Читать книгу Три жизни - Вячеслав Калинин - Страница 9

Бывали ли у вас ситуации, когда сидишь где-нибудь и вдруг понимаешь, что делать решительно нечего? И при этом сам до конца не осознаёшь, что, собственно, тебе вообще нужно. Веселья? Приключений? Любви? Или всё сразу? Наверняка бывало. И как приятно, когда судьба в этот момент неожиданным образом подкидывает вам предложение поучаствовать в чём-то интересном, да?

Эта мысль как раз одолела меня в тот момент, когда я сидел вечером со своими друзьями в KFC и не знал, чем заняться. Домой ехать не хотелось, но, с другой стороны, мы шлялись по городу уже пятый час, уже успели обсудить все возможные темы, пошутить все возможные шутки и изрядно друг от друга устать. Нас было четверо – я, Артур (тот самый, с Чёрной, откуда мы не так давно окончательно ушли вдвоём), Парниша и Скерыч. С Артуром и Скерычем мы познакомились ещё в пятом классе и дружили уже не первый год. Парниша присоединился к этой компании (мы называли её SHYNS) недавно. В SHYNS есть ещё Виталик, но сегодня он был занят какими-то делами. SHYNS – компания таких разных и при этом таких одинаковых пяти парней – существовала всего второй месяц. Но за это время мы успели неожиданным для всех образом как-то привязаться и, не побоюсь излишнего пафоса, полюбить друг друга. Артур отвечал за благоразумие и, в частности, всегда старался останавливать меня в моменты излишнего безумства. Иногда у него это даже получалось. Парниша – верный и участвующий трезвый зритель, который в нужные моменты мог напомнить обо всём забытом и помочь советом. Виталик составлял мне конкуренцию в дурости, в которой я, признаться, часто ему проигрывал. Скерыч – ходячий перформанс, и этим всё сказано. Его основой была весёлая непоследовательность и самые глупые шутки, которые он выдавал абсолютно неосознанно. Он не мог нам всем не нравиться. Нас объединяли любовь и нелюбовь к жизни, окружающим нас людям вместе со скептически-саркастическим отношением к ним. Жажда абсурда и приключений, желание прочувствовать и понять как можно больше. В общем, наверное, именно поэтому мы сидели сейчас за одиноким столом в KFC и скучали.

После очередной оживлённой темы мы замолкли. Оставалось только перебрасываться короткими фразами. Что же делать?

Они – две красивые девушки одного с нами возраста – подошли к нашему столу внезапно. Первое, что они сказали, было очевидно: «Привет». Но за этим последовал неожиданный вопрос:

– А вы не хотите с нами в «Мафию» сыграть?

За идиотские диалоги в нашей компании, как правило, отвечал я. Поэтому, не растерявшись и включая образ дурачка, я быстро включился:

– В «Мафию»?

– Ну да, настольная игра такая, – улыбалась одна из них.

– Класс! Много раз слышал про неё, но ни разу не играл.

– Ну вот, у вас есть возможность, – какой-то блаженной игривости им было не занимать. Парни, как и я, участливо улыбались.

– А где играете?

– Здесь недалеко. На Овражной. Вот, держи адрес, – одна из них протянула записку с написанными от руки улицей и номером дома. – Начинаем в восемь вечера, так что не опаздывайте.

После этого они быстренько ушли. Тишина стояла не больше двух секунд, после которой Парниша с не сходящей с лица улыбкой сказал:

– Славик, ну и что это сейчас было?

– Нас позвали играть в «Мафию».

– Это да, но не показалось ли тебе это каким-то дебилизмом? – включился Артур.

Скерыч смеялся и всё не мог успокоиться. Своим безумным смехом он заражал, как обычно, и нас.

– Конечно показалось! Но разве не его мы так сильно любим? – мне тоже было смешно, плюс, как всегда, просыпался дух авантюризма.

– Ты хочешь, чтобы нас изнасиловало десять негров, когда мы туда явимся? – улыбался Артур.

– Слушайте, да это ведь очень интересно, – со смехом игнорируя вброс Артура, настаивал я.

– Да, пойдёмте! Мне тоже интересно, – поддержал меня Скерыч.

– Да вы смеётесь, что ли? Это явная херня. Какие-то бабы странные. Какая ещё мафия… – Парнише эта идея, очевидно, не нравилась. Он всегда был за комфорт и определённость.

– Как какая «Мафия»? Настольная игра такая, – с серьёзным лицом ответил я.

– Иди в жопу, Славик.

– Слушай, Парниша. Вот тебя часто так звали куда-нибудь? Меня лично первый раз. Хочешь, сидя в семьдесят пять на стуле где-то, вдруг осознать, что так и не понял, что тебя ждало за этим приглашением? Ты не сможешь смириться с этим. Хочешь плакать стариком? Что будешь отвечать внукам? Извините, я не пошёл играть в «Мафию»?

– Ты серьёзно?

– Нет.

– Я забуду про это уже завтра.

– Не верю.

– Мне это так важно… – с сарказмом подытожил Парниша.

Я знал, что пойду туда. Один или со всеми, но пойду. Интуиция намекала мне на что-то интересное, и отказаться от этого я точно не мог. Поэтому сказал:

– Слушайте, надо идти. Я точно пойду. Парниша, только ты не хочешь.

– Эй, погоди, – включился Артур, – я ещё не соглашался.

– Да ладно, Артур. Я же знаю тебя. Знаю, что хочешь пойти.

– Пойду, но если пойму, что это какая-то шляпа, сразу поеду домой.

– Справедливо. Собственно, полагаю, все так думают. Ну что, парни, идём тогда?

– Ладно, пойдёмте, – сдался Парниша. – Но я по-прежнему уверен, что нас ждёт какая-то ахинея.

Мы наконец покинули KFC, где были просижены десятки часов, и вышли на площадь. Площадь Калинина – центр нашей маленькой вселенной под названием Новосибирск. Я жил и рос в этом районе. Все встречи, все прощания, множество других событий происходили именно здесь. Овражная находилась в десяти минутах ходьбы, а до таинственного мероприятия с условным названием «Мафия» оставалось ещё около получаса. Так что можно было не спешить. На пути нам встречались места, которые навсегда врезались в мою память. Вот знаменитый «Синий рынок» – здание с необычной треугольной крышей светло-синего цвета. Это обычный небольшой рынок, который существовал уже тогда, когда моя семья сюда переехала – то есть в начале нулевых. Дальше, после хрущёвских и брежневских унылых серых и серо-коричневых построек, шёл более старый «Заельцовский рынок». Хрен знает, когда он открылся. Точно ещё в прошлом веке. Здесь в былые годы мы всегда покупали то, что нельзя было купить в школе – всякую туфту типа сухариков и энергетиков. А вот и школа, где шёл мой уже одиннадцатый год обучения. Что она мне дала? Смутное понимание, кто я такой, что из себя представляют люди, а также любимых и ценных мне людей.

Овражная показалась сразу после школы. Раньше здесь, как можно догадаться, был только овраг, по которому шёл спуск к обмелевшей речушке под названием Ельцовка. В последние лет десять на этой земле появились новые жилые дома по пятнадцать-шестнадцать этажей. Но написанный нашими блаженными подругами на бумажке адрес указывал, на удивление, вовсе не на квартиру одного из домов. Он вёл нас в какое-то небольшое прямоугольное здание, находящееся на пустыре возле детской площадки. Мне всегда казалось, что это просто какое-то техническое помещение по типу небольшой электростанции, вход куда был запрещён. С одной из сторон стояла железная дверь, ведшая не пойми куда. Я подёргал её. Закрыто.

– Славик, ты всё ещё уверен, что это не пахнет какой-то хуйней? – задал справедливый вопрос Парниша.

Замешкался даже Скерыч. Их тревога начала передаваться и мне. Но отступать совсем не хотелось, нужно было идти.

– Не, всё нормально, – ответил я, хотя и не очень в это верил.

– Так мы даже попасть сюда не сможем, дверь-то закрыта. Это вообще тот адрес? – произнёс Артур.

– Слушай, да вроде этот. Может, вон, в звонок позвонить?

Справа от двери действительно находилась кнопка звонка, которая так и просила, чтобы я нажал на неё.

– Попробуй, – ответил Скерыч.

Нажимаю. Тишина. Уже думал, что пора заканчивать эти игры, как вдруг через микрофон звонка раздался мужской голос:

– Да?

Я даже как-то растерялся сначала. Скороговоркой ответил:

– Да, здравствуйте…

– Здравствуйте, вы куда?

– Мы в «Мафию» пришли играть, – ответил я, чувствуя себя полным идиотом. Я был уверен в том, что сейчас меня пошлют на хер. Что всё это какая-то глупая шутка тех двух девчонок или плод нашей коллективной фантазии.

– А, да, привет! Проходи, я открыл!

Дверь размагнитилась, я ухватился за неё, приоткрыв, но так и остался стоять. Оглянулся на парней, на чьих лицах застыло какое-то странное выражение лица. Тревога? Смех? Непонимание? Неуверенность? Наверное, всё подряд.

Так или иначе, всё происходящее было совершенно реальным.

– Идём? – спросил я, впервые засомневавшись.

– Да, – вырвался вперёд Скерыч. – В конце концов, нас четверо.

Мы вошли, а дверь за нами захлопнулась. Артур, подойдя ко мне, тихо шепнул на ухо:

– Изнасилование неграми.

Подавив истеричный смешок, я огляделся. Это был проход в какое-то помещение под землёй. Через пару метров открывался лестничный пролёт на три этажа вниз. Других путей не было, поэтому мы медленно начали спускаться.

– Чтобы ещё раз я вас послушал… – напрягал Парниша.

Один пролёт, второй и третий. Впереди закрытая дверь. Оставалось только толкнуть её.

Я дёрнул ручку двери и первые несколько секунд стоял как вкопанный. Увиденное завораживало и отталкивало одновременно. Это было просторное помещение с тусклым светом, что источали небольшие лампы по краям. Свет также исходил от свечей, стоявших на большом столе, за которым сидело человек пятнадцать в чёрных масках. Все они смотрели на нас. Играла магическая музыка с какими-то индийскими мотивами. Никто не произносил ни слова.

Что-то должно было разбавить эту давящую атмосферу, и повод, наконец, нашёлся. К нам вышел блондин с добродушным лицом лет двадцати трёх и, улыбнувшись, представился:

– Дима.

Мы пожали друг другу руки и назвали ему свои имена.

– Я вас раньше не видел. Как вы здесь оказались? Кто-то из друзей или знакомых привёл?

– Да нет, нас просто девушки пригласили сюда, брюнетки. Подошли к нам в городе. Не вижу их что-то, кстати.

– А, знаю. Они скоро должны подойти. Удивительно, ведь вы первые, кто решил прийти самостоятельно. Люди боятся.

– Полагаю, напрасно?

– Ну конечно! – дружелюбно улыбался Дима. – Вы сейчас сами в этом убедитесь. Здесь все добры и рады новым знакомствам. Чего мы, собственно, в проходе стоим? Присаживайтесь на диван.

В одном из углов этого тёмного помещения стоял одинокий диван, на котором никто не сидел. Мы перешли на него.

– Я сейчас отойду ненадолго, а вы пока располагайтесь. Познакомьтесь с другими ребятами, – сказал Дима и ушёл куда-то в сторону большого стола.

Мы остались сидеть вчетвером на диване, молча слушая индийские мелодии. Со стороны игрового стола до нас доходили оживлённые споры, сменяющиеся гробовым молчанием и шёпотом. На моём лице, как и на лицах друзей, отпечаталась натянутая улыбочка, выражающая всё и ничего одновременно. Молчание нарушил Парниша:

– Славик, ты завёл нас в какую-то секту.

– С чего ты взял?

– Да ты посмотри по сторонам. Здесь всё кричит об этом! Я такую ерунду сразу чувствую.

– Ты что, специалист по сектам? Не знал.

– Иди ты.

– Ладно, тихо. Посмотрим.

К нам шла красивая брюнетка лет двадцати. Я сразу обратил на неё внимание, как спустился в этот подвал.

– Привет, – она с улыбкой протянула нам руку. Здесь, кажется, улыбались все. Уверен, это был один из множества признаков, на которые обратил внимание Парниша.

– Привет, как тебя зовут? – начал Скерыч.

– Катя.

Дальше мы опять назвали свои имена и рассказали о том, как здесь оказались. Скерыч опередил меня с вопросом, который у меня у самого вертелся на языке:

– А как вы здесь все оказались?

– То есть? – с недоумением ответила Катя.

– Ну вы одноклассники? Одногруппники? Просто такая большая компания… Как вы познакомились?

– Мы здесь все дружим, – всё так же улыбалась Катя.

«Охрененный ответ», – подумал я.

– А чем ещё занимаетесь, помимо игры в «Мафию»? – продолжал Скерыч.

– Гуляем, пикники устраиваем, в футбол ребята часто играют.

– Выпиваете?

– Нет, мы этого не любим, – сморщилась она.

«Мы. Мы. Мы. Что за дерьмо?» – вертелось в голове.

Катя явно что-то недоговаривала. Но я был уверен, что скоро мы всё узнаем.

– Ладно, мне пора. Чуть позже ещё поболтаем, – поняв, видимо, что беседа заходит в тупик, она решила вовремя ретироваться.

Как раз в этот момент начался какой-то шум со стороны стола – это вставали люди после окончания игры.

– Господа! Приглашаем всех желающих на вторую игру! – кричал худощавый парнишка на всё помещение. Видимо, ведущий.

– Ну что, пойдём? А то мне уже неловко, – приглашал парней я.

Скерыч и Парниша поднялись с дивана, а Артур остался сидеть.

– Ты чего?

– Да я пока тут посижу. Не хочу играть.

– Что, хочешь споить сексуальную брюнеточку? Сейчас я попрошу её принести тебе сок, – ехидничал я.

– Иди играй уже, – со смехом ответил Артур.

Я занял одно из свободных мест за столом, вокруг которого стояло около двадцати стульев. Парниша со Скерычем были неподалёку. Слева от меня сидела какая-то толстуха лет двадцати пяти, а справа – паренёк азиатско-кавказской внешности. Года на четыре старше меня. Он повернулся ко мне (опять улыбка), протянул руку и тихо назвал своё имя:

– Аслан.

– Слава.

– Ты здесь первый раз?

– Да, заметно?

– Просто никогда тебя не видел до этого.

– А ты давно здесь?

– Давно… – задумчиво ответил Аслан. – С момента основания.

– Основания? Основания чего?

– Погоди, вон ведущий начинает.

И он действительно начал:

– Всем ещё раз привет! Первый раз, кого не видел, второй раз, кого видел…

Рассказывать подробно про довольно тривиальную партию в «Мафию» у меня лично нет желания. Уверен, у вас, в свою очередь, нет желания про неё читать. Вы, возможно, в принципе, не хотите читать эту историю, не говоря уже про какую-то игру. Правила были стандартные – мирные жители, комиссар, доктор, проститутка, ещё кто-то и, собственно, сама мафия. Мне выпала роль комиссара, и так как в «Мафию» я играл в первый раз в своей жизни, я довольно часто лажал, особо не понимая, как именно нужно действовать. Этим я успел взбесить добрую половину стола. Но они, конечно же, все улыбались. Был, как обычно, самый крикливый, пытающийся перетянуть всё одеяло на себя. Другой крайностью были тихони, которые могли скрывать что угодно. Часть ребят пыталась действовать аргументированно, часть намеренно или ненамеренно включала дурака. Я был где-то посередине между ними всеми. Закончилось всё тем, что мафия выиграла. Неудивительно – с таким-то комиссаром. На вторую партию моего терпения бы не хватило, поэтому я встал из-за стола и пошёл к уже знакомому дивану в уголке. Парниша и Скерыч решили остаться поиграть ещё. Подойдя к Артуру, я спросил его:

– Ну, что делал?

– Смотрел, как ты вытворяешь хуйню в роли комиссара Жибера.

– А это было хотя бы красиво?

– Нет. Это было позорно.

– Хреново. Что, тогда подождём, как они доиграют и пойдём? А то я уже подустал здесь находиться.

– Да, я сам хотел тебе предложить.

К нам подошёл Аслан. В руке он держал бутылку воды.

– Будете? – добродушно спросил он.

– Нет, спасибо, – одновременно с Артуром ответил я. Мне не хотелось употреблять здесь что-либо в пищу.

– Как знаете. Гляжу, – начал Аслан, показывая пальцем на большой православный крест на груди Артура, – ты верующий человек. Редко сейчас встретишь молодых людей, которые открыто заявляют о своей вере.

Мне никогда не нравился этот крест. Артур не верил в Бога, поэтому, нося его как обычный аксессуар, мне представлялось это каким-то фиглярством. Пусть теперь сам выкручивается.

– Слушай, – помедлил Артур, явно подбирая слова, – это сложный для меня вопрос. Я пока думаю и ищу себя.

– Что же тут думать? Ты либо принимаешь Бога, либо нет. Ты должен чувствовать его присутствие. Только тогда ты сможешь искренне поверить, – отвечал умиротворяюще Аслан.

Я понимал, что начинается диалог, в котором я абсолютно не желаю участвовать. Но, собственно, деваться было некуда – разве что только обратно за стол либо на улицу. Аслан повернул свою голову ко мне и спросил то, что я ждал уже несколько секунд:

– А ты веришь в Бога, Слава?

– Нет, – глядя ему прямо в глаза, ответил я.

– С самого начала?

– Нет, я крещёный. Именно поэтому мне понадобилось около шести сознательных лет, чтобы, наконец, полностью отказаться от всего этого.

– И как же ты живёшь?

– Прекрасно. Гораздо лучше себя чувствую, когда не стеснён никакими предрассудками.

– Это не предрассудок. Бог помогает нам!

– Я привык помогать себе сам, надеяться на своих родных и близких.

Аслан не отставал от меня. Кажется, он поставил своей задачей разубедить меня. Он пока не понимал, что ввязывается в бесполезную борьбу. Тем временем во мне начинали подниматься нетерпение и злость. Он продолжал засыпать меня очередными вопросами, я легко от них отбивался и, наконец, подобрав момент, сам начал с безобидных вопросов:

– Ну а ты сам в кого веришь?

– Как в кого?.. В Бога.

– Ты христианин?

– Очень близко к этому.

– Как это понимать?

– Мы протестанты, – вдруг произнёс Дима, который стоял последние пять минут неподалёку.

– Протестанты? Типа как в Германии или Америке? – спросил Артур.

– Не совсем так. У нас своё понимание, – отвечал Дима.

– То есть в протестантскую церковь вы не ходите?

– Нет. Мы молимся здесь.

– «Мы» – это все, кто здесь сейчас находится?

– Почти все. Кто-то пока только приходит к этому.

– И вы так завлекаете новых людей… Вроде как поиграть. А на самом деле…

– Мы никого не заставляем и ни к чему не обязываем, – перебил меня Дима. Стоит отметить, что держался он всё так же спокойно.

Тем временем во мне ещё больше начала подниматься злость в сочетании с сильной обидой. Мне было досадно оттого, что молодые парни и девушки моего или близкого к моему возраста тратят своё драгоценное время на все эти сказки. Что находятся настолько наивные и доверчивые люди, которые ведутся на всё это. Наверняка ещё и деньги сюда приносят не пойми кому. Парниша был прав, мы попали в секту. И в этой секте только сейчас находилось около тридцати молодых людей. А сколько их всего? Кому это нужно? Хотелось поскорее уйти, но эта дурацкая партия в «Мафию», где играли Скерыч с Парнишей, всё не заканчивалась. Аслану пришлось принять весь удар на себя.

– Как давно ты веришь? – спросил я у него.

– По-настоящему около года.

– Что значит «по-настоящему»?

– Искренне, бескорыстно, с молитвами и ясным пониманием.

– Вот скажи мне тогда, если тебе всё ясно, где Бог? Почему мы его не видим?

– Он среди нас. Он во всём. Я вижу его.

– И где же он сейчас? Он есть здесь?

– Да, он во всём. В этом столе, в этом стакане с водой.

– То есть Бог – это стол?

– Не воспринимай буквально.

– Понятно. В общем, самого его ты не видишь. Ты видишь только мебель. Я, собственно, тоже её вижу. Только не чувствую в этом ничего божественного.

Дима молчал. Удивительно, но он никак не помогал своему товарищу. Более того, через несколько минут он ушёл, оставив Аслана одного.

– Ну хорошо. Скажи мне тогда, почему так много религий в мире?

– Религий много, но Бог один. Просто к нему не все сразу пришли.

– Как же. А убивали и продолжают убивать верующие из разных религий, получается, во имя одного Бога? Почему же он ничего с этим не сделает? Тем более, с твоих слов, если он во всём…

Аслан задумался. Через несколько секунд он выдал невразумительное:

– Он предоставил людям право выбора.

– Зачем?

– Чтобы люди сами выбирали, по какому пути им идти – праведников или же грешников.

– Ну так они не считают, что они грешники. Наоборот, они искренне верят, что делают это во имя своего Бога.

Он молчал.

– Зачем тебе вера? – продолжил я.

– Мне легче живётся с этой мыслью. Она мне помогает.

– То есть если бы ты нашёл утешение в другом, ты бы не был верующим человеком? Я думал, вера – это про другое. Про нечто бескорыстное.

– Ты меня не так понял. Бог мне помогает. Я делаю добро и получаю добро взамен…

– И если бы тебе не отвечали добром на добро, ты бы не был хорошим человеком? Так, получается? Мне вот, например, всегда хотелось делать добро не потому, что кто-то сверху посмотрит на меня и скажет «молодец», а потому что я не могу поступать иначе. Потому что сама моя сущность движет мной в критические или конфликтные моменты. Даже когда поступать хорошо порой бывает очень сложно и опасно. И скажи мне тогда, кто из нас больший христианин?

– То, что ты… – отвечал Аслан, глядя на свои руки.

– Знаешь, почему тебе нужен Бог, а мне нет?

– Слава, оставь ты это всё, – включился Артур. – Вон, парни уже закончили.

И действительно, к нам подходили друзья. Они сели рядом.

– Да, сейчас. Мы скоро пойдём, просто договорим пять минут. Так вот. Мне не нужен Бог, потому что я умею делать добро без оглядки на что-либо и страха. Мне не нужно искать утешения в столе или в стакане с водой, потому что моё утешение – это моё сознание и мой характер, которые я воспитал сам. Я знаю, что я хочу. Знаю, куда я иду и что мне для этого нужно. Мне не нужны пустые слова и иллюзия поддержки…

Он сидел с мокрыми глазами. Парень, который старше меня лет на пять, сидел передо мной и чуть не плакал. Мне не было его жаль. Трясущимися губами он пытался что-то ответить.

– Т-ты… знаешь…

– Мне всё это неважно. То, что я сюда пришёл, ошибка. Жаль, что вы тратите своё время тогда, когда нужно находить себя, развиваться и стремиться к чему-то большему.

Я встал и направился к выходу. У двери меня поймал Дима.

– Как, уже уходите?

– Да, всего доброго.

Он протянул мне руку. Я пожал её. После быстро поднялся и открыл дверь на выход. В нос больно и так приятно ударил свежий июльский воздух. Меня встретил Виталик, которому написал Артур около часа назад. Он угостил меня сигаретой и спросил:

– Что у вас там? Какая ещё «Мафия»?

– Да кошмар. Я тебе потом расскажу, дай отдышаться.

– А где остальные?

– Сейчас должны подняться. Я так быстро оттуда ушёл, что даже не позвал их с собой. Надеюсь, они не решили там остаться.

Не решили. Открылась дверь, и мы увидели лица наших друзей. Они были какие-то подавленные.

– Зря ты так, – сказал мне Скерыч. – Он реально сильно расстроился.

– Да плевать. Я не считаю, что сделал что-то не так. Не я начал этот разговор. Если задаёшь вопросы, то будь готов сам держать ответ. Да и потом, откуда мне было знать, что он такой чувствительный?.. Но, честно тебе скажу, я испытал удовольствие, когда довёл его.

– Ты неадекватный.

– Может быть. Но этот диалог будет для него уроком.

– Никакой урок он не вынесет. Ты просто его сильно обидел.

– Пусть даже так. Но зато всё по-честному. Я ведь не жалуюсь на то, что меня против воли хотели загрузить религиозными разговорами?

– В любом случае, это было некрасиво. Даже если ты считаешь себя умнее или лучше в чём-то другом, чем остальные, это не даёт тебе права вести себя так. Я не сомневаюсь в том, что ты умнее этого парня. Но ты точно не выглядел лучше.

– Я согласен со Скерычем, – сказал, затягиваясь, Артур.

– Как знаете.

– А, по-моему, Славик всё правильно сделал. Так им и надо. Ненавижу сектантов, – ответил Парниша.

– Да что у вас там случилось? – не выдержал Виталик.

Всю оставшуюся дорогу мы рассказывали о случившемся Виту, после продолжили всё это обсуждать и спорить, так и не придя к общему мнению. Но не думайте, что мы как-то из-за этого поругались. Да, порой у нас были разные взгляды на разные вещи. Да, иногда мы спорили. Но мы никогда не ругались, а просто принимали друг друга такими, какие мы есть. Как и все люди, мы не были лишены недостатков, поэтому зачем зацикливаться на них? Ведь куда больше имелось по-настоящему ценных черт и моментов, сплачивающих всех нас. На них и стоит обращать внимание. Это и есть дружба.

P.S.

Прошло семь лет. Я, наконец, взялся за эту часть романа, идею о написании которой вынашивал последние четыре года. Не знаю, какой она по итогу вышла и стоило ли её вообще начинать. Лично мне не особо нравится, но идея жила в моей голове, а от этого уже никуда не деться. Что бы ни получилось в итоге, нужно писать.

Думаю, главная причина написать историю – это желание признать свою неправоту и попросить прощения у всех тех людей, которых я, действуя осознанно, решил обидеть.

В чём я не прав? В том, что я не имел и не имею морального права включать агрессию, смеяться над чужими чувствами и обижать людей. Тогда я думал, что поступаю правильно, потому что отстаиваю честную, по своему мнению, позицию, стараюсь открыть людям глаза. Нет, это не честность. Это всего лишь моя гордыня и низменное желание потешить своё самолюбие. Всё это выглядит жалко. Я должен был спокойно закончить этот спор, возможностей имелось достаточно. А желание «открывать людям глаза» – одно из самых характерных проявлений детского неокрепшего эгоистичного сознания. В чём уж спустя время я точно убедился, так это в том, что пока человек сам не захочет «открыть глаза», ему ты никак не поможешь. Любые попытки – не более чем ребячество и нелепое самолюбование. Нужно давать людям возможность идти своей дорогой. Она у них, как и у всех нас, одна. Какая она будет? Решать только им. Если кому-то это не нравится, знайте – это не ваша жизнь и не ваш путь. Если их путь созидательный, добродетельный, не стоит им мешать идти по нему. Если же они идут по злому, как вам представляется, пути, что ж, это их выбор и их судьба. Помешать мы им не сможем. Только они сами и сама жизнь смогут помочь им в выборе правильного пути. Нам же остаётся продолжать работать над собой, показывая личным примером, как стоит жить. Что можно, а что нельзя делать. К чему стремиться, что оберегать. И я сейчас не говорю об идеальном человеке. Всё это глупости. В каждом из нас есть добрая и злая сторона. Важно то, к какой стороне человек устремлён.

Я поступил плохо, обидев Аслана и Диму. Разумных причин так себя вести, как я уже сказал, не было. Поэтому я искренне прошу у них прощения. За свою агрессию, гордыню, самонадеянность и самолюбование. Я пообещал себе бороться со своим внутренним злом. И я благодарен, что они помогли мне в этой борьбе.

Может, я тоже прихожу к Богу?..

Пожалуй, это всё. Пора идти дальше.