Читать книгу Моя армейская жизнь. Премия им. Ф. М. Достоевского - Владимир Сумин - Страница 15

Человек в военной форме – это ещё не солдат и не боец. Это так, актёришка, ряженный. Мужчина становится воином, только ощутив в руках тяжесть настоящего боевого оружия, выстрелив из него, почувствовав кисловатый запах сгоревшего пороха и разглядев вдалеке падающего врага. Лишь после этого он может принять присягу и из обыкновенного носителя брюк превратиться в настоящего бойца.

Так рассуждал наш лейтенант, прохаживаясь вдоль строя в огневом городке, куда нас привели для первой для меня стрельбы.

– Чтобы стрелять, надо ещё и понимать, что делаешь. А для этого нужно знать устройство автомата.

– Так точно! – подтвердил я, довольный, что моё мнение совпадает с мнением командира.

– Может, ты уже всё знаешь? – вкрадчиво осведомился лейтенант.

– Может быть. Хотя и не очевидно.

– Тогда ответь: что это? – спросил он, указывая на дуло автомата.

– Штучка! – бойко отрапортовал я.

– О-о!.. – застонал лейтенант. – Это называется… – он обвёл строй испытующим взглядом, – …это называется целик!

– Вот оно где! – дружно восхитились все.

– Рядовой Семёнов, о чём ты думаешь?

– О целике, товарищ лейтенант.

– Вот и неправильно. Это основная ошибка молодых.

– Почему?

– Зарубите себе на носу: в армии не думают! В армии исполняют приказы!

– Есть! Так точно!

– Продолжим…

Лейтенант показал, как, собственно говоря, проходит процесс стрельбы. Как пристёгивается магазин с патронами, где находится предохранитель и как он снимается. А уж как нажимать на курок, не надо объяснять.

Само упражнение тоже не выглядело сложным. Надо было по приказу командира по очереди выйти на огневой рубеж, занять положение лёжа. И из этой позиции стрелять по мишеням, изображающим противника. Чтобы никто не перепутал направление стрельбы и внешний вид неприятеля, мишени предварительно подняли.

Надо сказать, это был отличный противник. Безоружный, беспомощный, он торчал высоко и хорошо выделялся своим тёмно-зелёным цветом на фоне скошенной жёлтой травы. Он был так крупен, заметен, легко различим, что поражать его из такой удобной и безопасной позиции, как положение лёжа, было стыдно и неловко.

Когда подошла моя очередь, я лихо защёлкнул магазин, снял с предохранителя и передёрнул затвор.

– Разрешите бабахнуть по гадам стоя? – обратился я к лейтенанту.

Он в ответ что-то гыкнул, поднял руку и стал медленно отступать в сторону. Помня мамино воспитание, что неприлично разговаривать с человеком, стоя к нему боком, я стал поворачиваться за ним. Лейтенант зачем-то всё шёл и шёл по кругу, держа одну руку на весу, а другой осторожно водя сверху вниз. Словно гладил дикое животное. В конце концов он оказался напротив мишеней, и я опустил ствол, потому что при стрельбе по врагам мог зацепить лейтенанта. Он выдохнул, как будто перед этим целый час вдыхал, и повёл шеей.

– Отставить!

…После окончания занятий я подошёл к лейтенанту.

– Ваш пример с зарубкой на носу мне кажется не очень удачным.

– Почему?

– На своём носу ничего не увидишь. Можно только вывихнуть глаза. Чужой нос подошёл бы лучше. Но если его обладателя переведут в другое подразделение, процесс нарушится.