Читать книгу Что еще добавить? События. Люди. Книги - Владимир Пимонов, Владимир Иванович Пимонов - Страница 21

Вчера мы сдавали в печать очередной номер нашего журнала. Читка всех статей, таблиц и цифири, выискивание блох-ошибок, внесение правки, опять читка. Завершающие моменты, если честно, мне всегда даются с трудом. После написания своих статей, поиска картинок для оформления, вычитки и редактуры всех материалов, идущих в номер, это, наверное, сродни последним метрам марафонца. В глазах ежики, в голове – каша, причем очень горячая. Ну а кому легко в этой жизни.

Наконец, как сказала Лена, верстающая журнал, файл отправлен в типографию. Можно спокойно вздохнуть или выдохнуть, тем более что уже конец рабочего дня и пора собираться.

«Поэту собраться, что голому подпоясаться», – почему-то всплыла в неостывшей моей голове эта фраза. Но какой из меня поэт? Поэзия – это ведь когда живешь строчками, когда жить без них не можешь. Опять же, поэт – это даже не стихи, а поступок – гражданский ли, просто человеческий, но всегда с оттенком героизма и всегда в защиту. Я в этом плане к племени поэтов совершенно не подхожу – без стихов и поэзии могу жить годами, позиция моя жизненная – обывательская, если не мещанская. А когда душа тянется к чему-то такому – ну, зарифмуешь несколько строчечек или не зарифмуешь, обзовешь это верлибром – типа, сойдет и так.

Впрочем, о чем это я? Ах да! Что там со временем? Почти 18 часов, а в 18:30 в Булгаковском доме состоится вечер замечательного поэта Лилии Милицкой – моей землячки, выросшей в Мариуполе, светлого и отзывчивого человека. И я обещал быть. Быстренько позакрывал все окошки в компьютере, выключил его, накинул куррточку (обращали внимание, как приятно в этом слове растягивать звук «р», кажется, это из советского фильма про Бурратино) и рюкзак – за спину. Вперед, за орденами! То есть за цветами, конечно же!

«Хорошего вечера, пусть женщина, которой вы подарите эти астры, будет довольна», – с улыбочкой, как старому знакомому, подмигнула мне цветочница, оборачивая целлофаном букет.

«Так это астры! Как здорово! Помните, „август – астры, август – звезды, август – гроздья винограда и рябины ржавой август“?»

«Классно…» – мне показалось, что в глазах у продавщицы мелькнула толика грустинки.

«Show Must Go On!» – звучало как-то щедро, по-русски, без Меркьюревской надрывности, но четко в ноты. Это у памятника Маяковскому – концерт. Смотрелось прикольно – барабанщик и два гитариста, из которых один солист, ну, типа лидер группы, довольно-таки внушительная толпа – подпевающая, танцующая, снимающая на айфон. А что – ракурс необычный: люди в черном с гитарами, и тут же рупор революции, футуристический гигант Владимир Маяковский, гостиница «Пекин» и тяжелые облака. Понятно, что в такой обстановке важно было сохранить букет, поэтому, не дослушав мега-хит Queen-ов, я поспешил в Булгаковский.

На «нехорошей» квартире – чуток суетно, чуток взбалмашно, но всегда мило. Лиля сидела за столиком, готовилась к выступлению. В коридоре с фотоаппаратом на груди ходил Сергей, ее муж. Мы поздоровались. А потом Лиля нас представила друг другу. Каша в моей голове стала остывать, я мило про себя улыбнулся: «Нормально, че», – и решил не затягивать с вручением букета. «Какие милые, – обрадовалась Лиля. – Наши, донбасские. Астры. А как пахнут!»

Но я, как всегда, увлекся вступлением. Пора уже переходить к основному действу, тем более что Лола Звонарева, хозяйка гостиной, под патронатом (заметили, какой милитаристский корень в слове?) которой проводилось мероприятие, пригласила всех в зал. И, знаете, как-то незаметно, но оказалось, что зал вскоре заполнился, свободных мест практически не было. Вот это Лиля! Вспомнилось, как перед началом она на полном серьезе рассказывала поэту Андрею Галамаге, почему она называет свои творения не стихами, а стишками. «Не, ну стишки – это несерьезно, – негодовал Андрей. – Поэт должен уважать себя. Не стишочки, но стихи. Речь ведь идет о поэзии». «А мои пусть будут стишками», – не соглашалась Лиля.

Я слушал их милую дискуссию и повторял про себя слова любимого своего поэта Алена Боске из переводов Мориса Ваксмахера, что-то типа такого: «зовите меня „алебастром“, „ласточкой“ или „ручьем“ – буду знать, что речь идет обо мне» и дальше «меня оскорбить невозможно: все на свете слова – синонимы для меня».

Итак, Лола Звонарева – с какой-то печалью в голосе (или мне показалось?) – открыла первое осеннее заседание своей гостиной рассказом о Лиле Милицкой. Родилась в Калининграде, выросла в Мариуполе на Украине, после школы трудилась в типографии – наборщицей, корректором. Потом – факультет журналистики МГУ. Дальше работа в брендовых изданиях «Комсомольская правда», журналы «Работница», «Здоровье». Автор трех поэтических книг: «Десять лет», «Веретено», «Золотой шар». Лауреат фестивалей «Степная лира», «Генуэзский маяк», «Врата поэзии» (Румыния)…

От официальной информации из биографии почему-то стало волнительно. Чувствовалось, что за этим стоит трудная большая жизнь и непростая судьба. Теперь было важно понять, как автор может переводить это в образы, рифмовать, соединять в стихи. Оказалось, что не просто может, а живет этим. Боль и радость, тепло и холод, долгожданная встреча и разлука, любовь и равнодушие, черное и белое – все рифмуется.

Я придержу цитаты, ладно? А пока такое наблюдение: как хорошо, что Лола посоветовала Лиле читать стоя. Во-первых, это красиво, а во-вторых, это… тоже красиво.

И понеслось. Представьте себя лодочкой, плывущей туда, куда захочет течение, а вокруг вас такие строчки:

«Проходишь под белым наливом». Мне при сочетании «белый налив» становится трудно дышать. Это наши два дерева, это наши огромные сочные яблоки, это мой дом…

«БелкИ, когда взбиваются, похожи на стихи». Представляете, какой должна быть выпечка в исполнении Лили! Гениальная же строчка. Три восклицательных!!!

«С неба будет лето стекать, как синий мед». Это про Мариуполь. Точнее, про Жданов. Это там такое небо.

И опять о лете. «Светиться будет лето – по-скромному, по-бабьи».

«Чтобы стыдились судьи и больше не судили». Стихотворение сорвало аплодисменты – хотя хотелось просто тихонько цокать от восхищения языком и слушать, растворяясь в том мире, в том пейзаже, в тех образах, которыми делился с нами поэт:

«Станция Сухаревская – это сухарик, размоченный в чае», «каштаны навзрыд», «стоит парикмахерша в чунях», «два кофе, две звезды на потолке», «снег, летящий к земле без эпатажа». И вот как непреложная истина – «куда же ехать, если не домой». Кстати, нужно посматривать на часы, мне ведь еще ехать в Сергиев Посад.

Лилия называет свои стихи грустными, но это, мне кажется, стереотип, внушенный автору невзыскательной, но восприимчивой публикой. Светлые? – да! Нежные? – да! Очень личные, привязанные так или иначе к какому-нибудь событию. В них отражено все: и путешествия в Париж («город, как и ты, в меня влюблен»), Геную («путать себя с Беатричче и Бьянкой», «а листья у дуба совсем как у ивы»), и трудный развод («буду ехать в чей-то электричке», «а в зеркале явственно облик потери»), и преддверие новой любви, новой семьи («золотая птица поцелуя», «двенадцатый удар укажет: ты рядом с тыквой. Вуаля!»).

Поэзия Милицкой – звенит, но нужно прислушаться. Чтобы услышать настоящее, всегда нужно прислушиваться. Поэзия Милицкой – парящая облачко о личном. Поэзия Милицкой отзывчива и ответственна. В коротеньких стихах я улавливал ерничество и даже легкую юродивость Николая Глазкова, в описаниях Москвы, Мариуполя, Санкт-Петербурга слышался Борис Чичибабин, журналистская честность, выверенный слог, безупречный русский язык. Ой, как приятно хвалить… Но, чу, на вечере выступила Надежда (не успел записать фамилию). Она, как и я, записывала за Лилей. Ею были выделены потрясающие по образности и внутренней наполненности строчки: «Нам далеко не надо. Голгофа – это здесь», «Август фасует семена», «Профиль чертика на штукатурке»… Но вывод Надежды был достаточно жестким и категоричным, попробую сформулировать его в своей интерпретации: автор прекрасно владеет искусством выписывать детали, но она не полностью использует эту свою мощь. Здесь, наверное, можно в чем-то согласиться, а с другой стороны, мне кажется, Лилия Милицкая как поэт про себя все давно знает, она пишет, как дышит, она пишет, что видит и что слышит. Немножко признания – хотя, как уверяет поэт, ей и это совсем не нужно.

О щедрости и поэтической обязательности Лили говорили ее друзья, организаторы фестивалей «Степная лира» и «Генуэзский маяк», супруги Иван Белокрылов и Ирина Ковалёва.

А ее однокурсник по МГУ, мой замечательный товарищ Алексей Турбин, открыл авторские тексты совсем с другой стороны, написав на них музыку. И получилось, нужно сказать, огненно! Блюз «Встреча у рояля» был шикарен. Грустное, в общем-то, стихотворение Алексей исполнил с такой неожиданной харизмой, что подумалось, а ведь песню запросто можно было бы продать, скажем, на «Радио Шансон».

Ночью Лиля написала мне в личку: «Володя, очень рада была тебя обнять. А астрочки вот, заняли свое место. Надеюсь, что через четыре дня будут такими же красотками и дождутся меня. Через пять часов жду такси в Шереметьево, командировка в Сочи. С бала на корабль. Сережа выложит фото, мы там с тобой чудесно сидим в баре. Обнимаю и ложусь поскорее. Еле успела собрать чемодан».

Поистине: поэту собраться, что голому подпоясаться.

Сентябрь 2019