Читать книгу Звук натянутой струны. Артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок на сцене и за кулисами - Яна Альбертовна Колесинская - Страница 14

О приверженности к месту он будет размышлять многие годы. Почему так вышло, его ли это собственный выбор или Судьба так распорядилась? Впрочем, Новосибирск не выбирают. Он сам выбирает. Выбирает, кого оставить, а кого выдавить за ненадобностью, как пасту из тюбика, вне зависимости от прописки, таланта, намерений жить и творить именно здесь. Странный город: огромный, неуправляемый, коварный. Насколько театральный, настолько криминальный. Непробиваемый в своей закостенелости и устремленный в будущее.

Областной центр пестрит лозунгами вроде «Хорош и летом и зимой Новосибирск родной!», претендует на статус третьей столицы России и считает себя столицей Сибири. Но безлик и сер, летом – духота и пыль, зимой – заваленные снегом дороги, весной – стихийное бедствие, вселенская помойка. Раскинувшийся по берегам Оби, заняв собою недавние степи и луга, прославленный победившим захолустье железнодорожным мостом, Новосибирск все больше деформируется от точечной застройки, где как попало нагромождены сталинские пятиэтажки и современные небоскребы, убогие хрущевки и витиеватый новодел. С плеча рубятся рощи с скверы, в зеленые зоны втыкаются дорогие особняки, Заельцовский парк ужимается, как шагреневая кожа, ради обкомовских дач и дворцов для бизнес-элиты. Торговые центры появляются скоропалительным путем, втискиваясь в щелочку между метро и театром, а обещанные храмам искусств здания превращаются в долгострой. И другие храмы, церковные, превращаясь в успешные коммерческие предприятия, заполняют собой утрамбованную землю. Осыпающиеся халупы на крохотных пятачках земли зажаты громадами респектабельных коробок с забетонированными дворами, вплотную заставленными авто. Так и личность, требующая простора, задыхается в тисках социума с его условиями и стандартами.

Возможности и границы Новосибирска более узки, чем пределы творческих амбиций. Молодежь покидает родной город в поисках лучшей доли. Актеры стремятся в Москву – вне зависимости от того, достигли они своего потолка здесь или только начинают путь. Нужду, бездомность, неизвестность, душевную ломку на чужбине нужно перетерпеть, и случится, как ты захочешь. Плеяда краснофакельцев разных поколений и разных возможностей оставила Новосибирск ради карьеры в Москве: Анатолий Солоницын, Евгений Матвеев, Андрей Болтнев, Вячеслав Росс и далее по списку. Каждый с той или иной степенью сопротивления утвердился на новом месте, будь то театральная сцена или сериальный конвейер. У кого-то жизнь удалась: стал успешным режиссером. Или снимаются во всём подряд, теряют штучность, идут в расход, впрягаются в ремесло, скачут с площадки на площадку, мало спят, имеют виллу в Испании… Диву даешься, как главные титаны н-ской сцены до сих пор еще здесь.

Владлен Бирюков был первым маститым партнером Владимира Лемешонка, если считать их трехсекундное взаимодействие в спектакле «Венецианские близнецы» на сцене театра «Красный факел». Дебютант так переволновался, что себя не помнил, не то что слова, которыми должен был ответить на реплику Бирюкова. Владлен Егорович подавал какие-то знаки, а потом подбадривал за кулисами. Будем считать, рядом с ним Лем прошел боевое крещение.

Но потом играть в партнерстве им довелось только на переломе веков в «Трех сестрах», где Бирюков исполнил свою последнюю роль. А за кулисами не очень-то друг друга жаловали. Открытой неприязни не было, но и без особой симпатии обошлось. Лем как-то явился на работу в новых штанах – сплошные строчки, заклепки, карманы, блямбы. «Где брал?» – подкатили коллеги. «Не брал. Женщина сшила», – не без гордости ответствовал модник. «Пусть мне тоже сошьет», – приказным тоном молвил Владлен Егорович. «Боюсь, вам она не сошьет», – смутился Лем. «Не сошьет? Мне???» – рассмеялся народный избранник во весь свой новый белозубый рот. Медные трубы слишком громко играли туш в его честь.

Бирюков был самым популярным новосибирским актером 80-х – конца 90-х. Таким его сделало кино, в его фильмографии 14 картин, а самым главным фактором славы стал многосерийный фильм «Вечный зов», где он сыграл Алейникова. Не иначе как про него Байрон изрек крылатую фразу «проснулся в одно утро знаменитым».

Благодаря звездной роли на Владлена Егорыча глазели на улицах, норовили бесплатно отпустить продукты на рынке, уступали место в автобусе. На его спектакли ломилась разномастная публика, можно было уже не напрягаться, спокойно почивать на лаврах, что он, в общем-то, и делал. Личность яркая, независимая, своевольная, он мог позволить себе то, о чем рядовые коллеги и помыслить не смели: озвучить свои претензии, потребовать повышения зарплаты, поскандалить с режиссером, поставить на место директора. Он ничего не боялся, ни от кого не зависел, никому не подчинялся. Не все роли получались у него звездными. А кино – кино да. Вся страна знает его благодаря кино.

Журналисты спрашивали Бирюкова, был ли соблазн остаться в Москве. Он раз за разом отвечал, что у него деревенские корни, его родное село Никоново, он сибиряк по натуре, его не прельщают всякие там столицы. А может, чувствовал, да сам себе не желал признаться, что Москва потребовала бы от него иных усилий, что там бы пришлось ежедневно самоутверждаться, каждый раз доказывать свою цену. Он, обвешанный премиями, орденами и медалями, там был бы один из тысячи, а здесь – единственный, непревзойденный, первый среди первых. Впрочем, даже у непревзойденного был страх не соответствовать заявленному уровню, не взять самим же поднятую планку. Стал отказывался от работы – в «Талантах и поклонниках», в «Плейбое – гордости Запада», и еще, и еще. Прятался за дешевую браваду, за алкоголь. Наступил период, когда его почти не видели трезвым.

Тридцать лет и три года Бирюков проработал в «Красном факеле» – и был уволен. Руководство театра решило избавить труппу от балласта, с почетом проводить уважаемых мастеров на пенсию. Департамент культуры это решение отменил. Но с того момента что—то окончательно надломилось в душе Владлена Бирюкова. Больше на сцену он не вышел…

Анатолий Узденский тоже не собирался никуда уезжать, но обстоятельства поставили под сомнение его непревзойденность. Уроженец Павлодара, он обрел вторую родину в Новосибирске, где окончил театральное училище. Всю жизнь, точнее, 22 года, прослужил в театре «Старый дом», получил квартиру неподалеку от работы, а также звания заслуженного и народного артиста России. Публика ходила на Узденского, от поклонниц отбоя не было, он их ценил, но умел держать дистанцию, сохраняя иллюзию доверительных отношений.

На поприще режиссуры ступил уверенно, делал простые, внятные, душевные спектакли. Его «Семейный портрет с посторонним» собирал аншлаги целое десятилетие. «Голого короля» он поставил к своему бенефису и сыграл в нем главную роль. И тут обнаружился камень преткновения.

Московский театральный критик Владимир Оренов, появившись в «Старом доме», вскоре дебютировал здесь как режиссер и стремительно увлекся новым хобби. И началась взаимная (хотя и недолгая) любовь Оренова и «Старого дома», вплоть до приглашения возглавить труппу. Народный артист и художественный руководитель были невысокого мнения о спектаклях друг друга. Двум лидерам на одной площадке было тесно. Но один обладал властными полномочиями, а другой не обладал, хотя на них претендовал, на должность главного режиссера, а то и художественного руководителя рассчитывал. А тут какой-то самозванец Оренов.

И тогда кумир всея поколений не побоялся в 50 лет круто изменить свою жизнь. Он умел принимать решения, а с каким трудом они давались, никто не ведал, даже Лемешонок. Накрыл поляну, тепло распрощался с коллегами: «Отдохнете тут без меня, а потом я вернусь». Лем пожал ему руку: «Не сомневаюсь, у тебя получится». Еще раз восхитился достоинствами друга, коих за собой не числил.

Уехал в Питер. В Питере не получилось. Уехал в Москву. В Москве получилось. Каждый раз, приезжая в Новосибирск, говорит, что хочет вернуться, потому что только здесь его дом, но опять остается ненадолго. Москва затянула, засосала, сериальный конвейер диктует ритм жизни, цена за съемочный день возрастает. В «Современнике» Анатолий Узденский гордится ролью Чебутыкина, и Галина Волчек ему благоволит…

У каждого свои мотивы и свой масштаб. В 1975-м, получив диплом выпускника Новосибирского государственного театрального училища, Владимир Лемешонок слегка огорчился, что надежда на Москву мелькнула и тут же пропала, и он сам тому виной. Тот эпизод растаял в глубоком прошлом. Новосибирск навсегда пригвоздил его к этой земле, и каким бы жестким и бездушным ни казался город, он у него будет один.

На репетиции в театре «Красный факел», 2017 г. Фото автора.

И театр у него будет один: театр-дом, театр-обитель, театр-пристанище. И именно этот театр сформирует его личность как воплощение уникальных черт большого артиста.

Все свои силы, кои отпущены природой, Владимир Лемешонок отдаст провинциальной сцене. Он будет ценить сложные роли выше успешных и затыкать уши при звуке медных труб. Никакие призы и звания не поколеблют его беспощадной самооценки, и трескучее слово «успех» будет казаться хотя и приятным, но пустым. Штучное качество. Практически невозможное.