Читать книгу Откровение от Утешителя, или Дневник сумасшедшего - Вячеслав Григорьевич Вертинский - Страница 75

Итак, с самого раннего детства (если Вы не забыли) я мечтал стать военным лётчиком. И хотя обстоятельства не позволили мне этого сделать – с мыслью о полётах я так и не расстался и стал – Летуном, по жизни. (Так в наше время называли людей, частенько меняющих место работы, в поисках, как говорится, тёпленького местечка).

Помню, как сразу после окончания школы, не пройдя медкомиссию в авиационное училище, я пришёл на завод устраиваться на работу учеником токаря…. В отделе кадров, посмотрев на мой аттестат, наверное, решили, что у меня не все дома и спросили: «А зачем ты сюда пришёл?». «Работать!» – ответил я с гордостью, и меня взяли. С тех пор я и начал поиски своего «тёпленького местечка».

И потом, когда окончил военкоматские курсы водителей, и когда в неполные 18 лет (перед службой в армии) работал водителем автопогрузчика на кирпичном заводе. Кстати на том же заводе, где в молодости работали мои отец и мать, и насколько я помню – там же и познакомились.

Работал я в трёхсменном графике, чтобы заработать и накопить побольше денег на проводы в Армию, а не тянуть их из родителей, и накопил-таки.

Служба в Армии (я имею в виду – в Советской Армии) – это вообще отдельный разговор. Кто служил, тот должен знать, что там бывало не сладко, а порой и очень горько. Один мудрый человек как-то сравнил службу в Армии с отбыванием тюремного срока, и это в некотором смысле верно – практически те же законы, основанные на унижении слабого – сильным.

Я не был там унижен (грех жаловаться), хотя попытки были, и горд тем, что и сам никого не унизил – не люблю, но точно могу сказать, что пошёл служить отнюдь не в поисках тёпленького местечка, а по собственному убеждению. И как бы там порой не было трудно – моё мнение о службе в армии не изменилось. Юноше не обязательно, но желательно побывать там, чтобы оторваться от материнской груди, испытать, как пишут в уставе, тяготы и лишения воинской службы, опериться и закалиться. Короче, стать мужчиной, иначе юноша этот может так и остаться пацаном. Я не могу сказать, что служба в армии делает человека лучше, нет. Если ты пришёл туда дерьмом, то так им и останешься, не смотря на форму, в которую тебя облачат. А если ты нормальный человек, то хуже не станешь, опять-таки, невзирая на форму: это как проявитель для фото. И вообще главное – везде и всюду оставаться человеком, а человек, как сами понимаете – звучит гордо.

Да, человек – это звучит гордо, а вот «летун», скажем прямо – не очень. Сейчас, наверное, легче перечислить, кем я в своей жизни не работал и чем не занимался, нежели наоборот: токарь, плотник, шофёр, гравировщик, стеклодув, инструктор физкультуры, музыкант, и это ещё не полный список. Побочно в качестве хобби, я занимался спортом, поэзией, рисованием, резьбой по дереву, а что касалось зарабатывания денег, то для этого я даже пробовал себя немного в торговле и в фермерстве, но и это тоже не всё.

Так что можно сказать – либо: «Наш пострел – везде поспел», либо «На все руки мастер». А ведь действительно – можно! Во всяком случае, я теперь многое могу сделать своими руками, и что самое важное – точно знаю, что на каком бы поприще я не остановился – обязательно стал бы настоящим Мастером. Почему? Потому что максимализм у меня в крови, и из-за этого я ничего не могу делать плохо. Думаете – бахвальство? Есть чуть-чуть, я ведь сам о себе пишу, но смею Вас заверить, что бахвальство – это не всегда враньё. К примеру! Мог бы какой-нибудь амбициозный хвастун, не имеющий ни музыкального образования, ни таланта, работать в Областной филармонии в качестве вокалиста? Думаю, что нет! А я работал! И мало того – писал песни, сочиняя и мелодии, и тексты. Попробуйте и Вы – может получится?

Да, я многим занимался по жизни, но нигде так и не смог найти своё «тёплое местечко». Почему? В чём причина? Может быть, в Человеке? Может быть…. А может – в самой системе, которая Над человеком? Тоже может быть. Система! Она ведь не любит творчества…. Она не хочет понимать, что лучше – меньше, да лучше. Системе нужно больше, а не лучше, потому что она огромна, прожорлива и ненасытна. Система всегда хочет жрать, извините – кушать, но кушать (от слова – куш), она любит как раз самое лучшее и в больших количествах, и ей глубоко наплевать на тех, кто её содержит. Как говорится: «С миру по нитке – голому рубаха», а в придачу и Мерседес ручной сборки (на всякий случай). Ну, да ладно – это так, лирическое отступление. А чем же занимаюсь я в данное время?

После долгих и безрезультатных поисков себя я освоил ещё одно ремесло – сапожное. Так что я теперь – мастер по сборке и ремонту обуви. Во всяком случае – надеюсь, что я уже Мастер: всё-таки 10 лет – это вполне достаточный срок. Побочно освоил ещё одну профессию – пчеловод. При чём не самоучка: окончил специальные курсы, получил корочку, прошёл практику и теперь могу свободно работать на общественных пасеках…. Могу, но не хочу, потому что пчеловодство – это моя отдушина, глоток свежего воздуха в этой дерьмовой жизни, но никак не работа.

О пчеловодстве – много говорить не буду и даже могу дать совет: никогда не начинайте говорить о пчёлах с настоящим пчеловодом, потому что этот разговор может длиться бесконечно. Разговаривать с пчеловодом о пчёлах – всё равно, что говорить с проповедником о Боге.

Давайте-ка я всё-таки продолжу разговор о себе: автобиография всё же или как сказала моя племянница – мемуары. Ладно, пусть будут мемуары.

Итак, кем же я являюсь на нынешний момент? Получается, что де факто и де юро, я сапожник-пчеловод.

– Ну и как оно?

– Честно сказать? Хреново.

– Опять что-то не так?

– Да, что-то не так….

– Ну и неугомонный ты парень – сапожный пчеловод…. Чего ж тебе надо?

– В принципе, того же, чего и всем: Веры, Надежды, Любви, а попросту – Жизни. Я работаю мастером по ремонту обуви и зарабатываю этим ремеслом на жизнь (если это можно назвать жизнью). Работаю добросовестно, потому что по-другому не умею, и, по всей видимости, приношу людям пользу, но почему-то в последнее время эта мысль меня уже не греет, и опять возникает чувство, что это не моё.

А ещё я мечтаю написать книгу, но не обычную, а такую, чтоб, как говорят, Душа развернулась, а потом опять свернулась…. Вот такая блажь…. Вообще-то, я давно думал об этом и даже в юности пытался писать какие-то фантастические рассказы и отсылал их в журнал «Юный Техник», но их не печатали, по причине наличия в текстах орфографических ошибок: «Научитесь – мол – писать грамотно, а потом присылайте». Короче, как сказал один сатирик: «Обидно…».

Ошибки – ошибками, но сюжеты ведь были не плохими. Ну, хотя бы вот этот…. Вкратце.

Солнечная система находится на пороге глобальной катастрофы: Солнце должно превратиться в сверхновую…. Оно взорвётся, извергая из себя раскаленную плазму, ну и всё остальное, что прилагается, и это будет означать – конец всему…., и конец всего…. Короче – ужас! Всю планету, естественно, охватывает паника и хаос, потому что люди оказываются совершенно беспомощными перед лицом надвигающейся катастрофы…. Однако не всё так плохо. В самый последний момент прилетает корабль пришельцев, и они, то есть инопланетяне, спасают людей, забрав их с собой.

– Ну и как Вам?

– Если честно, то никак…. Откровенно слабый и банальный сюжет, и не удивительно, что этого никто не напечатал.

– Да? А мне казалось тогда, что неплохо…. Или я что-то упустил? А вот что именно – забыл. Хотя нет, постойте…. Вспомнил!

Ведь в чём была вся суть? В том, что корабль пришельцев в прямом смысле забирает с собой всех людей, всё человечество! Каким образом? Вместе с планетой! Потому что он настолько огромен, что Земля в сравнении с этим звездолётом всё равно, что футбольный мяч в сравнении со стадионом.

Вот такие сюжеты приходили в мою голову в возрасте 15—16 лет…. Такая вот псевдонаучная фантастика. И вот теперь я весь такой умный и кругом талантливый, сижу в мастерской по ремонту обуви и тачаю сапоги: Обидно, скучно и грустно. Как пелось в одной песне: «Так грустно, что хочется курить». Кстати на счёт курения: надо с этим подвязывать, говорят – вредно очень. А если серьёзно, то в самом деле, что я здесь делаю – уже 10 лет? Бороду ведь и сбрить можно, а умище куда девать? (Это из анекдота – как-нибудь расскажу). А ведь его у нас, то бишь умища этого, видимо-невидимо, хватит на тысячу лет непрерывной работы. А вот интересно, хотел бы кто-нибудь из Вас прожить тысячу лет? Лично я – не хотел бы, исходя из сложившихся обстоятельств. Представляю – тысячу лет работать сапожником! Это же мозгами можно поехать…. Но пока я работаю: работаю здесь, работаю на пасеке, и дома – тоже работаю. Я уже пишу книгу, и мне стало легче. Мне стало легче сейчас, но совсем недавно – было очень худо: мир начал рушится вокруг меня, и я чувствовал, что он рушится оттого, что сам я саморазрушаюсь.

В первый раз такое чувство посетило меня 20 лет тому назад, когда умер мой отец: добрый и жестокий, правдивый и несправедливый, смелый и неуравновешенный, безотказный и порочный – Праведный Грешник. Он умер, и часть меня самого – умерла вместе с ним: я заболел вскоре после его смерти. Болезнь, не известным ни мне, ни врачам способом, поразила мою печень. Два месяца я пролежал в больнице, причём почти месяц под капельницей, а когда вышел оттуда (под свою ответственность), то меня уже было не узнать: куда только подевалось моё прежнее атлетическое тело вместе со здоровьем? Мне иногда кажется, что мой отец забрал его с собой, оставив мне в подарок только свой противоречивый ум. Хотя, может быть, я просто заболел от горя: я ведь любил своего отца не меньше, если не больше других сыновей, любящих своих отцов.

Короче, я болел, боролся и практически выздоровел. Правда, не скоро, а спустя 10 лет после его ухода. А потом был мир, недолгий период затишья, после которого снова началась война. И опять всё пошло наперекосяк, всё начало трещать по швам…. Я пахал, как раб на плантации, но толку не было: денег катастрофически не хватало, работа уже не приносила удовольствия, и даже пчёлы иной раз раздражали до бешенства. В семье был полный развал: жена отвернулась от меня, и даже сын стал равнодушен к моим проблемам. Ну что ж, всё правильно – такова участь раба! Я попал в рабство и опять начал болеть: моя Душа начала болеть. И Душа моей матери тоже заболела тогда, и огромный клён, растущий у нас во дворе, развалился на две части однажды после ливня, и Заботушка моя покинула меня вскоре после этого.

Я сидел тогда в своей мастерской злой, как цепной пёс, и так хотелось кого-нибудь порвать перед смертью…. А ведь она была совсем рядышком – я чувствовал это своим нутром. Я всегда боялся смерти, но тогда – мне уже было всё равно, при том до такой степени, что я даже стал прикидывать, как бы поприличнее устроиться в гробу, чтоб было красиво. Люблю, знаете ли, когда всё красиво. Здесь можно смеяться или, перечитав ещё раз – заплакать. Во всяком случае, мне тогда было не до смеха.

Я сидел в этой, надоевшей до чёртиков, мастерской, и меня мучил один вопрос: «Неужели это и есть моя жизнь?». И неужели слова основоположника, так называемого, Вселенского пессимизма, товарища Шопенгауэра, действительно верны, соответственно которым для Человека лучше было бы вовсе не рождаться, чем родиться – испить свою горькую чашу и умереть? В чём же смысл бытия? Что делать? Куда бежать? И что здесь делаю я? Чего жду в течение этих долгих десяти лет? Или это и есть моя чаша, из которой я должен испить до дна? Может быть – может быть…, но, скорее всего, это просто конец пьесы, и уже можно спокойно, смело и без всякой лирики сказать: «А ну-ка, маэстро, урежьте марш!».

Окраина Вселенной, окраина страны, окраина города. Да что там города – даже улица и та, Крайняя. Дом, в котором я живу, числится под номером 45 – мне 45 лет. Мастерская, где я работаю в последнее время, имеет порядковый номер – 40. Той, с которой я встретился здесь – тоже 40. Мы – Львы. Что интересно – наши отцы ушли в одном и том же возрасте, в 48…. А матеря? Тоже красиво получается, если поставить в ряд. Сейчас вспомню…. Моя матушка ушла ровно в 66, а её – в 60. Да, всё-таки интересная штука – цифры. Учёные-математики поговаривают даже, что могут создать математическую модель Вселенной! Ну, что ж – дело хорошее, только вопрос имеется: «Создать ли?» или всё-таки «Воссоздать»? Большая разница, знаете ли. Просто огромная, если откровенно.