Читать книгу Родственник дьявола - Владимир Козлов - Страница 8

Проснувшись рано утром, он не обнаружил рядом с собой Ольги. Приподнявшись с кровати и посмотрев на пол, увидал смотревшие на него мягкие домашние тапочки. Засунув в них свои ноги он обошёл все комнаты, её нигде не было. На кухне стоял приготовленный завтрак и ключи от квартиры лежавшие на записке:

Дорогой!

Не удивляйся, ключи оказывается были в пальто. У меня сегодня первый рабочий день, значит нужно быть первой и на работе Не стала нарушать твой сладкий сон, поэтому я тебя целую сейчас. Завтракай, омлет разогрей в микроволновой печи. Не скучай.

Ольга.

– Не ужели меня судьба свела с ангелом? – сказал он и пошёл в ванную, там он посмотрелся в зеркало и добавил:

– А от посланницы бога придётся сейчас идти в преисподнюю к ментам. Не хочется, но надо. Если ношу адмиральский чин рецидивиста, то надо становиться на учёт. Законы у нас уродские, я за своё срок отсидел. В моём приговоре нет приписки, чтобы после суда я отмечался в сучьем питомнике и вел с участковым тары – бары на жизненные темы. Я всегда делал, то что хочу, а не то что мне навязывают. В сталинские времена приговаривали к конкретному сроку и довесок давали в виде ссылки. В моей «присказке» чётко и ясно написано шесть лет и никаких подливов. Ментовские предписания это не указ и не приговор, для меня. Буду проходить мимо городского биотуалета, продам эту бумажку за десять копеек. А если они желают отследить мою жизнь, то пускай отправляют на реабилитацию в комфортабельный пансионат на Чёрное море и наблюдают там за мной из астрономического телескопа. А от диалогов с участковым проку мало. Я никогда свою душу ему изливать не буду. И то что он мне посоветует я всё солью в унитаз. Отныне я свободный человек и никто не волен мне указывать по какой улице мне нужно ходить. Хотя пускай говорят, но если честно признаться то мне наплевать на все их указания.

Он побрился, обмылся под душем и пошёл завтракать. Оделся по высшему классу во всё новое и снял с вешалки мужской зонт-трость Фултон Блэк. Покрутился у зеркала, одобрительно щёлкнул языком и сказал:

– Хороший гардероб часто сбивает с толку ментов. И они порой не понимают кто к ним пришёл, либо депутат, либо агент из ритуального бюро. Поэтому и разговаривают вначале осторожно. Потом конечно бока могут прилично намять, но только не мне. Я уже давно не тот молодняк когда меня замесили за кларнет. Законы знаю лучше любого мента.

Он захлопнул за собой дверь и подумал:

«Надо же какое безрассудство, на один щелкунчик дверь закрывать. Пройдёт мимо такой же ухарь, как я, и почистит все денежные кубышки и золотые залежи

Квартира Ольги была на втором этаже, и не было надобности пользоваться лифтом. Он вышел на улицу, посмотрел на чистое небо и двинулся в сторону ненавистного отдела милиции.

– Пешком не хочу идти до них, – сказал он себе под нос. – Взять такси, значит показать им свои зубы, которые ослепят их до бешенства. Зачем дразнить петушков? Поеду я на автобусе.

…Перейдя дорогу он сел на нужный рейсовый автобус, который быстро его домчал до строгого здания. Напротив милиции стояло кладбище и двухэтажное здание ритуальных услуг. Кладбище давно уже не действовало, но его содержали в чистоте и порядке. Ещё в конце прошлого века эти два траурных объекта на законных основаниях взяли под свою опеку ребята с каменными лицами, жившие практически все рядом с кладбищем. Многие люди считали работников похоронного бюро за головорезов. На самом же деле они далеко были от криминала, а лица их закалились от ежедневных траурных маршей.

У Клауса возникла мысль зайти к ним и узнать в подробностях о похоронах дочери и внучки, но быстро отмёл эту тему. Не хотел он начинать своё расследование с кладбища. Потому что большого света они не прольют на их смерти, а вот следственный комитет, придётся атаковать. Собака там зарыта, – считал Зингер.

Он вошёл в здание милиции, где его встретила женщина капитан:

– Вы к кому гражданин? – спросила она голосом контральто.

– Я был в длительной командировке, необходимо встать на учёт, – ответил он и протянул свой паспорт.

Она записала его данные и с любопытством осмотрев модного франта, возвратила ему документ:

– Пройдите вправо по коридору, двенадцатый кабинет.

Он смело вошёл в двенадцатый кабинет, где сидело четыре офицера милиции, как он понял это были участковые.

Ему и представляться не пришлось, когда они увидели в дверях Зингера.

– Вот и Вездеход нас удостоил своей честью, – с издёвкой заявил хорошо ему знакомый участковый, капитан Лобанов. – Поди скучал там без нас. Если по душе тебе такое состояние, ты только скажи и мы тебя опять спровадим на долгие года скучать по нам дальше.

Раздался хохот. Клаус открыл дверь и собравшись уходить, смело заявил:

– Тебя Лобанов мне бы век не видеть, поэтому я пойду.

Он уже переступил порог, но в кабинете наступила тишина.

– Проходи, садись, – указал он на стул Зингеру, – меня тебе не миновать. Теперь мы с тобой долго дружить будем. Под ручку ходить не будем, но по понедельникам будем встречаться здесь, а через день я к тебе буду заходить домой на чай. А если ты надумаешь в прятки со мной играть то точно уйдёшь туда откуда пришёл. Мне это сделать, раз плюнуть.

Клаус прошёл к столу участкового и сел на стул.

Лобанов кивнул на Зингера своим коллегам и сказал:

– Смотрите каким грандом он к нам пришёл. Костюмчик и туфли точно за штуку баксов купил.

– Затем он свой взгляд перевёл на Клауса и спросил: – Костюм на зоне, что ли купил?

– Давай по существу, участковый, – улыбаясь сказал Зингер. – Я что пришёл сюда выслушивать твой идиотский юмор? Да пошёл ты сено косить для коз. Я как пришёл так и уйду.

– Только меня никуда посылать не надо, – зло посмотрел на Клауса участковый, – и пугать меня тоже не надо. Будешь со мной в прятки играть, силком привезём тебя сюда и определим вначале на сутки, а потом уже ты поедешь сено косить. Думаю, скоро придёт следом за тобой определение Залуйского суда, который назначил тебе надзор.

Улыбка блуждала по лицу Клауса, он смотрел на упивающегося своей властью глупого участкового, наперёд зная что он может противопоставить его словам. От чего он ноги подберёт под столом и втянет в себя, итак, не широкие плечи.

– В прятки я не играю ни с кем, – подал голос Клаус. – А с тобой и подавно не буду. И дружбы у меня с тобой никакой не будет. Такие друзья как ты, у меня половина жизни отгрызли не по закону.

Лобанов после его слов насторожился, но перебивать не стал, а только на листке бумаге написал крупными буквами «Надзор» и передал листок Зингеру. Тот и в руки его не взял, а спокойным голосом сказал:

– Нет и не будет никакого надзора. Я вышел без нарушений и никаких судебных бумаг не подписывал. А пришёл сюда чтобы предупредить, что я освободился и готов приступить к новой жизни. И не надо меня пока искать в своей квартире, там жить временно нельзя. Все коммуникации отключены.

Лицо у Лобанова изменилось и приняло совсем глупый вид. Он пытался сказать, но Клаус вышел за дверь и услышал в спину:

– Как так можно, чтобы рецидивист ушёл с зоны без хвоста?

И раздался вновь хохот, но на этот раз, по-видимому смеялись участковые над Лобановым.

Походя мимо дежурной дамы в мундире, Зингер ей сказал:

– С вашим замечательным контральто в опере надо петь, а не с операми работать.

– А я и там пою, – гордо ответила она.