Читать книгу Моя армейская жизнь. Премия им. Ф. М. Достоевского - Владимир Сумин - Страница 5

Школа у меня была особая, с рабочим уклоном. Регулярно, два раза в неделю у нас проводились уроки труда. На них нас обучали токарному делу. Это было скучное, монотонное занятие с увлекательной концовкой. Мы вставляли в зажим, который назывался тиски, металлическую болванку и напильником вытачивали из неё молоток. У некоторых получалось похоже.

Учитель труда, он же мастер производственного обучения, прикладывал уголок к граням изделия и давал ему соответствующую оценку. А то, что не было похоже на молоток, оценивалось остальными. И чем меньше оно походило на то, что было задумано, тем интереснее, веселее и смешнее было находить похожесть на что-то иное, отличное от молотка.

В углу мастерской стоял настоящий токарный станок. Нас к нему не подпускали. То ли он работал как-то не так, то ли вообще не работал. Впрочем, это не мешало нашему наставнику регулярно, как заклинание, повторять главное правило токарного дела:

– Не оставляй ключ в патроне!

Это было таинственно и загадочно. По отдельности – про ключ и патрон – я знал. Но как это совместить? В какое место патрона можно вставить ключ, чтобы он там остался? Как это сделать? И если ключ удалось бы всунуть в патрон, зачем его непременно нужно оттуда забирать? Однажды я не выдержал и спросил о возможных последствиях нарушения этого токарного закона. В ответ наставник долго и пристально смотрел на меня большими глазами с расширенными зрачками, видимо, определял степень моей заинтересованности: дурак или действительно хочет знать?

– Это же техника безопасности! – объявил он.

– Ну и что? – не понял я.

Он выразительно постучал себе указательным пальцем по лбу и мрачно поведал:

– Потому что может попасть в голову!

Понятнее от его слов не стало. Но с тех пор я стал относиться к трудовику с бОльшим уважением. Возможно, и даже вполне вероятно, что он сам стал жертвой ключа и патрона, что и подвигло его в лоно воспитательного процесса.

Примерно с той же частотой и трагичностью в голосе он сообщал правильное, на его взгляд, название сплава, который мы, мальчишки, называли алюминием. Он произносил его по слогам:

– Ду-ра-лю-мин!

И этим ещё раз подтверждал мои догадки и предположения.