Читать книгу Кастинг. Маргарита и Мастер - Владимир Буров - Страница 13

Некоторые радовались, но Мотя, как главный режиссер, сказала свою первую фразу, и уже многие ужаснулись:

– Писателей и лошадей на середину! – И никто не решился спросить:

– Кто такие лошади?

Но Мотя пояснила сама:

– Это одна, но так как она большая.

И значит, всех, кто считает себя писателем посадили в эту лошадь, называемую в простонародии Троянским Конем.

И многие уже почти обрадовались, что хоть так, и то лучше, чем вообще сидеть в зале, откуда нет другого выхода, кроме, как:

– В буфет, – а, как говорится:

– Мы уже надеемся на лучшее, – как сказала немного присмиревшая Тётя.

Но Мотя сказала Михаилу Маленькому, чтобы:

– Выводил всех назад, – это была только примерка.

Так-то бы всё обычно, если бы Кот Штрассе не вступил в спор с Михаилом Маленьким по поводу перехода количества в качество, в том смысле, что:

– Может ли оно произойти.

Противоречие:

– В Галилею должны пройти двенадцать человек, а Мария Магдалина вмешает только девять. – Следовательно:

– Как туда попадут еще трое?

Кот настаивал на научной теории, что:

– Трое лишних – это сам Конь.

Михаил не доверял науке, и попросил время на:

– Подумать.

Хотели опять и здесь устроить кабак, но кто-то сказал:

– Сцена не для этого предназначена.

– Хорошо, – и Конем выбрали только что прибывшего – с опозданием – Олигарха-Машиниста с Гусарской Балладой и Соломенной Шляпой в придачу.

Но Мотя, как заботливая подруга, предложила отдать одно место Тете.

– Нас посадят тогда на одно место, что ли? – спросила Гус. Бал.

– Но как? – добавила Сол. Шля.

– Она пойдет по другому списку, – сказала гл. реж. Мотя.

– А именно? – спросил Германн, – ибо сердце у него че-то в этот момент защемило. И

И было:

– Одиссем-м, – вкладчиво произнесла Мотя, поправив таким образом сомнительную интонацию Михаила Маленького, который промурчал что-то такое из Кота Штрассе:

– Вполне невозможно, но я бы был лучше.

Германн сам думал быть Одиссем, как человек военного склада мышления, заключающего в том, чтобы к нему меньше прислушиваться, а больше всматриваться в реальную, сегодняшнюю ситуацию. Но понял, что лучше быть телохранителем Моти, и от сердца сразу отлегло, и вовремя. Потому что Войнич, уже пришедший в себя, высказал неназойливое мнение, что на роль Одиссея, собственно уже прошли проверку люди:

– И более того, всем известные, как-то:

– Михаил Маленький и вот эта Тётя.

– Я в этом деле ничего не понимаю, пойду простым помощником Олигарха-Машиниста, и тут же попыталась разыграть из себя то ли Кир Дан, то ли Али Сильв. Но.

Но тут же была уличена во лжи:

– Через подзорную трубу Германн-Майор увидел их на стене города, а Машинист так, без вооруженного взгляда нашел их там же:

– Рядом с Аном Молчановским, под крытым синим с красно-желтыми узорами театром:

– Толи Иерихона, толи Трои.

Тётю решили не брать на роль Одиссея, чтобы не испытывать судьбу лишний раз, а выбрали ее простой:

– Кассандрой. – Но! но она почему-то обиделась и отказалась:

– Я уже всё предсказала в моём последнем сочинении Брысь под Лексус 8—11.

И Одиссем логично стал Олигарх-Машина со своими людьми:

– Из клана Гусарских Баллад и Соломенных Шляпок. – И получается, что каждый из них мог нести по три хомо сапиенса, но это в принципе, а на самом деле пятерых взял на себя Машина, а по два достались Машам. – И: