Читать книгу Век годами не измерить (сборник) - Владимир Любицкий - Страница 11

Тихий океан

И снова поход. В рубке несёт вахту штурман лодки лейтенант Константин Тихонов, наверху – зенитчик Иван Грушин.

Этой ночью погода, кажется, дала океану отдохнуть от штормов и бурь. В небе – новолуние, поэтому звёзды сияют во всю свою красу, а лодка будто опоясана голубым ореолом – так фосфоресцируют мелкие морские моллюски. Таким же голубым мерцанием светится впереди С-55, в кильватер за которой, как и раньше, идёт 54-я.

– Сверху глянуть – как два глаза, наверное… Грушин не заметил, что произнёс это вслух.

– Что вы сказали, Грушин? – переспрашивает снизу Тихонов.

– Это я так, – смущается моряк. – Красиво очень…

– Да, море всегда красиво. Я на Амуре вырос… там теперь целый город построили – Комсомольск… так в детстве любил в лодке по ночам плавать. Выгребу на середину реки, вёсла опущу и смотрю, смотрю на воду, на небо, на берега вокруг. Красота!

– Ой, товарищ лейтенант! Впереди…

– Что случилось?

– Справа, пятнадцать! Вижу артиллерийский бой подводных лодок!

Тихонов прильнул к окуляру перископа, впился взглядом в окрестное пространство. Далеко в матово-чёрном блеске то всплывали, то исчезали в воде продолговатые тёмные силуэты, а вокруг них время от времени взлетали едва заметные водяные фонтаны – словно всплески от артиллерийских снарядов. Тихонов уже готов был играть боевую тревогу, но, помня приказ в бой не вступать, помедлил – и тут же сообразил, что происходит.

– Ну, Грушин, – сказал он облегчённо, – в бдительности вам не откажешь. А вот китов с подводными лодками перепутать – этого бы нам с вами не простили.

– Киты?! – удивился Грушин. – А разве они тут водятся?

– Ещё как водятся! Для японцев и американцев это самый доходный промысел. Кончится война – я и сам бы в китобои пошёл.

Утром, когда Грушин спускается в отсек, там уже идёт привычная, будничная жизнь. Анатолий Стребыкин как бачковой убирает посуду после завтрака, Юра Нуждин готовит стол к занятиям английским языком, Александр Морозов – «штурман по карте» прокладывает по ней пройденный за ночь путь.

– Спасибо американцам, – говорит он, – дали карты, лоции… Теперь хоть не будем ползать как слепые кутята.

– Где мы сейчас? – интересуется Пётр Грудин.

– Вот: 52 градуса 14 минут северной широты и 163 градуса 42 минуты западной долготы.

Тем временем Грушин усаживается за свой завтрак.

– Как вахта прошла? – спрашивает Казимир Вашкевич. – Какой-то ты… скучный вернулся. Что-нибудь случилось? Или заболел?

– Да нет, – отмахивается тот. – Всё нормально.

– Точно? – не унимается Вашкевич, прикладывая ладонь ко лбу товарища.

– Устал он! – подал голос Вася Глушенко. – Расскажи, Вань, як с китами сражался.

Грушин, сверкнув глазами, тут же сам расплывается в улыбке:

– А ты откуда знаешь?

Глушенко раскрывает тайну:

– А я, колы на камбуз ходив, чув, як Тихонов командиру докладав: так, мовляв, и так – ночью ниякых происшествий не було, крим одного…

Теперь уже весь отсек пристаёт к Грушину:

– Вань, расскажи!

– Да ну вас! – Грушин укладывается в койку, натягивая на себя, чтобы согреться, не только одеяло, но и бушлат, и плащ.

– Ну, если уж накрылся полным аттестатом, теперь его не кантовать… – разочарованно отходит от него Сергей Чаговец, снимая общий ажиотаж.

В углу, примостившись на рундуке, Яков Лемперт колдует над своими ботинками. Приглядевшись, Николай Семенчинский издаёт восторженный клич:

– Слушай, ты же классный мастер! А заказы принимаешь? На моих тоже каблуки стёрлись, по палубе скользят. Набойки бы, а?

– Набойки – дело нехитрое, – мычит Яков, закусив суровую нитку. – Жаль, припасу мало – клею, гвоздиков… Не додумался в Петропавловске запастись.

Народ в отсеке окружил новоиспечённого сапожника, нахваливает работу, уже и очередь на починку вот-вот составится…

– Молодец, Лемперт! – пробился сквозь общий гам голос Виктора Нищенко. – Зря на флот подался – сейчас где-нибудь в Чугуеве, знаешь, сколько бы заколачивал! А то… Еврей-подводник… Самый короткий анекдот!

Внезапно в отсеке повисает острая тишина. Сквозь мерный гул двигателей слышен даже плеск воды за бортом. Почуяв неладное, Нищенко подавил родившийся было смешок, потом заговорил озираясь:

– Вы чего?.. Братцы… Я же ничего такого… Яков, ты что, обиделся?

Молчание, тяжело заполнившее отсек, не рассеивалось.

– Ну, что я сказал?! – взорвался Нищенко. – У нас в Одессе плюнь в еврея попадёшь. Там каждый второй… Да что вы, в самом деле?!

– Ты не плюй! – осадил его Вашкевич. – Расплевался тут… А подтирать твою гадость кому?

– Да что тут обидного? – не сдавался Нищенко. – Шутка просто… Ведь в самом деле, мало на флоте…

– Ты ещё теорию Геббельса нам растолкуй! – предложил мичман Николай Лосев.

– А мы тебя к Железному кресту представим… – добавил Анатолий Стребыкин.

– Кретины! – не выдержал Нищенко. – Да если хотите знать, уменя…

– С тобой, Витя, хорошо дерьмо вместе жрать, – неожиданно произнёс Юра Нуждин. – А знаешь, почему? У тебя язык впереди ума поспевает: тут ещё подумать не успеешь, а твой язык уже слизнул да выплюнул.

Нищенко выскочил из отсека, оставив в отсеке брезгливый дух досады.

– Надо же! – только и сказал Пётр Грудин.

– Да не со зла он, – примирительно выговорил Яша Лемперт. – Что уж теперь…

А в это время…

Тихий океан, 45º 41’ северной широты, 138º 56’ западной долготы

При ясной погоде по океану в кильватер движутся две подводные лодки: впереди – Л-16, за ней на дистанции примерно трёх кабельтовых – Л-15. На флагштоках чётко видны советские военно-морские флаги – с алыми звездами на бело-голубом. Кажется, ничто не нарушает покой безмятежного простора: в небе ни облачка, в море – ни единого дыма или перископа. Только где-то на горизонте маячит темно-серый силуэт эсминца – надо надеяться, американского. И вдруг…

Лодка, идущая впереди, словно встаёт на дыбы. Два взрыва в корме заставили её вздрогнуть всем стальным телом и, как подраненную, наполовину осесть в пасть огромной обратной волны. Секунд через сорок под воду скользнул и задранный к небу, будто в отчаянной мольбе, серый, роняющий мутные потоки нос. Всё было кончено.

Вторая лодка, на миг споткнувшись, ринулась было влево, вправо, опять влево – и сделав два выстрела в сторону невидимого врага, как-то скорбно ушла своей дорогой…