Читать книгу Бегемот - Владимир Юрьевич Дяченко - Страница 5

Сергей Петрович вздрогнул: он вдруг услышал, как за окном в землю, с хрустом разрезая волокна корней, вошёл остро заточенный штык лопаты; он слышал это так же ясно, словно копали прямо здесь, в его спальне на пятом этаже.

Сергей Петрович тут же догадался, что это кто-то выкапывает большой куст крыжовника, который сам Сергей Петрович посадил ещё в тот год, когда они с Лилечкой получили квартиру. Забавным было то, что на куст, от которого Сергей Петрович и сам подумывал избавиться, уже были неоднократные покушения: Сергей Петрович не раз по утрам замечал следы этих покушений, но каждый раз куст оставался на месте и каждый год приносил Сергею Петровичу сладкие фиолетовые ягоды. Сергею Петровичу сейчас даже померещилось что-то особенно забавное в том, что именно этой ночью кто-то всё-таки выкопает и унесёт из-под его окна этот его куст крыжовника.

Он несколько раз сжал и разжал пальцы на онемевшей до бесчувствия левой руке. Лилечка, видимо, услышав во сне это шевеление пальцев Сергея Петровича, застонала, потянулась всем телом, замерла и тихо, словно урчала от удовольствия кошка, принялась храпеть.

Прислушиваясь к работе за окном, он снова увлёкся рассказом о себе самом:

«Прошло пять лет после злополучного приказа, – продолжил рассказчик. – Лилечка всё так же работала завучем, а Сергей Петрович всё так же усердствовал на ниве труда и домоводства. Верочка же Сергеевна Жилина росла ребёнком живым, бойким и смышлёным, счастливо соединяя в себе лучшие черты обоих своих родителей.

Как-то вечером, накануне Нового года, Сергей Петрович и Лилечка наряжали для Верочки ёлку, а сама Верочка занималась тем, что давала родителям дельные советы; особенно же она настаивала на скорейшем водружении красной звезды на верхушку ёлки, и на том, чтобы ёлочная гирлянда была зажжена не завтра утром, как ей было обещано, а сейчас же, и на все уговоры родителей лечь спать, отвечала:

– Я ещё немножечко подожду, потому что вы не знаете волшебных слов… А я волшебные слова знаю, но вам не скажу…

И только когда красная звезда оказалась на верхушке ёлки, а волшебные слова «Раз, два, три, ёлочка, гори!» Верочкой всё-таки были сказаны, и гирлянда вспыхнула разноцветными лампочками, Верочка согласилась лечь спать.

За поздним ужином Лилечка рассказала мужу о совещании в гороно: о том, что Зот Филиппович пообещал найти деньги на «замороженный вот уже как лет десять долгострой спортивной школы-интерната» и что Зот Филиппович подыскивает кандидатуру на должность директора этой школы…

Сергей Петрович знал о несчастливой судьбе школы-интерната, от которой давно отказались и областные, и городские власти, и сказал Лилечке, что «совершенно безнадёжно ожидать, что эта школа будет достроена даже и в ближайшие 500 лет…»

Но, несмотря на эти его «ближайшие 500 лет», слова Лилечки неожиданно освежили и воодушевили Сергея Петровича. Он всю ночь не спал, улыбался самому себе в темноте: представлял себе себя директором школы-интерната, представлял, как он будет заканчивать долгострой, как будет набирать учителей, как будет торжественно открывать школу 1-го сентября. Сергей Петрович даже решил, что утром он непременно отправится на приём к Зоту Филипповичу и сам предложит себя на должность директора, тем более что в трудовой книжке Сергея Петровича было записано, что он целых три года после армии проработал на стройке.

Все эти его ночные мысли были нарядными, весёлыми, многообещающими, как свежая новогодняя ёлка, но так же, как и новогодняя ёлка, быстро засохли, осыпались и были выброшены им к концу зимних каникул из головы за ненадобностью. И так же, как хозяйка в середине лета, выметая из-под дивана ёлочные иголки, удивляется тому, что они всё ещё там лежат, так и Сергей Петрович однажды посреди лета удивился своим мыслям о директорстве, когда наткнулся на них в своей голове.

А случилось это так: однажды, в середине июля, когда Сергей Петрович смотрел телевизор, в комнату вошла Лилечка и сказала:

– Помнишь, Сережа, я тебе ещё зимой говорила о школе-интернате?

– Помню… – сердце Сергея Петровича вздрогнуло от какого-то нового неприятного предчувствия.

– Сережа, я хочу с тобой посоветоваться…

– Советуйся, – сказал Сергей Петрович, не отрывая глаз от телевизора.

– Знаешь, Сережа, Зот Филиппович сегодня сделал мне официальное предложение… – Лилечка как-то ново, незнакомо, тихонько засмеялась. – У него, как оказалось, самые что ни на есть серьёзные намерения – он предложил мне стать директором в школе-интернате… Сказал, чтобы я обдумала все «за» и «против»… Между прочим, Сережа, и о тебе не забыл… Сказал, «муж у вас, Лилия Феоктистовна, человек серьёзный и толковый, вот вы с ним и посоветуйтесь. Потому что дело это непростое, в тепле и неге сидеть сложа ручки не придётся. Вы подумайте…» А потом добавил: «Эх, Лилия Феоктистовна, мне бы вашу молодость, энергию и красоту, я бы тогда, кажется, горы свернул…»

Лилечка снова засмеялась. Потом она ещё что-то говорила о недостроенной школе, но Сергей Петрович её не слышал.

– Сережа, как ты думаешь, соглашаться мне или нет? – спросила Лилечка.

– Ты решай сама… – равнодушно сказал Сергей Петрович. – Я думаю, если бы это место было стоящее, он тебе его не предложил… Я на твоём месте, да и на своём тоже, отказался бы от столь заманчивого предложения…

Сергей Петрович ещё долго, умно и доказательно говорил, а Лилечка слушала мужа, глядя в телевизор, и согласно кивала . Когда он кончил, она посмотрела на него своими умными глазами, увеличенными стёклами очков, и сказала:

– Ты, Сережа, как всегда, прав… Я завтра же откажусь… А Зоту Филипповичу скажу, что муж не разрешает…