Читать книгу О себе, Времени и Геофизике Автобиография - Владимир Григорьевич Ингерман - Страница 9

На четвертом курсе мне предложили работать по несколько часов в день на кафедре. Я помогал готовить лабораторные занятия и подготавливал материалы для различных исследований и проектов, которые проводились преподавателями. Сама работа и возможность общения с преподавателями мне нравились, к тому же это ещё и улучшало студенческий бюджет. Многие преподаватели были неординарными личностями, и слушать их разговоры было интересно и познавательно. Даже их восприятие наложило на меня какой-то отпечаток. Помню, при мне кто-то из преподавателей предложил кандидатуру моей сокурсницы для работы на кафедре. Однако завкафедрой профессор Семён Самуилович Итенберг отклонил это предложение, сказав только, что она слишком громко говорит. Меня тогда сильно удивила такая мотивировка, но со временем я стал понимать, что тоже не люблю, когда люди говорят слишком громко.

Как я сейчас понимаю, Семён Самуилович Итенберг (СС) сыграл большую роль в моей судьбе. Началось с того, что уже на пятом курсе он предложил мне подготовить нестандартный диплом, исследуя образцы горных пород (керн) в лаборатории в Пятигорске. Уже само слово «нестандартный» меня вдохновило, к тому же Пятигорск находится в 20 минутах езды на электричке от моей родины Ессентуков. Я тут же согласился. Буквально на следующий день глубоко почитаемый нами преподаватель сейсморазведки Ю.А. Тарасов сообщил мне, что он договорился с институтом в Астрахани о том, что я к ним приеду для написания первого в истории института диплома по морской сейсморазведке. Честно говоря, это предложение вдохновило меня ещё больше, чем предложение СС. Однако я уже сказал СС, что принимаю его предложение. На Кавказе мужчины относятся серьёзно к своим словам, так что от карьеры в морской сейсмике пришлось отказаться. Если бы Юрий Алексеевич сделал своё предложение на день раньше моя жизнь была бы иной.

Наш геологоразведочный факультет готовил специалистов по исследованию скважин и сейсморазведке. До момента написания диплома мы обучались вместе, и только выбор темы диплома разграничивал нас на две родственные (но разные) профессии. Так один день решил мою судьбу. Выбор был сделан и вместо Астрахани я поехал в Пятигорск. Это было тоже совсем не плохо. Как я уже писал, во время войны отец был директором управления Ессентукской группы эвакогоспиталей. Он уходил из города в числе последних, когда немцы уже были в Пятигорске.

О сейсморазведке пришлось забыть, и на преддипломной практике в Пятигорске я с головой окунулся в исследование керна. Запустив оборудование, я приступил к измерениям и их обработке. Одна из связей, а именно параметра пористости от коэффициента пористости, оказалась зависящей от минерализации насыщающего раствора гораздо сильней, чем это следовало из учебников и конспектов. Как я не бился, она не входила в общепринятые рамки. Я делал массу контрольных замеров, пытаясь найти свою ошибку, однако результаты не ложились в русло принятой в то время теории. Я с ужасом ждал приезда СС, совершенно уверенный, что меня ждет разнос. Больше всего меня огорчала неспособность правильно сделать порученную работу.

И вот он приехал. Я все показал и рассказал, ожидая в душе разноса за то, что что-то не учёл или сделал не так. И вдруг, вместо ожидаемого разноса, СС просто сказал, что эксперимент сомнений не вызывает. Просто изучаемая порода в предложенную ранее модель не вписывается, и мне надо это теоретически обосновать. Другими словами, мне надо было найти теоретическую модель, которая будет согласна с замерами.

Это обсуждение стало для меня в какой-то степени определяющим, за что я на всю жизнь благодарен Семёну Самуиловичу. Он поверил в меня, и я сам в себя поверил, понял, что не боги горшки обжигают, и всё, что напечатано ещё не есть истина в последней инстанции. В науке нет абсолютных истин, все надо подвергать сомнению и по возможности проверять прежде всего свои собственные исследования. То, что правильно для одних пород, может быть ошибочно для других. Эксперимент есть критерий истины. Я вспомнил рассказы отца о медицине, о том, что мы все как бы одинаковые, но в то же время очень разные. Лекарства, полезные для одного, могут быть вредными, и даже убийственными, для другого. То же самое и с горными породами, они неимоверно сложны и многообразны. Теоретические модели, справедливые для одних пород, оказываются ложными для других.

Я был окрылен, несколько простых слов СС перевернули мои представления о науке. Посидев несколько дней в библиотеке, я нашёл модель, которая прекрасно согласовывалась с моими замерами. Диплом получился короткий и яркий. Меня даже делегировали на межвузовский конкурс студенческих работ в Москве. Моя первая в жизни командировка, да ещё в Москву. Мне было 20 лет.

На пятом курсе, когда все были заняты написанием дипломов и графиков к диплому, я был практически занят только работой на кафедре. Образовалось свободное время, которое было заполнено игрой в преферанс. Замечательная игра, немного напоминающая шахматы, но отличающаяся от шахмат в лучшую сторону, так как в преферанс можно играть сутками, неделями и месяцами. Помимо игры существенная часть удовольствия была в общения с друзьями. Это игра создана для общения с друзьями. А как сказал Экзюпери: «Нет на свете большей роскоши, чем роскошь человеческого общения». Замечательно сказал.

Диплом был написан очень быстро. Все тратили массу времени на подготовку графики, состоящей из многочисленных ватманских листов с кривыми исследования скважин и результатами их интерпретации. У меня был всего один лист с формулой и графиком, показывающим результаты замеров на керне и кривую, рассчитанную по указанной формуле. Теоретическая кривая замечательно согласовывалась с результатами эксперимента. Диплом я защитил на отлично.

Интересно, что время моей учёбы в Грозном совпало с началом освоения космоса. В октябре 1957 г., когда я был на втором курсе, был запущен первый спутник. В апреле 1961 г. Юрий Гагарин совершил первый в истории человечества полёт в космос. Мы ужасно гордились этими достижениями нашей родины. Помню, известие о полете Гагарина мы услышали по радио в общежитии. Что там стало твориться! Мы просто не могли прийти в себя от восторга и гордости за свою страну.

***

Я уже упоминал, что подружился со своей женой Нелей Нефедовой на уборке кукурузы в колхозе. Это было начало четвертого курса, мы убирали кукурузу, и у нас оказались соседние ряды. Мы проговорили целый день, но это показалось мало. Мы стали встречаться. Это была платоническая любовь, так как я жил в общежитии, а она у очень строгих родителей. После окончания четвертого курса и преддипломной практики наши платонические отношения стали нам в тягость. Единственным вариантом были гостиницы, но снять номер для двоих можно было в то время только при наличии брачного свидетельства. Нам обоим было по 20. Мы знали, что наши родители будут против любой свадьбы, и решили пожениться втайне от всех. 13 августа 1960 года мы пришли в ЗАГС Грозного, там никого не было, и нас мгновенно расписали без очереди и без свидетелей. Как я потом сообразил, отсутствие народа в ЗАГСе было связано с числом 13, но для меня это счастливое число.

20 лет. 1960.

Наша женитьба оставалась для всех тайной вплоть до окончания института и распределения. Распределение происходило следующим образом. Институт получал места для работы в разных районах нашей огромной страны, и специальная комиссия определяла, кому какое место достанется. Студенты с высшим средним балом успеваемости заходили на комиссию первыми, когда был более широкий выбор. Я был одним из лучших, к тому же наш завкафедрой профессор Семён Самуилович Итенберг, впечатленный моей дипломной работой, выбил для меня специальное место в научно исследовательском институте Краснодара. На комиссии я сказал, что я женат и что моя жена тоже должна ехать в Краснодар. Однако мне ответили, что в Краснодаре только одно место и жена поедет, куда её пошлют. Со временем она сможет переехать в Краснодар – после того как найдет там работу. Меня такой вариант не устраивал, и я отказался от Краснодара. В то же время я не был готов обсуждать другие варианты, не посоветовавшись с Нелей. Пока мы советовались, все хорошие места на Кавказе и Европейской части Советского Союза были разобраны, остался только Таджикистан, в который нас и распределили. Мы ничего об этой республике не знали и помчались в библиотеку читать, куда же мы поедем.

Неля. 1961.

Во время распределения СС был в отъезде. Когда мы наконец встретились, он был раздосадован тем, что я не сказал ему раньше, что женат. Тем не менее он сказал, что ничего страшного, место в Краснодаре именное, его никому не отдали, мне надо туда ехать, а он поможет найти работу для Нели. Я, однако, считал, что надо ехать туда, куда меня Родина послала, и опять отказался. Отец, кстати, говорил то же, что и СС, и был очень недоволен моим отказом.

Как я сейчас понимаю, в жизни бывают моменты, которые определяют всю дальнейшую судьбу человека. Распределение было одним из таких моментов. Как я теперь знаю, я принял правильное решение.

В моей профессии начинать с научно-исследовательского института (НИИ), не понюхав поля и производства, крайне нерационально. Практически невозможно сделать что-то действительно ценное, если не поработал в поле. Работа в поле даёт возможность трезвой оценки данных, которые мы там получаем. Понимание ошибок и неточностей, которые эти данные содержат, понимание способов контроля и минимизации этих ошибок, понимание что действительно важно, а что не очень. Романтика работы в поле не выдумка, это не всегда легко, но это замечательно. Люди в поле и в НИИ разные, и, наконец, зарплаты в НИИ и в поле тоже очень разные. Короче, я до сих пор благодарю судьбу, что настоял на своём и не поддался уговорам любимых и уважаемых мною людей.