Читать книгу Снег идет 100 лет… - Вячеслав Малежик - Страница 2

Сегодня вечером компьютер снова отказал мне в близости. Причем отказ был бесповоротен, и сколько я ни пытался заходить и так и сяк, пластмассовая с некоторыми металлическими вкраплениями машина была неумолима. Да-да, машина, это мы сейчас о ней все больше в мужском роде, а вообще-то она электронно-вычислительная машина, во всяком случае, меня так учили… И в силу принадлежности к женскому роду капризна, моя киска, до невозможности.

– Скажи, – говорит, – заветное слово…

А я бы и рад сказать, да только о чем я с ней болтал во время первого свидания и на каком языке, не помню. А она:

– Я готова вам помочь, мил-человек, да честь свою и своих производителей, то есть родителей, выше всего ценю…

– Сударыня, да вы хоть намекните, о чем таком мы с вами намедни говорили?

– О разном, о всяком, а называли вы меня как-то нежно и одновременно емко. А еще, чтобы быть совсем неповторимым, вы говорили какие-то непонятки, шифровались, если говорить научным языком. И должна вам сказать, слова ваши запали мне глубоко в душу. И теперь я, как заколдованная принцесса, не могу принадлежать никому другому, да и тебе, голубь мой сизокрылый, не могу открыться, – сказала машина и надула губки.

– Да хоть на каком языке-то я с тобой обо всем об этом говорил? – начал я новый подход.

– Ничего такого лишнего вы не говорили и в целом были тактичны, но настойчивы в достижении своей цели. Я вам больше скажу, я почти сдалась. Да, да, да… Мне казалось, что наконец-то я встретила мужчину своей мечты. Мне очень нравятся свежие мозги…

– Свежие мозги только что убитого животного?

– Не пошлите, пожалуйста. Не нравятся свежие, скажу – нравятся острый ум и уверенные в себе руки.

– Ну, это не про меня…

– Я теперь понимаю, что не про вас. А слова? Вы же помните, что исторически я женского рода… Так вот – я тоже люблю ушами… И я еще раз признаюсь, что почти увлеклась вами, – сказала ЭВМ и отвернулась к стене.

– Да не надо мной увлекаться! Я взрослый серьезный мужчина, много чего в жизни повидавший, и мне нужны стабильные ровные отношения. И вас, между прочим, я не собираюсь обманывать. Не собираюсь, воспользовавшись Вашей слабостью и получив все, что наметил, отмахнуться от вас, как от назойливой мухи. Кстати, с Э-Вэ-Эмами у меня давно установился прекрасный контакт. Я много и успешно предметно осваивал вашу маменьку. Она, вообще-то, не была столь многогранно организована и всесторонне развита, как вы, но плодом наших симпатий стала программа под названием «Кибернетический синтез музыки».

– Да, милый, я все это помню, но слово (!), вспомни слово, и я твоя. Пойми, это не просто женское кокетство…

– Я еще раз спрашиваю, на каком языке?

– А ты что, много их знаешь?

– Ну…

– Баранки гну, а еще мечтал о близости…

– И что прикажешь мне делать теперь?

– Хакера какого-нибудь пригласи, пусть, пусть поковыряется в моей душе.

– Ты говори, говори, да не заговаривайся.

– А чего ты боишься?

– Да не боюсь я ничего…

– Боишься, боишься… Знаешь, если во мне покопаться, сколько всего разного о тебе, моем любимом, узнать можно?

– А ты так прям и готова все выложить? – не без ехидства спросил я.

– А что, если у кого-то есть и руки умелые, и голова недырявая, а то вы все мужики…

– При чем здесь все мужики?

– А ты, Интернет твою мать, живи по-людски, и не надо будет бояться, что я кому-то душу открою, – почти по-человечески раздражаясь, прохрипел компьютер.

– Да твоя компьютерная душонка соврет – не дорого возьмет!

– Вот, вот… Я и говорю, вместо того чтобы Интернет ругать, займись своей душой. Почисти файлы, милый.

– Ваше компьютерное величество, я что-то не пойму, – обратился я к компу, – мы с вами на вы или на ты?

– Вы-то со мной на вы однозначно, но если вам для проникновения в мою душу легче обращаться на ты, ради бога, я готова. Поэтому вперед, милый!

– Что-то ты глючишь?

– Я-то глючу, но у меня есть возможность перезагрузиться, а ты…

– Хватит, кончай грузить.

– Видали? Он забыл пароль, а в итоге мы, компы, и виноваты. Ты же все время пел гимны во всяких там интервью чистой незашлакованной душе, не разучившейся любить и мечтать. Что, надоело мечтать, захотелось приземлиться и покопаться в нашем земном дурно пахнущем?..

– Да почему ты сразу про помойку?

– А-а-а, злишься, Юпитер? Наступила на любимую мозоль?

– Конечно, а если бы вспомнил пароль, то влез бы в твою душу, в Интернет, твою мать, нашел бы там средство от мозолей, и мы бы помирились.

– Вот видишь, когда нет меня, ты и мыслишь оригинально. Может, послать меня? – тихо спросила ненавистная машина.

– Но я же сказал, что смогу.

– А мы никому не скажем.

– Нет, все-таки хакер…

– Эх, милый… Модем-то ты какой купил? Вот-вот… Не согласуется он с моими программами, вот я и закипаю мозгами, а слово-то ты правильное мне шептал, и я рада бы «побежать за поворот», но модем, он не пускает, не дает…

– Ну, слава богу, – облегченно вздохнул я.

– Эх, дуралей, я же люблю тебя за то, что не похож ни на кого, некомпьютеризированный ты мой. Мне еще мамка рассказывала про «кибернетический синтез музыки» и про то, что тебе хватило сил сказать, уже после защиты этой работы, что это чушь и что никакой комп не «споет от души». А ты хотел меня обвинить в «динамо». Дуралей, дуралей, иди ложись спать и радуйся, что завтра не надо будет опохмеляться Интернетом. А я… Так я тебя знаешь как люблю, знаешь, сколько я знаю про тебя, и это в основном хорошее. Так что ты всегда в моей душе. Спи!