Читать книгу Департамент случайностей - Вячеслав Горчаков - Страница 3
Глава I
Оглавление«Так слушай же ты истинное слово:
Мир видимый едва был сотворен,
Как власть уж для него была готова,
Чтоб в мире свет равно распределять,
И эта власть, как сам закон, сурова.
(Д. Алигьери, «Божественная комедия», «Ад», песня 7)
– Двойной эспрессо с кубиком льда. С собой. Без сахара. Без корицы. Без ваших сиропчиков. Только не сильно горячий, я умоляю, а то обожгусь, как в прошлый раз! Специальные предложения не интересуют. Новый капучино с какао уже пробовала. Десерт не нужен. Купоны на скидку – тоже, я всё равно их потеряю и найду на дне рюкзака вместе с остальной подобной макулатурой. Обязательно приду еще. И тебе хорошего дня.
На баристу ожидающе смотрели два больших светло-голубых глаза на овальном лице. Коротко стриженные, растрепанные пуще обычного русые волосы, припухшая как спросонья верхняя губа, вокруг носа картошкой – едва заметная россыпь веснушек. Бариста – на вид первокурсник политехнического, живет в общежитие, приехал из Нижнего – замер в замешательстве. Он уже завел руку куда-то в сторону меню над своей головой, написанного мелом на стене, но через несколько секунд виновато зарделся, как будто провалился на экзамене, и взял протянутые Анфисой купюры.
– Торопишься? – Кофе-машина заклацала, запыхтела, пахнуло свежемолотыми кофейными зернами.
– Сегодня – как никогда. Кстати, в прошлый раз благополучно опоздала. Но ты не виноват. – Анфиса дунула на свою челку, облокотилась на затертую стойку и жестом подозвала бариста. – Хочешь повышение по службе? Вам же обещают здесь карьерные взлеты вместе с дружным коллективом, гибким графиком и достойной зарплатой?
– Я весь внимание.
– Посоветуй своим маркетологам подумать над слоганом. – Анфиса заговорщицки бросила взгляд на коричневый логотип у входа. – Пусть уточнят, кофе в ритме чьей жизни они предлагают. Ибо мою жизнь явно не догоняете. Не обижайся, дружок. – Она по-матерински потрепала парня за пушистую щеку, хотя годилась ему в подружки, и кинула уходя. – Сдачу оставь себе. Удачного дня!
Выйдя из кофейни, Анфиса прошла по Зеленому мосту и решила сделать крюк через набережную Мойки. Нырнула в Волынский переулок, где сдалась без боя запаху запудренных горячих пышек по десять рублей за штуку. Половина одиннадцатого. Согласно ее расчетам, у нее есть еще полчаса. По пути успела позавидовать жилистому дедушке, который, разбивая воздух кулаками, трусцой бежал, видимо, в сторону Михайловского сада, хотя мог бы сейчас смотреть дома телевизор.
В это время вдоль Невского проспекта, лавируя между пешеходами, по-молодецки мчалась бабушка в камуфляже, пытаясь удержать на голове льняную шляпку. Она не опаздывала на встречу, как Анфиса, и не ударилась в здоровый образ жизни, как тот подтянутый дедушка. Просто в пятидесяти метрах от нее уже чихал автобус, который должен был довести ее, заядлую дачницу, до ближайшей платформы электрички. А там до садового общества рукой подать. На метро было бы быстрее, но на глубине петербургской подземки она чувствует себя так же скверно, как грешница в преисподней.
Бабушка успела бы на свой автобус, если бы не обронила по дороге инвентарь. Истерзанный шнурок лопнул, когда она перебегала дорогу на желтый свет. Увесистый букет из граблей, лопаты и тяпки рухнул на асфальт. Спасибо прохожим – помогли всё собрать, с ее больной спиной не наклониться. Старушка обняла черенки и из последних сил кинулась к остановке, где еще дымил автобус. «Потом зачехлю», – подумала дачница, наспех накинув на инструменты брезентовый мешок.
Когда Анфиса вплотную подошла к стеклянной двери, в ту же секунду с той стороны перевернули картонную табличку: «Извините, перерыв 15 минут». «Придется ехать на конференцию голодной. Зато в кой-то веки не опоздаю», – подумала девушка. В отражении витрины мелькнул коренастый дедушка с трясущимся помпоном на голове и советскими лампасами вдоль жилистых ножек. Он явно перекусил перед пробежкой и выпил стакан сока. На мгновение Анфисе показалось, что он ей задорно улыбнулся: мол, мы с тобой теперь уже знакомы. Анфиса ответила ему тем же и направилась в сторону станции «Невский проспект».
Из парадной дома на Большой Конюшенной вывалился долговязый парень с бархатным мешком через плечо. Перекошенная кудрявая борода на лице, красное пальто до колена, подпоясанное где-то под грудью, а из-под него выглядывают то ли шорты, то ли неглиже.
– Стёпа, ты звезда интернета! Я хочу от тебя ребенка! – заливистый хохот из распахнутого окна второго этажа, шесть рук с мобильными телефонами. Дед Мороз покрепче сжал мешок с вышитыми снежинками, поправил посохом шапку. Самое обидное, что сам полчаса назад убедил всех играть на желание, а не на деньги. Поделом.
Многолюдный майский переулок встретил его будто голого. Шансы стать звездой интернета многократно возросли: только ленивый или спешащий, как та девушка со стаканчиком кофе, не достал из кармана телефон.
– Зима на носу! Надевай валенки, разбирай подарки! Охо-хо!
Под синтетическими кудрями растянулась нелепая улыбка, руки в варежках распахнули мешок с конфетами. Десять минут позора – и он обязательно им отомстит.
Автобус тяжело вздохнул, хлопнул дверями, замигал левым глазом. Водитель полминуты следил в зеркало заднего вида за чудаковатой бабушкой с граблями. От автобуса ее отделяли десять метров, когда истеричные гудки сзади заставили водителя продолжить движение. Старушка отчаянно замахала свободной рукой и что-то прокричала. Прости, бабушка, сегодня не твой день.
Анфиса пробиралась через толпу прохожих возле метро, когдаее кто-то резко дернул за рюкзак. Обернувшись, она едва не наткнулась глазом на зубцы граблей.
– Бабушка, осторожней, пожалуйста!
Обветренное старческое лицо заморгало, пробормотало что-то про бога, толчею, молодежь и исчезло в подземке. Анфиса, чертыхнувшись, посмотрела через плечо и ощупала рюкзак: ей показалось, что она слышала звук рвущейся ткани. «Наверное, всё-таки показалось». Столкновение с дачницей отбило всякое желание спускаться в подземку. Лучше пешком.
– Будешь моей Снегурочкой?
Дед Мороз с испариной на носу тяжело дышал на Анфису сквозь синтепоновую бороду. Изо рта – запах перегара и мяты, а в глазах – почему-то надежда.
– Дедушка, я и не думала, что Питер настолько фонит! – усмехнулась Анфиса и сделала шаг в сторону. Но Дед Мороз оказался проворней. Он раскинул руки, как вратарь, и встал еще ближе к Анфисе.
– Ну, будь моей Снегурочкой! – театрально повторил чудак, работая на публику. Только сейчас Анфиса заметила многочисленных зевак с мобильными телефонами. Наверное, скоро она станет героиней роликов о питерском пикапе.
– У меня косы нет, дедушка, – выпалила она, взъерошив коротко стриженные волосы. – И времени.
Ряженый ухватил Анфису за плечо. Если бы публика не была так увлечена происходящим, кто-нибудь обязательно заметил бы, как в эту секунду из порванного рюкзака девушки выпала какая-то вещица и юркнула в канализационную решетку.
– Слушай, просто дай номерок телефона! – прошептал парень сквозь бороду. – Два номера я уже раздобыл, остался последний. Пощади, в фанты проигрался! За мной следят. – Он кивнул в сторону распахнутого окна второго этажа.
Анфисе вдруг захотелось пожалеть парня и даже накормить.
– Ладно, записывай.
До «Петровского форта» пришлось бежать. Анфиса сама не заметила, как перемахнула через Марсово поле, пролетела по набережной вдоль Невы, а потом – по Литейному мосту. На Пироговской набережной она свернула во дворы, там спугнула кошку, едва не угодила под колеса «волги», пару раз в полумраке пробежалась по лужам, забрызгав штанину. Если бы не бабушка, она бы уже давно доехала на метро. Да еще и этот ужасный офисный сюртук, в котором и ходить-то неудобно, не то что бегать. Хотя сама виновата, вечно всё откладывает на последний момент.
Тяжелые командирские часы на ее руке показывали десять пятьдесят пять. Конференция начинается ровно в одиннадцать и в этом нет сомнения: начальство патологически не умеет опаздывать. Хорошо, что текст выступления она дописала два часа назад, нет необходимости его перечитывать. Первые минуты всё равно займут разглагольствования генерального о перспективах развития компании и дальнейшем расширении дилерской сети на восток.
За поворотом показался Большой Сампсониевский проспект и край стеклянной шайбы бизнес-центра «Петровский форт». Анфиса остановилась под аркой, чтобы перевести дыхание. Сняла рюкзак. Потопталась на итальянских туфлях китайского производства, купленных вчера на первый аванс в Апраксином дворе. Обе щиколотки зудели, будто искусанные комарами. Девушка с тоской посмотрела на офисное здание, похожее то ли на арену для корриды, то ли на большущий перевернутый стакан. Она вдруг увидела, как бывший постсоветский долгострой разлетается на щебенку от мощного взрыва. И в живых остаются только начальник отдела снабжения, секретарша финансового директора и пара-тройка дилеров. Ладно, пускай просто какой-нибудь хулиган походя нажмет на красную кнопочку и конференцию сорвет пожарная тревога. Нет, это еще хуже: опять придется надевать на ноги эти колодки, натягивать брюки и опаздывать на конференцию. Пусть уже всё закончится сегодня.
Анфиса набрала полную грудь сырого, весеннего воздуха. Вскинула на спину рюкзак, из которого тут же вывалился на асфальт кошелек.
– Только этого мне не хватало!
Там, где был передний карман рюкзака, теперь висел лоскут размером с ладонь. Из дыры наполовину выглядывал телефон. Анфиса без надежды запустила в прорезь дрожащую руку. Если она и могла что-то потерять этим утром, то только флешку со своей презентацией. Девушка обреченно закрыла глаза и уперлась лбом в стену дома. Бабушка с граблями. Дед Мороз. Это должно было случиться.
Когда Анфиса сидела на поребрике, вперившись в верхние этажи «Петровского форта», из рюкзака донеслось «Хорошими делами прославиться нельзя». На экране мобильного мигал портрет старухи Шапокляк с поднятым вверх средним пальцем.
– Анфиса, где тебя носит? – прохрипел телефон.
– Я уже здесь, Лариса Яковлевна, – равнодушно проговорила Анфиса, потирая вспотевший лоб.
– Можешь не торопиться. Вместо тебя пришлось выпускать Андрея Николаевича с докладом об открытии новой заводской линии. Просто соизволь зайти в конференц-зал и передать программисту флешку со своей презентацией, а потом можешь идти на все четыре стороны. За тебя выступит Вероника, ей хватит расторопности и смекалки исправить чужие ошибки.
– Я ее потеряла.
– Что потеряла?
– Флешку потеряла.
В телефоне послышалось невнятное шуршание, как будто кто-то рылся в бумажном пакете.
– Ну, знаешь…
Когда на экране погасла Шапокляк, Анфиса повела бровью и невольно улыбнулась. Ей стало грустно и легко одновременно. Месяц каторги перед компьютером под пристальным взором камер наблюдения, вход по карточкам, чай по расписанию и услужливые улыбки. Всё коту под хвост. И всё осталось позади. Она вдруг испытала необъятное чувство благодарности и к суетливой бабушке с граблями, и к парню в костюме деда Мороза, и даже к той буфетчице в пышечной, которая вдруг решила уйти на пятнадцать минут.
Домой Анфиса возвращалась уже неторопливым шагом. Перед ней раскрывался, как кувшинка, полуденный Петербург. Сквозь зеленоватые кудри Литейного моста мерцала Нева, осажденная теплоходами с туристами. Над головой ссорились чайки. В ее руке в такт шагам постукивали каблуками запыленные туфли.
Ощущая пятками шероховатость асфальта, Анфиса вдруг вспомнила, как впервые прогулялась босиком по центру Петербурга.
Тогда, год назад, она сошла с поезда «Новокузнецк – Санкт-Петербург»и настолько прониклась обаянием этого города, что вмиг осталась без багажа. Просто присела на скамейку возле Ладожского вокзала, поджала под себя босые ноги, включила на плеере «Брэйнсторм»1 и подставила лицо майскому солнцу. А когда проиграла первая песня – рядом уже не было ни дорожной сумки со всеми вещами, ни новенькой «зеркалки», ни даже потертых кед, купленных три года назад на американском сайте. В кармане – только разрядившийся телефон и восемьсот рублей. Пришлось ехать на метро в никуда: она помнила только название улицы, на которой находилась ее первая съемная квартира. Пока она рассекала по городу без обуви, на нее никто не обратил внимание. Нет, конечно, несколько прохожих кинули взгляд на ее босые ноги. Но в этом взгляде не было ни насмешки, ни удивления, ни, уж тем более, презрения. Только интеллигентное равнодушие: как будто в Петербурге принято ходить без обуви. Анфиса даже подумала, что будь она абсолютно нагой, реакция была бы аналогичной. Позже она поняла: этот город настолько полон чудаковатыми людьми, что все они здесь кажутся вполне обычными. Что и говорить, если в Петербурге даже пивную бутылку просто так не выбросят, а воткнут в нее салфетку и выставят на гранитный парапет, как инсталляцию. Такие странности Анфиса встречала на каждом шагу, пока училась называть подъезды парадными, курицу – курой, шаурму – шавермой, а мультифору – файлом. Потом тоже привыкла. Недавно поймала себя на мысли, что уже не обзывает этот город Питером и не вывешивает белье на балконе. «Так поступают только приезжие», – повторяла ей пожилая петербурженка в отглаженном клетчатом платье, у которой она одно время арендовала комнату в Петроградке. Только выселяясь, Анфиса узнала, что эта бабушка лет двадцать назад переехала из Мордовии.
Через сорок минут Анфиса обнаружила себя на набережной канала Грибоедова, неторопливо жующей пышку. В пакете – потели еще десять. На ее ногах были уже кеды, купленные по пути на распродаже: хоть и грело солнце не по-петербургски, тротуары были всё еще холодными. Штанины брюк Анфиса закатала до колена, жакет перекинула через плечо, а хрустящую блузку – завязала узлом чуть выше талии. От образа девушки с рецепции не осталось и следа.
Дорога была непривычно пустой для этого времени. Можно было даже услышать музыку, которая доносилась из кабины того грузовика, покоряющего крутой подъем. Машина глохла через каждые пару метров, водитель пытался ее завести с помощью крепких заклинаний.
На излучине улицы показался знакомый коренастый дедушка с помпоном на голове. Анфиса в очередной раз удивилась тесноте Петербурга. Только здесь можно целый день встречать одного и того же человека, причем в разных частях города. Складывается впечатление, что в северной столице всего три улицы и не больше тысячи жителей.
Кажется, к такому же выводу давно пришел и дедушка. Он словно ожидал, что еще не раз встретит ее сегодня. Заприметив Анфису на противоположной стороне дороги, мужичок на бегу замахал ей поднятыми вверх руками, как будто вот-вот разорвет грудью финишную ленту.
– Физкульт-привет! – крикнула ему Анфиса, помахав в ответ пакетом с пышками.
– И вам не болеть! – Ее новый знакомый улыбается так широко, что, кажется, вот-вот засмеется. – Всё хорошо? – Он разворачивается на сто восемьдесят градусов и по-молодецки бежит спиной вперед.
– Лучше не бывает!
Анфиса хочет еще что-нибудь добавить про погодку и здоровый образ жизни, но в следующую секунду видит, как грузовик, испустив дыхание, начинает пятиться назад. Заполненная до отказа кирпичом, машина стремительно и бесшумно набирает ход.
«Почему он не тормозит?» – мелькнуло в голове девушки. Из кабины высовывается наружу испуганное лицо водителя. Только тогда Анфиса понимает, что грузовик уже движется сам по себе, а человек за рулем лихорадочно жмет на педаль тормоза. И ближайшее препятствие на его пути – задорный дедушка.
– Осторожно…
Анфиса пытается крикнуть это как можно громче, но получается только прошептать. От улыбающегося дедушки до заднего бампера грузовика остается всего десять метров.
Девять метров.
Восемь.
Анфиса выпрыгивает на дорогу и в два шага оказывается на ее середине.
Семь.
Шесть.
Улыбка сходит с багряного лица дедушки, брови медленно ползут вверх.
Только сейчас ей удается прокричать что-то вроде «нет-нет-нет!».
Пять метров, четыре метра.
Голова с помпоном поворачивается назад. Дедушка по инерции продолжает бежать на месте. Наконец, он замечает громадину, которая несется прямо на него. Заворожено смотрит на чумазый номерной знак и трясущийся тент, под которым гремят кирпичи.
Три метра, два.
Из ее руки выскальзывает пакет с пышками и летит под грузовик. Она не знает, что случится раньше: упадет пакет на дорогу, дедушка угодит под колеса или она успеет его оттолкнуть в сторону. А может, вместе с ним попадет под удар.
Один метр. Прыжок.
Анфиса удивилась своей прыти, когда уже падала в обнимку с дедушкой на асфальт. Ей в затылок будто дунул ветер: позади пронеслась трехтонная махина. Пакет с пышками встретился с бугристым колесом и в ту же секунду превратился в лепешку.
Лишь только они вдвоем рухнули на тротуар, где-то поблизости раздался грохот, разбавленный истошными криками прохожих.
Анфиса подняла голову и увидела смятый кузов грузовика, который буквально воткнулся в стену дома. Еще бы чуть-чуть – и досталось бы витрине аптеки. Вокруг – рыжая россыпь кирпичей. Из кабины, покачиваясь, вывалился водитель. С белым, как известь, лицом, он несколько раз повернулся вокруг своей оси, замахал руками и протараторил что-то невнятное.
Чьи-то руки ухватили Анфису за плечи и с силой потянули вверх. Другие руки – помогли подняться на ноги дедушке. Его заветренную щеку пересекала розово-черная ссадина.
Потирая ладонью плечо, Анфиса подобрала с асфальта шапку с помпоном.
– Вы в порядке?
Она сказала это куда-то в пустоту. Голова кружилась, как после аттракциона. В ушах до сих пор отдавался звук раскалывающегося кирпича. Анфиса машинально стряхнула с шапки пыль и протянула ее дедушке. Только сейчас она заметила на себе пристальный взгляд сизых глаз из-под седеющих ресниц. Это был взгляд щенка, которого подобрали зимой на улице, завернули в шарф и досыта накормили супом. Но в то же время это был бы породистый щенок: под нелепой шапкой с помпоном скрывалось широкое и совсем не старое лицо, лишь под глазницами проглядывались бороздки, прочерченные от мясистого носа к вискам. Таким обычно пишут портрет доброго помещика с хорошей родословной, о благородстве которого после смерти слагают легенды многочисленные потомки.
– Вот, вы обронили шапку.
Он несколько секунд смотрел на Анфису, потом на шапку, потом снова на Анфису. Его глаза вдруг сверкнули так, словно перед ним стояла его повзрослевшая внучка, которую он последний раз видел еще на трехколесном велосипеде.
– Дай-ка я тебя обниму! – и тут же сковал свою спасительницу крепкими объятиями. От него пахло горьковатым одеколоном с примесью сандала.
– Все живы?! – Их завертел подоспевший водитель, который, наконец, пришел в себя и, видимо, принялся оценивать масштабы происшествия.
– Молодой человек, вы бы для начала велосипед освоили, а потом за руль грузовика садились! – Спасенный ею мужичок всплеснул руками. – Если бы не эта добрая девушка, от меня бы сейчас одни лампасы остались по вашей милости!
– Отец, да я двадцать лет за рулем, ни одного штрафа! Я виноват, что мне эту повозку дали? Ты сейчас домой пойдешь сканворды разгадывать, а мне еще полдня с этими кирпичами возиться!
– Знаешь что… сынок, – на водителя смотрели уже не глаза простака, а глаза грозного начальника. Но через мгновение его лицо снова смягчилось.—Поверь мне, эта авария – далеко не самое страшное, что могло с тобой случиться сегодня.
Он притянул водителя за воротник, так что тот согнулся пополам, и прошептал ему что-то на ухо. Мохнатая бровь поползла вверх, верзила испуганно посмотрел сначала на приземистого мужичка, потом на Анфису, неловко развел руками и попятился назад.
– Откуда ты знаешь, что… – Вторая половина фразы повисла у него на дрогнувших губах.
– Я тебе точно говорю. – Мужичок прищурил глаз, затем положил широкую ладонь на плечо Анфисы. – Пойдем, ему еще о многом надо подумать.
Верзила замотал головой, от былого напора не осталось и следа. Он еще долго смотрел вслед тем, кого минуту назад едва не похоронил под кирпичами.
– Что вы ему сказали?
– То, о чём он еще долго не забудет. Назовем это тайной дипломатией.
Они присели на скамейку, спиной к каналу.
– Ваша шапка.
– Ах, да!
Он взъерошил посеребренную щетину на голове и ухватил шапку за помпон. На запястье сверкнули золотом массивные часы. Циферблат наполовину прикрывало рукавом олимпийки, но даже по краешку хронометра было понятно, что это не какая-нибудь модная новинка, а, скорее, часы, которые покупают в молодости где-нибудь в аутентичной Европе, носят десятилетиями, а потом снимают с запястья и дарят внуку как реликвию со своей легендой. После года работы в магазине часов Анфиса научилась сходу отличать настоящие швейцарские от дешевых подделок.
– Простите, я вас оставил без плюшек. Мне нужно быть внимательнее на дороге.
– Не беда, они всё равно были слегка пережаренными, – усмехнулась Анфиса.
– Я теперь в неоплатном долгу у вас. Могу узнать, как зовут мою спасительницу?
– Анфиса.
– Какое замечательное, редкое имя. А фамилия?
Анфиса вспомнила, как обычно реагируют люди, услышав ее фамилию. Сдвинут брови, приоткроют рот, навострят ухо – мол, как-как? Ее это раздражало еще в школе. А когда во второй раз назовешь им фамилию, они хмыкнут и обязательно спросят: «Немецкая, что ли?».
– Раптам.2 Анфиса Раптам, – она на всякий случай произнесла по слогам.
Ее новый знакомый почему-то с одобрением кивнул.
– Замечательная фамилия, белорусская! И так вам подходит. Вы действительно вдруг попались мне сегодня и вдруг спасли жизнь.
Он начинал ей нравиться.
– Вы даже не представляете, насколько мне подходит эта фамилия! – засмеялась Анфиса.
– Ваша жизнь настолько полна случайностей?
– Гораздо больше, чем хотелось бы. – Анфиса поджала под себя ногу и развернулась к собеседнику всем корпусом, как к старому-доброму другу. —Я даже родилась именно в тот день, когда ближайший роддом закрылся на ремонт. А когда меня положили на весы, они сломались и я чуть не упала на пол.
Анфиса сама не понимала, почему рассказывает об этом человеку, о существовании которого еще несколько часов назад даже не знала. Она никогда не была зажатой и молчаливой, но и не в ее правилах выкладывать всю подноготную первому встречному.
– Но вы же понимаете, что всё в жизни не случайно? Если вы сегодня опоздали на работу и вас уволили – значит, так было угодно. Если мы с вами встретились – значит, должны были встретиться. И даже тот простофиля должен был сегодня растерять все кирпичи и чуть не убить нас, чтобы что-то хорошее случилось в жизни…
Он продолжал рассуждать о случайностях и не замечал, как на него с недоумением смотрят большие серо-голубые глаза.
– Откуда вы знаете, что меня сегодня уволили?
– В самом деле, уволили?
– Час назад. Кстати, именно из-за опоздания… Ну, не только.
Он с нарочитым сочувствием посмотрел на Анфису.
– Значит, я угадал… Для этого не нужно быть великим психологом или прорицателем. Разгар дня, вы идете в офисном костюме, брюки подвернуты, пиджак через плечо, на ногах кеды, а в руке – туфли и пакет с плюшками. Не похоже, что вы просто вышли перекусить в обеденный перерыв. Ведь ваша одежда замнется, как потом возвращаться в таком виде на работу? Между тем опоздание является одной из самых распространенных причин увольнения в большом городе, где пробки случаются даже в метро. Поверьте, уж я-то знаю как начальник организации. Правда, я отношу себя к добрым начальникам, опоздание на работу – это последняя причина, по которой я уволю сотрудника.
Пока Анфиса слушала своего нового знакомого, он раскрывался для нее с совершенно иной стороны. Кто бы мог подумать, что чудак с лампасами окажется не простым пенсионером, а большим начальником. Теперь она видела в нем руководителя именно крупной организации. Вряд ли в его подчинении пара-тройка грузчиков. Отточенные жесты, твердый голос, интонации экспата, знающего не один иностранный язык: окончание каждой фразы как бы забирается в горку и плавно спускается вниз.
– Я считаю, ваш прежний работодатель многое потерял в вашем лице. Зато приобрел я.
Он запустил руку за пазуху и достал из внутреннего кармана олимпийки тисненую серебром визитку.
– Вот что. Я уже месяц ищу подходящего человека на должность специалиста одного из департаментов моей фирмы. И, похоже, нашел.
Анфиса с удивлением взяла визитную карточку. «Платон Альбертович Падзеев – генеральный директор». Ниже прочитала: «ООО «Фортуна». В заглавной букве названия компании запуталась витиеватая, мультяшная подкова, а в последнюю букву – бьет копытами серебристый единорог. Такая компания могла заниматься чем угодно: хоть продажей турпутевок, хоть грузоперевозками, хоть организацией праздников. Оценить масштабы деятельности по одной лишь визитке – также не представлялось возможным.
– Просто приходите на собеседование… скажем, в понедельник утром. Я буду на месте до обеда, выберите любое удобное для вас время и приезжайте.
– И что за работа?
– В двух словах не расскажешь. – Ее новый знакомый с трудно запоминающимся именем Платон Альбертович деловито поправил воротник олимпийки. – Предлагаю встретиться в понедельник и уж тогда меня попытать. Пока могу сказать только одно: условия работы и заработок вас не обидят.
Сколько раз ей приходилось это слышать еще будучи студенткой, когда ей, первокурснице без опыта, предлагали «интересную работу с людьми» то в статусе помощника руководителя «крупной торгово-производственной компании», то «независимого предпринимателя». Анфиса уже было подумала, что на сей раз ей подвернулось нечто стоящее. Но упаковка, в которую завернули этот «подарок судьбы», – блестела предательски. И еще этот старомодный единорог, который топчется по логотипу: явно рисовал начинающий дизайнер лет десять назад.
– Знаете, спасибо большое, но я вынуждена отказаться. – Она разочарованно протянула визитку Платону Альбертовичу. – Торговать чудо-шпингалетами или фотографироваться с бадьей крахмала в спортзале – всё это очень интересно, но не для мне.
– Не спешите с выводами, Анфиса. – Его лицо сделалось серьезным, в глазах читалась легкая обида. – Мне еще не доводилось предлагать работу на улице первому встречному-поперечному. Я слишком ценю репутацию своей компании, чтобы брать кого попало. Это моё детище, если хотите – дело всей жизни. А от вашей деятельности – если, разумеется, примите мое предложение – будет зависеть очень многое. Вам придется выполнять крайне ответственные, я бы даже сказал судьбоносные поручения и получать за это то вознаграждение, которого вы достойны.
Это уже стало походить на вербовку в шпионы. Но старичок говорил настолько убедительно, что Анфисе захотелось ему поверить. По крайней мере, отказать как можно любезнее.
– Платон Альбертович, мне кажется, вам нужен совсем другой человек. Я слишком непутевая, чтобы выполнять ответственные и, как вы говорите, судьбоносные поручения. Господи, да я даже до магазина не могу дойти без приключений!
– Вот именно поэтому я и предлагаю вам эту работу.
Он поднялся со скамейки, нахлобучил на макушке шапку с помпоном, отчего вновь стал похожим на подтянутого советского пенсионера. Уже уходя, он обернулся, посмотрел на Анфису немигающим взглядом и задумчиво произнес:
– По большому счету, всё, что тебе нужно сделать, – это в очередной раз оправдать свою фамилию.
После его ухода Анфиса еще долго разглядывала визитку, выполненную на плотном матовом картоне. Единорог уже не виделся ей таким аляповатым и неуклюжим, подкова в букве «Ф» казалось довольно милой по своей наивности. Она даже представила, с каким старанием начинающий дизайнер вырисовывал кудри на гриве коня под светом настольной лампы. Она постучала по визитке пальцами, будто проверяя на прочность, и спрятала ее в нагрудном кармане блузки.
Свернув за угол, Платон Альбертович замедлил бег, потоптался на месте, посмотрел на наручные часы. Затем достал из кармана трико телефон и нажал на последний вызов.
– Приветствую с того света!.. Да нет, всё в порядке. Спешу сообщить, кандидат прошел проверку на все сто процентов. Она нам идеально подходит… Согласится, уверяю вас. Она слишком похожа на своего отца.
1
Brainstorm – всемирно известная латвийская рок-группа (здесь и далее прим. автора)
2
Раптам (белорус.) – «вдруг», «неожиданно», «внезапно»