Читать книгу Родственник дьявола - Владимир Козлов - Страница 6

Когда они вернулись в баню с улицы, на кресле, где до этого лежал Клаус, расположилась вытянув ноги Ольга. Посмотрев на мрачных друзей, она сказала Виктории:

– Тебе не кажется подруга, что наши мужчины пришли не с перекура, а с казни вашей домашней птицы? Лица у них как на похоронной процессии и руки трясутся.

– Я на позитиве, – улыбнулся Глеб, – а ты впёрлась вытянув ноги в ложе Клауса вот он и загрустил. Вдвоём вам на нём не уместиться.

– Если так, я могу уступить ему эту детскую лежанку, – ответила она Глебу и привстала с кресла.

– Можете пользоваться им сколько хотите, – рассеяно заявил Клаус, – я более широкие спальные места предпочитаю.

– Ну наконец то ваш гость дал понять, что ночь проводить в этом кресле сегодня не намерен. А я уж думала он отходить ко сну собрался, если разложил кресло средь белого дня.

Он схватил бокал с томатным соком, залпом выпил его и будто осмелев после напитка, совсем по-дружески погладил Ольгу по плечу:

– Если вас милая Ольга интересует, где я намерен провести сегодня ночь? То могу не заикаясь сказать, что вы очень милы и хорошо выточены. И я бы не отказался ночью это плечо, не только гладить, но и целовать, – и он наклонившись чмокнул её в плечо. После чего её наигранная смелость пропала и она загорелась, как свечка. Она приняла сидячую позу и взяв бутылку со стола наполнив коньяком рюмки, тихо произнесла на ухо Виктории:

– Я так и думала, если он по своей специфической деятельности незаметно входит в чужие дома, то в моём сердце он калитку открыл без стука и скрипа. Он меня уже сразил!

Но как бы она тихо не шептала, всё равно и Глеб и Клаус слышали её голос.

– Если рюмки налиты их надо опустошить, – присел на пуфик Клаус. – А свою специфическую деятельность Ольга, как вы соизволили выразиться, я в ближайшее время узаконю и буду работать только по вызову и заказам.

Она оторвалась от уха Виктории и изобразив недоумённое лицо внимательно посмотрела на Клауса:

– Я понимаю, что можно создать частную контору, по изготовлению ключей и ремонту разной бытовой техники. А как вы в своём уставе будете обозначать открытие женских калиток?

– Если вы мне сегодня понравитесь, то другие калитки мне вряд ли понадобятся.

Она моментально зарделась и тут же не дожидаясь ни кого выпила свою рюмку. Через пять минут Ольга с Клаусом зашли в парную, а когда вышли из неё, то супругов Захаровых в бане уже не было, а на большом диване лежало чистое постельное бельё. Выходка Глеба и Виктории смутила его. Оставив его наедине с этой женщиной они заставили Клауса изрядно пропотеть ещё внутри души:

…«Язык это такое помело, которое зачастую не дружит с головой, – подумал он. – По сути дела у меня не было опыта общения с незнакомыми женщинами, кроме сестёр милосердия в комнате свиданий. Но там совсем другой антураж меня окружал и они сами заботились о моём душевном и внешнем комфорте. А здесь красивая и интеллигентная женщина, к тому же медик, да она меня безжалостно испепелит сейчас всего».

Она словно прочитав его мысли, бесшумно ступая по полу, подошла к нему сзади и прислонившись своей щекой к обнажённому телу, произнесла:

– Не думаю, что ты маскируешь своё истинное поведение? Я же про тебя, считай всё знаю. Ты по жизни такой мягкий и скромный, как плюшевый мишка. Мне про тебя Захаровы все уши прожужжали. Так что диван будешь раскладывать ты, а я буду застилать постель.

Он развернулся к ней передом и запустив свою руку в её смоляные и немного влажные от пара волосы, начал ближе изучать её лицо:

«Поразительно красивая внешность, – темноволосая, с греческим носом, большими цыганскими глазами и пухлым ртом».

Ему никак не верилось, что эта красота для него уже легко доступна! Мысленно он начал благодарить Глеба и Викторию, что его свободу украсили таким необыкновенным цветком.

– Нравлюсь? – спросила она.

Он не ответил Ольге, а только прижал её голову к своей груди. Она отстранилась от него и подойдя к окну, закрыла жалюзи:

– Трудный момент для тебя миновал Клаус, – сказала она. – А сейчас спрячь свою робость и разбери, пожалуйста, диван. Если рыцарства не чувствуешь в себе, то выпей ещё коньяку, он тебе вреда не причинит. Поверь врачу?

– Грандиозно! – сдался он и подошёл к столу.

Обведя стол обширным взглядом, он взял себе бутерброд с икрой и налил в рюмку коньяк, который через секунду оказался у него внутри. Только после этого он разобрал диван и вернулся вновь к столу, приканчивать остатки живительного напитка. Он не смотрел на неё, но ощущал запах выстиранного белья и его шорох. Когда взглянул в её сторону, Ольга была уже в постели и гладила пустую подушку, предназначенную для Клауса:

– Гаси свет и иди ко мне? – заманчиво улыбалась она, приглашая его к себе под одеяло.

Он беспрекословно словно загипнотизированный выполнил её просьбу и не заметил, как оказался вместе с ней под тёплым одеялом и скрипучем диване. В темноте она внезапно впилась в его губы, после чего, купаясь в ласках, этот диван для них обоих показался настоящим раем.

Они уснули глубокой ночью. Но полноценного сна у них не было. Раннее солнце ворвалось через редкие жалюзи и ударило им по глазам. Первой встала Ольга и приготовив завтрак пошла заниматься собой в душевую кабину. Он в это время окутавшись одеялом с головой размышлял что ей сказать встав с постели: «Доброе утро» или «Привет дорогая». Первый вариант, ему показался приевшимся шаблоном. Второй – скороспелым и неуместным для бани.

Услышав, что она освободила душевую кабинку, он скинул с себя одеяло. Подойдя сзади осторожно подняв её на руки, поцеловал в губы и произнёс:

– Ты мне подарила прекрасную ночь, а ночь нам подарила яркое утро. Жизнь великолепна, как и ты!

Она обвила его шею и лаская его глазами, сказала:

– Странно слышать поэтические фразы от человека, который полжизни провёл за колючим барьером, – и она ответила на его поцелуй. После чего он поставил её на пол и популярно объяснил:

– В тюрьмах самые богатые библиотеки. Кто не желает превратиться в животное читают книги, и даже изучают их. Раньше тюремной романтикой считались игра на гитаре, знание блатного языка и жесты. А сейчас читаемый народ на зоне, редко щеголяет феней, в основном общаются между собой языком классиков. Жаргон же это прерогатива необтёсанной молодёжи. Мало того, блатной язык влез беспардонно в телевизор. Слова колись, мочить, и другие, стали популярны у публичных людей.

Она закрыла ему рот ладонью и тихо произнесла:

– Ты очень интересный человек! Но эта тема не для сказочного утра, а для ненастного дня. Зачем нам напрягаться по телевизору и публичному люду? Давай лучше позавтракаем и поговорим о нас с тобой. А после спланируем проведение сегодняшнего дня. У меня выходной, а ты, как я понимаю полностью свободен. Но до завтрака ты должен блестеть, как царский империал! В душевой кабинке я припасла тебе все средства для гигиены. Это мой подарок тебе. Вчера я не стала при Захаровых вводить тебя в конфуз.

В этот момент из него фонтаном вылетели избытки чувств он прижал её к себе и покрыл короткими поцелуями её лицо. Затем склонив голову устремился в душ.

На скамейке лежал подарочный набор английского бренда Edwin Jagger, включающий в себя все необходимое для мужского утра и даже больше: станок с ручкой из хрома, помазок с ручкой из смолы цвета слоновой кости, хромированную чашу для взбивания мыльной пены, твердое мыло, набор пробников лосьона, различные крема до и после бритья, квасцовый камень и 5 лезвий Derby Extra. Такое внимание со стороны женщины, с которой познакомился вчера после полудня глубоко тронули его. Но главное достоинство Ольги, как хорошей хозяйки он оценил буквально полчаса назад. Встав с постели она не побежала к зеркалу заниматься своим лицом, а тихо не стуча посудой взялась готовить для своего мужчины завтрак.

– Такая житейская привычка, как у Ольги, украсит любую женщину! – сказал он себе. – И не дай бог сойтись с толстой бабой, которая ходит по квартире в бархатном рваном халате и рекомендует мужу приготовить утреннее кушанье для неё и себя.

Он вдруг опомнился и радостно воскликнул:

– А что я это вдруг о толстушке подумал? У меня уже есть женщина и как это выглядит не странно, но за одну ночь я ей стал близким человеком. От неё на расстоянии веет счастьем и стартом к благодатному настрою жизни. Надо только не убить её чувство ко мне и всё, эта Ольга навеки моя!

Когда он полностью привёл себя в порядок, сел за уставленный лёгкими закусками стол. Ольга тоже была в полной готовности. В предбаннике стояла гробовая тишина.

Он силился быть разговорчивым с ней, но с чего начать беседу не знал. Состояние было такое будто ему память вместе с головой отрубили, а тело дрожало.

– Ты знаешь, штука какая, – дрожащим голосом произнёс он, – меня отчего-то пронизал холод. Парная остыла, надо было нам включить утром электрокамин.

– Это не холод, а нервы тебя оседлали, – сказала она и села рядом с ним. – Успокойся? – нежно погладила она его по голове. – Здесь никого кроме нас нет. Нам бояться не кого. Мы с тобой давно взрослыми людьми стали и нам после сегодняшней ночи нет необходимости вести разговоры о нормах морали. Мне было очень хорошо с тобой, а тебе?

Он обнял её за плечи и поцеловав в щёку взглянул в её терновые глаза, сказал:

– О такой ночи я и мечтать не мог. Ты мне подарила так много небесных ощущений, от которых у меня до сей поры идёт дрожь по всему телу. Теперь я понял, что знобит меня, конечно не от холода, а от твоего волшебного магнетизма. Ты притягиваешь, внушаешь доверие. В тебе чувствуется внутренняя сила и красота души. Ты умна и обаятельна! Мне с тобой очень легко и интересно общаться. Ты понимаешь меня, а я тебя. А это уже немаловажный фактор для создания семьи. Могу без ошибки сказать, что ты замечательный врач! И вообще ты необыкновенная женщина! Я рад, что судьба свела меня с тобой. Хотя надо отдать должное Захаровым, это они меня с тобой свели.

– Приятно слышать, – задрожали её губы, но она не напряглась подбирая важные слова для него, а спокойно продолжила: – Если желаешь и дальше ощущать такие небесные ощущения, то должен сделать для себя правильные выводы. Перед тобой открылась чудная возможность забыть про своё прошлое и устроить надёжно будущее!

– У меня не так было много в жизни женщин, чтобы вспоминать об их идеалах, – укротил он свою дрожь в теле. – Тебя познал, больше никого не хочу, ты для меня словно египетская царица Нефертити! Но тебе будет со мной не легко, – признался он ей. – Я человек свободолюбивый. У меня могут возникнуть командировки личного плана, не связанные с уголовным кодексом. С прошлым завязано окончательно. Я вчера заикнулся о том что хочу иметь своё дело и это очень серьёзно! Я всё обдумал в неволе и навёл справки со знающими людьми как оформить все бумаги на бизнес.

– Спасибо милый, – уютно прижалась она к нему. – Я тебе в этом окажу посильную помощь и деньгами и по связям. У меня много своих людей в администрации города, которые без излишней волокиты зарегистрируют твой бизнес.

Он отстранил её от себя и поцеловал глаза:

– Сильно обременять тебя не буду, разве что только по регистрации фирмы. Адвоката найти, для оформления всех нужных бумаг мне труда особого не представляет. Материальные средства на создание своего дела я изыщу в плодоносящей земле. Разве только что поможешь мне ускориться с регистрацией конторы. И заживём мы с тобой не зная нужды.

– Да я вроде её и не испытываю, – сказала она. – Зарплату не большую платят медикам, но мне вполне хватает одной.

– Слово «хватает» заимствованно у Советского Союза. В нём нет откровенности. От него пахнет скромностью, а то и искренней ложью. Для комфортного жизнеобеспечения это слово надобно заменить «избытком» – это будет честней и справедливей!

Их идиллию прервал Глеб. Он вошёл без протеза, в стоптанных тапках и рваных шортах из джинсовой ткани. В руке у него была отвёртка. Посмотрев на собранный диван и мятое постельное бельё, весело сказал:

– Привет молодожёны! Надеюсь не замёрзли ночью? Забыл вас вчера предупредить, что ветер всё тепло быстро высвистывает, если трубчатые электронагреватели отключены. А ветер ночью сердился и даже немного бушевал. Веток много с деревьев поломал по городу, сейчас по местному телевидению показывали. Надо было вам к автономии прибегнуть, электрокамин включить.

– Ничего Глеб мы обошлись без дополнительного тепла, – сказала Ольга. – Или ты думаешь мы совсем немощные и не умеем друг друга греть?

Глеб с любопытством посмотрел на неё и непонятно помотав головой, произнёс одно слово:

– Не понимаю? – и скрылся за дверями где находилась парная и душевая кабина.

Когда он вернулся, сел с ними за стол, то увидал, что в одной бутылке осталось половина бутылки коньяка. Он взял её в руку и выпил всё из горлышка, затем посмотрев на парочку, сказал:

– Вам предлагать не стал, знаю, что Клаус сейчас за руль будет садиться.

– Откуда ты знаешь, – удивилась Ольга, – он мне к примеру об этом ничего не говорил.

– Логический ход мыслей, – положил он в рот дольку лимона. – Не на общественном же транспорте поедете платье свадебное покупать. И тот мужской подарок, что лежит в душевой кабине случайным людям не дарят. Этот набор бешеных денег стоит. У своей Вики давно прошу такой, а она мне говорит не заслужил, – и он изобразил из пальцев дулю.

Умиротворённое настроение Клауса тут же сменилось удивлением, а Ольга заразительно засмеялась:

– Логика железная, но в загс мы пойдём не в свадебных нарядах, а купим себе богатый и красивый гардероб, – без колебаний ответила Ольга.

– Вот и я про тоже, – встал Глеб из-за стола и вновь удалился в парную.

Вернулся он с небольшим, но тяжёлым ящиком сваренным из тугоплавкого металла и поставил перед другом:

– Это остатки от денег, которые я выделял ежемесячно твоей дочке и внучки. Будем открывать или оставим на позже?

– Конечно открывай, – сдержанно произнёс Клаус.

Глеб отвёрткой открутил крышку и извлёк из ящика толстую дамскую сумочку и сберегательную книжку на предъявителя:

– Книжкой воспользоваться не пришлось. Я тебе уже говорил об этом. Живых денег хватило, а валюту я вообще не трогал.

Глеб двумя пальцами щёлкнул замочком на ридикюле и высыпал на стол пачки рублей и валюты:

– Думаю вам здесь вполне хватит на наряды для загса?

Лицо Клауса оставалось невозмутимым, а Ольга удивлённо приподняла брови и обведя любопытным взглядом двух друзей, произнесла:

– Вы тут считайте, а я пойду по женским делам схожу. Да Виктории и девочкам скажу доброе утро.

Она быстро выскользнула в дверь, не дав ни слова сказать ни Глебу ни Клаусу.

– Может не надо было при ней светить этот курок? – сказал Зингер. – Наши с тобой действия она может истолковать, как карманный парад. Мне этот выпендрёж, не по душе. Она женщина не меркантильная, очень мудрая и красивая! Жалко будет потерять такую голубку.

– Глеб взахлёб рассмеялся и подойдя к другу похлопал его по плечу:

– Значит по душе она тебе пришлась? Молодец Вика! Не зря она по тебе работала с Ольгой. Я тебе только одно скажу, что Ольга многим из городских отцов по нраву, но она знает смысл жизни и не терпит продажных людей. Что ты ей на расстоянии сердце подранил, мы об этом знали два месяца назад. А то что её симпатии к тебе были не пустые об этом я догадался увидав набор для мужчин в кабинке. Этот набор стоит двадцать одна тысяча. Это я тебе информирую о её несуществующей меркантильности и существующей состоятельности. Думаю ты сообразишь, что она не жадная, а самодостаточная дама. И она младше тебя на шесть лет, – почти девочка. А в сумочке сумма неизменная шестьдесят тысяч долларов и два с половиной миллиона в рублях. Второй свой тайник ты так замуровал, что его и с миноискателями не найдут. Я на него верстак слесарный поставил.

– Нет необходимости трогать пока его, – сказал Клаус. – Мне этих денег за глаза для старта хватит. А Ольга будет обязательно моей женщиной!

– Я только приветствовать буду ваш союз, – сказал Глеб. – И Ольга будет рада, что сыграла важную роль в твоей судьбе.

Он одной рукой ловко закрутил шурупы на крышке ящика и поставив его вниз платяного шкафа, спросил:

– Машину твою выгонять или как!

– Как! – отрезал Клаус. – Разум и состояние мне подсказывает что сегодня я должен придерживаться к сухопутной программе. Если что сядем на извозчика.

Здраво мыслишь! – поднял вверх обрубок своей руки Глеб и покинул баню.

Сразу после него Ольга вернулась к Зингеру и село перед ним в кресло. Он в это время заканчивал подсчёт денег. Перетянув все пачки резинкой, он упаковал все деньги в целлофановый пакет и протянул его Ольге:

– Положи себе в сумку? – сказал Клаус и выкинул старомодный ридикюль в давно остывший камин.

– А ты сходи в обмывочную и забери мой сюрприз? – командным голосом отдала она ему приказ, в котором явно угадывался юмор. – Отныне бриться будешь только дома.

– Есть! – приложил он ладонь к виску и засмеялся.

– Подарочный пакет висит на вешалке для полотенец, – послала она ему вслед.