Читать книгу Клятва пацана. Рассказы - Яков Логвинович - Страница 8

Умный читатель поймет, что предыдущей главой я стремился вызвать добрую улыбку.

На самом деле Яков Логвинович представлял совершенство во всем.

И в жизни, и в спорте – помимо шахмат, он занимался футболом и боксом – и, прежде всего, в математике.

Последнее я говорю серьезно.

Ленинградский государственный университет по комплексу интеллектуальных параметров, определяемых наследственностью поколений, был не просто первым среди ВУЗов СССР, а стоял на порядок выше прочих.

Математико-механический факультет, готовивший элиту чистого разума, являлся высшим в ЛГУ.

Это признаю я, не имеющий врожденной склонности, с этим не станет спорить ни один истинный математик.

Учиться на матмехе было нелегко из-за обилия дисциплин.

Поступление тоже представляло сложность, поскольку одно дело —историческая болтовня по заученным датам, а другое – умение применить знания к неизвестной задаче.

Но при этом конкурс на матмех бывал ниже, чем на «болтологические» факультеты из-за того, что там предстояло учиться, а не болтать.

Поэтому среди матмеховцев всегда присутствовал определенный процент людей случайных, поступивших из-за опасения «пролететь» в технический ВУЗ, в эру советских НИИ пользовавшийся ажиотажным спросом.

В таких условиях ярко выделялись студенты, которые выбрали математику осознанно и учились от души.

Подобные бывали разными.

В очередной раз подчеркну клановость интеллектуальных профессий. Значительный процент моих сокурсников составляли потомки бывших матмеховцев, дети работающих профессоров.

(Напомню, что к подобным «потомкам» относился и автор этих строк.

Другое дело, что по отцовской линии я был врачом минимум в 4-м поколении, и на том поприще, вероятно, достиг бы жизненных успехов.

Ведь меня всегда интересовали люди, а не формулы.)

Вторую категорию представляли математики «ненаследственные»: ленинградцы из интеллигентных семей, учившиеся в спецшколах и избравшие математику как основу своего будущего.

В третью входили целенаправленные ребята из провинции, на базе своих способностей принятые в 45-й интернат.

И, наконец, были вчерашние школьники из «глубинки», наследственных корней не имеющие, в специнтернатах не выучившиеся, пробивающиеся к свету самостоятельно.

Эти ребята виделись мне самородками интеллектуального золота.

Яков Яковлевич Логвинович, в моем понимании, есть лучший пример такого.

Помимо математико-механического, в ЛГУ существовал факультет ПМПУ – «прикладной математики и процессов управления», стоящий на порядок ниже и по уровню и по требованиям.

На самом матмехе имелось отделение «кибернетики», тоже куда более лояльное, все отъявленные бездельники учились именно там.

Яша определил для себя матмех и поступил на отделение математики.

А при специализации выбрал кафедру высшей алгебры – решил заняться наукой, лежащей в основе математики как таковой и представляющей ее вершину.

Учился мой друг прекрасно, его намеревались взять в аспирантуру.

(Тот факт ставит его на порядки выше автора этих строк, бывшего «целевым» аспирантом от Башгосуниверситета.

И выше «лауреатов», познавших интегралы на горшке.)

Итог учебы говорит, что он – человек, изначально нацеленный на высокую науку, способный достичь высот без посторонней помощи.

То есть один из тех, на ком держится наука как таковая.

Но в аспирантуру Яша не пошел.

По причинам личного характера отказался от предложения в самый последний момент.

И, разумеется, «загремел» в армию.

(В тот момент СССР – еще не поименованный империей зла – в очередной раз покрыл свой флаг позором.

В 1979 году была развязана афганская кампания (из-за которой цивилизованные страны бойкотировали ярмарочную «Олимпиаду-80», последний всплеск советской мегамании).

Офицеров не хватало, все достойные ребята нашего выпуска 1981-го были призваны «двухгодичниками». )

Образцовый солдат Логвинович стал столь же образцовым лейтенантом ВВС.

Служил в деревне Яковлевка, которая на рамке фото обозначена символом: уссурийский тигр напрыгивает из-за двух сопок.

(Сейчас, при свободе Яндекс-карт, я за 5 секунд нашел Яшину Яковлевку Яковлевского района.

Равноудаленная на 300 км от китайской границы и от побережья Японского моря, она лежит среди зеленых возвышенностей и тигры там наверняка прыгают.)

Часть относилась в ГРУ ГШ.

Яков Яковлевич попал в военную разведку.

Офицеры отдела, где он служил, рассчитывали, когда в зону видимости попадут иностранные спутники, и снимали с них информацию. Наблюдения за 7 полётами (начиная со 2-го!) американских «шаттлов» были проведены при непосредственном участии лейтенанта Логвиновича.

Американцы, при всей карикатурности их облика в советской прессе, дураками никогда не были. Спутники, важнейшие для нашей разведки, много времени бывали видимы, но постоянно меняли коды. В 1982 году, используя принципы сверточного кодирования, Яша написал программу, которая путем решения линейных систем подбирала их варианты. Кроме того, не будучи «электронщиком», лейтенант Логвинович в 1983 году – за 3 месяца до своего увольнения – обнаружил ошибку подключения декодирующей аппаратуры, после чего она стала функционировать.

Этот результат в течение полугода не могли получить дипломированные московские специалисты с двумя «просветами» на погонах.

Телетайпы заработали как надо, Москва осталась довольна, штатные

офицеры отдела боевого применения, в котором молодой лейтенант исправил ошибку, были поощрены – кто фотоаппаратом, кто именными часами, кто чем-то еще.

(Двухгодичник Логвинович остался за полями приказов.

Никто не подсчитал количества денег, которое Яша сэкономил стране, подумав всего 5 минут и еще 2 минуты затратив на подтверждение догадки.

СССР давно нет, а мне обидно до сих пор.)

С одной стороны, это подтверждает мнение о том, что из всех делающих одно и то же дело математик всегда сделает лучше.

Но с другой…

Когда я думаю, какие интеллектуальные силы СССР задействовал в работе, которая по результатам оказалась бесполезной, меня гложет тоска.

Радует лишь один факт: во времена, когда могучий Союз умирал от голода на излете застойной эпохи, мой друг слегка отъелся икрой и красной рыбой.

Но если говорить всерьез, служба в армии равносильна тюремному заключению. Она не несет ничего положительного, опустошает душу, истощает тело и забирает невосполнимое время жизни.

Я не знаю человека, которому армия дала что-то хорошее, позволила после демобилизации вернуться без потерь к прежним занятиям.

(Впрочем, вру – знаю.

Мой старый друг Иосиф Гальперин – писатель, журналист и общественный деятель – отслужив, не умер как художник.

И, пожалуй, стал даже выразительнее.

Но он – исключение, подтверждающее правило.)

От мыслей о математической судьбе Якова Яковлевича Логвиновича я впадаю в грусть.

Мои талантливые сокурсники-ленинградцы сейчас живут в Америке и Израиле.

Талантливые иногородние стали ленинградцами и процветают в Санкт-Петербурге.

Все они доктора наук и профессора, заведуют секторами академических институтов. Носят регалии, фиксирующие достижения, и делят между собой гранты, отстегиваемые богатыми меценатами.

Яша – более талантливый, чем большинство талантов! – работает в средней школе провинциального городка.

30 лет назад он получил звание учителя высшей категории, но ни «учителя-методиста», ни тем более «заслуженного» (или «народного») ему давать не собираются.

Сам он о себе не хлопочет, не имея на то ни времени, ни сил, а наверх его никто не тянет.