Читать книгу Информатика социального отражения. Информационные и социальные основания общественного разума - Ян Вильям Сиверц ван Рейзема - Страница 10

Среди филологов, развивавших филологическое направление в русском грамматическом движении первых десятилетий XIX века, были такие исследователи, как Н.И. Греч, А.Х. Востоков, К.С. Аксаков, И.И. Давыдов, много внимания уделявшие изучению интонационно-смысловых аспектов речи и ее ритмо-мелодических форм. Эти аспекты и формы речи рассматривались, с одной стороны, с точки зрения внутренних элементов и темпа словесного движения мыслей и, с другой стороны, с точки зрения модальных влияний на субъектов. В «Опыте общесравнительной грамматики русского языка» И.И. Давыдова говорилось: «Как в мире вещественном мы видим действо и бытие, так и в языке, представляющем духовное воссоздание этого мира посредством слова, находим две стихии – глагол и имя. Один означает деятельность, другой – бытие, т. е. предмет видимый или умственно представляемый. Из двух понятий – действия и предмета, приведенных в единство, образуется мысль»[120].

Дальнейшее развитие гносеолого-информационная проблематика получает в трудах выдающегося русского ученого, профессора Харьковского университета А.А. Потебни (1835–1891), в особенности в таких его работах, как «Мысль и язык» (публикация 1862 г.) и «Из записок по теории словесности» (посмертная публикация).

Рассмотрим более подробно концепцию А.А. Потебни. Отношение А.А. Потебни к гносеологическим и функциональным аспектам активного мыслеформного отражения глубоко социологично.

Конечно, как филолог он в первую очередь развивал те постановки, которые были завещаны науке В. Гумбольдтом, русскими исследователями словесно-мыслительных, знаковых форм. Ему, однако, не чужды и общесоциологические взгляды на роль общественных отношений в образном отражении. Его суждения относительно способов идеализации и моделирования объектной реальности, как это видится теперь, полностью вписываются в контекст современных проблем. Столь же актуальны его суждения о соотношении науки и искусства, историчности и прогностичности процессов познания.

Каковы исходные посылки концепции А.А. Потебни относительно отражения действительности в мысли, слове, образе, знаках? Основой мышления, его первейшим актом является, согласно А.А. Потебне, ощущение, антиципирование [121]; исходной формой мысли – чувственный образ[122]. Слово в своей внешней (звуковой) и внутренней форме (способы организации и передачи содержания) призвано субординировать системы сверхобразного, т. е. системы идейно-понятийного отражения. В этой своей руководящей функции слово выступает в качестве образа образов[123].

А.А. Потебня специально указывает, что отражение внешнего мира в мысли может развертываться или развертывается во внесловесной или комбинаторной форме. Однако экспликация образа, его смысловая, направленная к обществу овеществленность, дается только словами[124]. Ибо слова являются каналом, передаточным механизмом, через который природный и социальный мир запечатлеваются, активно осмысливаются и согласованно воспринимаются обществом в целом и его отдельными субъектами. Язык как целенаправленная, генерализующая коммуникативная система возможен только в обществе, в его орудийной и собственно мыслительной деятельности[125]. Знаменательно, что саму сферу отражательно-мыслительной деятельности А.А Потебня именует «душевной экономией»[126].

В лекциях по теории словесности А.А. Потебня характеризует эту деятельность как наиболее общий, имманентный признак человеческого общества. «Рассуждая в общем, в пределах человеческого познания, – отмечает А.А. Потебня, – эта деятельность не имеет внешней цели, т. е. человек трудится или отдыхает, или иначе, наслаждается для того, чтобы и впредь можно было делать то же и лучше. Мы преследуем при этом две цели: сохранение себя (деятельность эгоистическая) и других (семей, рода, племени, народа и проч., – деятельность, истекающая из любви к другим). Эта деятельность направлена или

а) преимущественно к произведению (т. е., собственно, видоизменению, приспособлению и уничтожению) вещей: пищи, одежды, жилья, и того, что косвенно к ним относится, как, например, средства передвижения, охота, война;

б) преимущественно к видоизменению самого производства, то есть сначала – производителя, человека (деятельность воспитательная).

Это и практика и теория в широком смысле слова – стороны, различимые только мыслью, а в действительности только тесно связанные.

Первая (практика) сама по себе была бы недостаточна для продолжения деятельности, ибо не давала бы возможность изменить ее при изменившихся условиях. Исключительная практичность, если бы была возможна, была бы смертью человечества. Например, к чему было бы приучение волов, приготовление плуга и запасы семян, если человек не знал и не сообщал другим, что, когда и как с ними делать? То же и насчет исключительной теоретичности.

Все входящее в теорию, хотя бы и не имело видимой связи с производством вещей, практично в том смысле, что оно изменяет производителя; но есть степени практичности, то есть силы и распространения видоизменения человека, зависящие от теории»[127].

В приведенном отрывке, несмотря на некоторую психологизацию исторического процесса, ярко проявилась стихийно-материалистическая направленность концепции А.А. Потебни на связь процессов мышления с процессами материального производства, на зависимость этих первых от вторых, на тесное и весьма значимое соотношение собственно практических, в том числе утилитарных, форм деятельности и деятельности духовной.

В свете отмеченного А.А. Потебня рассматривает процессы мышления как процессы общественной связи, общественного осмысления, трансформации и передачи образов внешнего мира, знаковых мыслеформ, кристаллизирующихся во взаимодействии с материальным производством (не наряду с ним, но именно в его недрах (!) в две основные отражательные сферы – сферу искусства и сферу науки, с присущими этим сферам способами сгущения мыслеформ, к которым он относит идеализацию (моделирование) и типизацию (законоположность).

Процесс познания, подчеркивает А.А. Потебня, есть процесс сравнения оснований[128]. В то же время он историчен и обретает свое значение в развертывании к будущему[129]. Выяснение особенностей этого процесса заключается, во-первых, в исследовании конкретно-исторического содержания отражения, во-вторых, в установлении конкретных механизмов этого отражения и, в-третьих, в обработке и последующем уточнении схемы взаимодействия конкретных видов отражательной деятельности общества, их соотнесенности в «духовной экономике».

Выше мы отмечали, что, согласно А.А. Потебне, общество располагает двумя основными системами отражения – искусством в широком смысле и наукой, действующими в недрах социальной и производственной жизни. Это – особые системы теоретического отражения действительности, между «субъектами» которых посредником является человеческая мысль, мыслительная общественная практика, активно влияющая на методологию социального отражения, его направленность, темпы, первичные и вторичные формы, представленные в повседневном образе жизни как личный мыслительный стиль, воплощенный в особенностях индивидов.