого не может быть.

– Почему?

– Потому что не может быть никогда. Май уже на Северном Полюсе, и более того: застрял там, как пробка с обратной стороны бутылки. В том смысле, что наоборот, внутри ее.

– Тогда называй меня просто Ма.

– Он и это словосочетание употребляет.

– Как, Ма – бессмертный? – спросил парень.

– Нет, просто, Ма – вездесущий.

– Сомневаюсь, ты что-нибудь напутал, парень. Это я вездесущий.

– Простите, но через чур много хвалебных эпитетов, давайте мне что-нибудь попроще.

– Лагерную кликуху?

– Думаю, подойдет.

– Батька Ма.

– Без Ма никак нельзя?

– Тебе не нравится это слово?

– Да, что-то слишком близко к Пирамиде жертвоприношений индейцев Майя.

– И это верно, парень, намечается великое жертвоприношение народов.

– Не думаю, мне кажется наоборот, жить скоро будет лучше.

– Так-то бы хорошо, но лучше без веселей не живет. Поэтому лучше и веселей – это и значит:

– Жертвоприношение началось.

– Какая-то непонятная мне логика, сэр, прощу прощенья, но до конца я вам не верю.

– Я сюда и прибыл, чтобы многие смогли проверить, прежде чем верить.

– Можно, я буду звать вас Черномор?

– Хорошо, тавтологично, но логично.

Самолет, уже с крыльями, стоял у кромки моря, и казалось, не ждал никого – просто дышал полной грудью перед дальними странствиями.

– Мы его украдем, – сказал Черномор, или Бат, как сам Кетч предложил его называть, чтобы абсолютно не запутаться в терминологии исторических событий, настигающих нас так быстро, что создать таблицу образов и их подобий – успеть нельзя.

– Не думаю, что самолет уже заправлен, – прошептал Кетч.

– Почему ты так думаешь? – спросил Бат.

– Не знаю, впрочем, именно поэтому.

– Почему, чтобы не угнали?

– Есс.

– Но здесь нет никого, кого они могут опасться.

– Ты думаешь, этот, как его, Ма-Ма не знает, что я здесь?

– Уверен.

– Почему?

– Ему сейчас не до тебя.

– Может быть, может быть. Будем надеяться. И знаешь почему? У нас нет другого выбора.

Бат пощупал бок самолета, как будто это был кит, выброшенный на брег пустынный и глухой в неведом царстве, в не совсем знакомом государстве.

– Что, стучит? – прошептал Кетч.

– Чё-то тихо.

– Может быть, они нас ждали? – опять чуть не заплакал Кетч, что такая важная операция по угону самолета может сорваться.

– Ты прав, парень, но только наполовину. Пойдем искать бензин.

– Он летает на керосине.

– Ничего страшного, разбавим морской водой.

– Это уменьшит его горючесть?

– Да.

– Только бы вообще не перестал гореть.

Они нашли за бугром целый штабель канистр, и задумались:

– Таскать их придется, как минимум до утра, а потом и сил лететь не останется.

– Тем более, это вообще не канистры, а бочки, – сказал Кетч. – Намучаемся по самые уши.

– Кого бы нанять, – согласил Черномор.

– Тут кроме них никого нет.

– Надо разбудить тех, кто не имеет отношения к контрразведке.

– Я их знаю, – сказал Кетч.

Он разбудил Кали, которая чуть не набросилась на него с упреками:

– Где ты был, мы тебя искали, – но он зажал ей рот ладонью и попросил разбудить Че.

– Ты решил угнать самолет? Но Че слишком дохлый, чтобы таскать тяжести.

– Я думал, у него всё прошло.

– Да, это так, но не настолько, чтобы еще и мускулы рук и ног выросли, как у этого, – она кивнула в дальний угол палатки, где, предположительно, спал Фи-Лин, или как его там?

Неожиданно поднялся вирусолог Ивановский, и сказал:

– Я буду вам помогать.

– Зря ты проснулся, – хотела опять уложить его Кали.

– Почему?

– И знаешь почему? Потом ты запросишь благодарности, а я буду уставшая, и так и так не смогу тебя отблагодарить за всё.

– Я согласен постепенно, – промямлил вирусолог.

– Нет.

– Почему?

– Я улечу с ними, ибо там на Севере Дальнем зависла моя любимая Щепка, и не могу больше терпеть, чтобы не спасти ее.

– Это двуместный самолет, – успокоил ее Ив.

– Серьезно? Я не знала. Можно по очереди ехать на нем верхом.

– Боливар, может и выдержит двоих, но сколько народу – это уже слишком. Ибо и я тогда полечу с тобой.

– В качестве кого?

– Как Доктор.

– Какой еще доктор?

– Доктор Живаго.

– Извини, но это уже через чур. Ибо: я вам не институтка для экспериментов.