Читать книгу Что еще добавить? События. Люди. Книги - Владимир Пимонов, Владимир Иванович Пимонов - Страница 19

В воскресенье я стоял перед выбором (так уж получилось) – пойти проголосовать за партию пенсионеров или поехать в Москву на творческий вечер Тани Риздвенко. Конечно же, победила Таня. А моей социальной активности хватило лишь на то, чтобы заглянуть на избирательный участок, занять очередь (представьте, очередь-таки была) и убежать, поскольку нужно было успеть на электричку…

У вечера было интригующее название «О нежном, странном и смешном». Проходил он в доме-музее Михаила Щепкина. Поначалу я не сообразил, где это и кто такой Щепкин – попутал с Щусевым (ну вот не очень у меня с топонимикой). Но, слава богу, определился, сориентировался.

О доме-музее. Знаете, наверное, есть особая аура выступать здесь. Зал для выступления оказался небольшим, был рояль, со стен смотрели портреты выдающихся деятелей культуры 19 века. У стены стояла шикарная софа (или канапе), захотелось занять там место. Не получилось, поскольку на ней (специально для меня) была записочка «Не садиться. Экспонат». Походил по другим комнатам, посмотрел картины и фотографии на стенах, изучил содержимое стеллажей. Было что посмотреть, чему поудивляться – прижизненное издание «Ревизора» Гоголя, собрание сочинений фон Визина. В одной из комнат в углу – икона Богородицы. Гравюры (к своему удовольствию, нашел свое любимое Святогорье – откуда оно здесь?), портреты, бюсты актера Михаила Щепкина, Михаила Чехова (племянник Антона Павловича, выдающийся актер, основавший актерскую школу в Голливуде). Поразил факт, что это здание пережило пожар 1812 года.

Но о вечере. Здесь была другая неожиданность. Таня подготовила не поэтический вечер, она читала прозу. Согласитесь, рискованное мероприятие, тем более что рассказы, в общем, не такие уж и коротенькие – не эстрадные миниатюрки а-ля Жванецкий. Было еще одно новшество – каждый прозовый этюд чередовался с оперным пением. Впрочем, насчет новшества я подзагнул – оказывается, такого плана выступления отнюдь не ноу-хау, а, скорее, традиция с незапамятных времен. О чем и сообщила в начале мероприятия Екатерина Сбытова, солистка «Новой оперы». Она же вместе с Юлией Гомзиковой (фортепиано) обеспечили музыкальное наполнение вечера. И знаете, оказывается, такая, на первый взгляд, гремучая смесь – современная проза и классический вокал – очень даже органична, трогает и волнует, дополняет друг друга, подчеркивает.

Проза. Сразу про себя отметил, что Татьяна Риздвенко (один из любимых моих поэтов) прозу читает лучше, чем свои стихи. Эмоциональнее, что ли. Рассказы больше напоминали сентиментальные эссе-воспоминания. Они не сочинялись, а записывались, поэтому доверие к ним было безоговорочное. Чувствовал себя Станиславским и после каждого рассказа говорил себе: «Верю!» Порой было смешно (до хохота), переживательно, а иногда грустно. Но риздвенковская печаль, как у Пушкина, – светла, в ней столько света и надежды. Таня в своей прозе может управлять мелодиями; великолепные пейзажи (почему-то подумалось, акварель), изящные диалоги и воспоминания, с которыми что-то нужно делать, и записать их – это как бы долг, прежде всего, перед собой, перед своей семьей, перед родителями… И мы, слушатели, тоже втянуты в эту орбиту, потому что Танина память соприкасается с памятью каждого из нас.

Каштаны – каштанка, пожар – Пушкин, песня – влюбленность, Девочка с большой буквы, Тбилисо – повесил свой сюртук…

И об этом же были арии в исполнении Кати Сбытовой. Ее глубокий голос, тонкие выразительные руки. Произведения Майне, Штрауса, Чайковского – тонкие, эмоциональные, притягательные. Поймал себя на мысли, что такие вечера могут быть кому-то терапией, лечить.

Что еще? Когда объявили, что мероприятие окончено, я удивился: «Как так? Почему так быстро?» И это здорово.

Сентябрь 2016