Читать книгу Ода одуванчику - Владимир Гандельсман - Страница 17

Ранним, ранним утром бредётся

то по снегу серому, то по лужам,

где, жена, мы с тобою служим? —

где придётся, помнится, где придётся,

кто бы мог подумать, что обернётся

худшее время жизни – лучшим.

С разводным ключом идёшь, теплоцентра

оператор ты или слесарь,

блиннолицый, помнится, правит цезарь,

и слова людей не янтарь и цедра;

с пищевыми отходами я таскаю вёдра;

память – как бы обратный цензор.

Тени, тени зябкие мы недосыпа,

февраля фиолетовые разводы

на домах, на небе, на лицах, своды

подворотни с лампочкой вроде всхлипа.

Память с мощью царя Эдипа

вдруг прозреет из слепоты исхода.

И тогда предметы, в неё толпою

хлынув – ёлки скелетик, осколок блюдца,

рвань газеты, – в один сольются

световой поток – он казался тьмою

там, в соседстве с большой тюрьмою,

с ложью в ней правдолюбца, —

чтоб теперь нашлось ему примененье:

залатать сквозящие дыры окон

дня рассеянного, который соткан

из пропущенных (не в ушко) мгновений,

то, что есть, – по-видимому, и есть забвенье,

только будущему раскрытый кокон.