Читать книгу Сквозь века. Новая эра - Яна Ирбис - Страница 10

События развивались дальше, и время медленно, но верно, подводило дворфов к началу войны с эльфами.

– Пуотс, орк пришел, – крикнул Жилос приятелю. Невысокий мужичок надевал в этот момент на себя сверкающую кольчугу. Его маленький топор лежал у ног и выглядел диковинно. Если у остальных на этом оружии было гладко заточенное ровное лезвие, то у Жилоса по всей длине шли зазубрины, немного пригнутые в разные стороны на острых концах. Этот хитрый прием он придумал сам, и даже опробовал на курице, отрубив той голову по просьбе поварихи. Дело в том, что когда удар приходился на незащищенный участок тела жертвы, топор не просто отсекал, он ещё и рвал плоть на куски, цепляясь загнутыми концами. Жилос очень гордился своей выдумкой, и частенько тяпнув кружку – другую пивка, подтрунивал над приятелями, что он самый умный из них, а те попросту выкурили свои мозги с очередной порцией табака. Они за это слегка обижались на товарища, но после очередной порции спиртного, забывали, в чём суть обиды. Но не об этом будет идти речь дальше, поэтому немного отступив от темы, возвращаемся обратно на Катасану.

Вождь клана дворфов, снаряженный до зубов и позвякивающий металлическими доспехами, медленно приближался к главным воротам города Асаджун.

– Ну что, готов, – пророкотал Зодон, вместо приветствия. Он стоял в стороне от ворот и осматривал войско дворфов.

– Как видишь, – ответил Громовой голос.

– Когда наступаем?

– Вечером. Так все эльфы будут в лагере; им подвоха не предвещает ничего со стороны. Я только что-то не вижу твоего отряда, – удивился дворф. Пуотс выглянул за распахнутую створку ворот.

– Я один,– ответил орк. – И уже вроде вечер.

– Не понял, как это один? – возмутился Пуотс. – Я свой народ веду на гибель, а ты своих орков приберег. Громовой голос приосанился и сжал кулаки.

– Не горячись. Нет у меня отряда. Пока я ходил в город людей – Лунфэль, они перебили друг друга. Остались только: моя дочь и еще одна баба.

– Вот как! А чего сразу не сказал?

– Не захотел.

– Значит так, – произнес Пуотс, отдавая приказы – будешь со мной в ногу шагать. Я не потерплю измены с твоей стороны, и заколю тебя на месте в случае малейшей опасности.

– Не голоси, – спокойно ответил Зодон. – Я никогда не прятался за чужие спины, и всегда шел с открытым забралом.

Мохнатый бугай покрепче сжал копье в руке и тревожно повел носом. Он переминался с ноги на ногу и старался выглядеть беспечным, хотя на душе у него было не спокойно; впервые за все годы жизни этот монстр предчувствовал беду. Только не мог понять, откуда она придёт.

Выслушав орка, вождь дворфов повернулся в сторону своего отряда. Он оглядел боевых товарищей, подбросил вверх рукоятку топора, что означало начало боевого похода, и посмотрел за спины воинов, охватывая взглядом большую часть территории города. Женщины никогда не провожали мужей в походы, даже боевые. Они занимались будничными делами, и носа не высовывали из домов, чтобы помахать вслед удаляющимся бойцам. Даже детвора не пришла проводить старших.

Дворфы – воины, выстроенные все в ряд, подобрались после поданного вождем знака, приосанились, зазвенев заунывным нестройным скрежетом разнообразного оружия. Пуотс повернулся к ним спиной и вышел первым через распахнутые ворота своего города. За ним шагнул Зодон. И уже после, потянулась вереница воинов в составе пятисот двадцати пяти дворфов мужчин. Они шли медленно и осторожно, стараясь не наделать особого шума. Лес будто вымер, до того было тихо и спокойно вокруг. Не было слышно птиц, не резвились белки, перескакивая с ветки на ветку, не трудился надоедливый дятел. Медленно кружил снег, укрывая своим бархатным покрывалом все вокруг, покамест хватало объятий. А морозец хватал за нос, пощипывая, да примораживая голые пальцы к древкам орудий. Тишину нарушал только скрип под ногами хрусткого наста. Зодон тяжело шлепал рядом с Пуотсом, рука об руку.

– Ты в разведку кого послал? – спросил орк, подстраиваясь под мелкие осторожные шаги дворфа.

– Да. Воины пришли утром, и сообщили, что новый вождь эльфов еще не вернулся, – пояснил Пуотс. Он старался не сбиться с тропы, увлечённо рассматривая следы на снегу, и потому отвечал односложно.

– Новый? – удивился орк.

– Ты что, не знал?

– Почему? – смутился Зодон. – Знал.

Ему не хотелось раскрывать дворфу тайну, от чьей руки погиб старый вождь эльфийского народа. Потому он благоразумно смолчал. А то чего доброго, этот храбрец передумает воевать с «Тенями»

– Новый у них править теперь будет, прощелыга. Этот отросток дочь мою увел за собой. Отнял у меня всё, – повысил голос Пуотс.

– Чего голосишь? – осадил того Зодон. – Кто же таков этот смельчак?

– Ирим, – ответил вождь.

– Не знаю такого, – прогнусавил орк.

– Ой, ли. А поговаривают, что твои бездельники его похитили. Как тогда могло такое произойти, что он цел и невредим? – Пуотс передернул плечами, поправляя сбившуюся на груди кольчугу. Похудел, вот и снаряжение болтается как на пугале рубашка.

– Чего? – заорал Зодон. Орк остолбенел от услышанной новости. Он стоял, чесал затылок и вспоминал тот момент, когда пробудился в степи, а пленника рядом не было. Дикарь до сих пор так и не понял, как эльф пропал. Именно с того момента и начали преследовать зеленого монстра неудачи.

– Пошли, – проворчал Пуотс, подталкивая орка в спину рукояткой топора. – Не время репу чесать. А чтобы вшей не было, нужно хоть иногда, но мыться. Вроде как в деревне поселился. Там что, не хватает воды?

– Не твое дело, – огрызнулся Зодон и припустил вперед.

Тропа, ведущая между Олиствой и обрывом, вниз по склону, обледенела и сделалась скользкой, что создавало существенные проблемы при спуске с горы приземистым и неповоротливым мужчинам. Покатый склон обрыва с той стороны уходил к реке, и по нему тянулись седые заросли можжевельника, прямо до оврага, за которым уснула речушка. Чуть дальше кустарники ещё не охватили местность, и ров зиял своей щербатой пастью, дыша сыростью и выдыхая вверх туманное облако.

Воины скользили на тонкой деревянной подошве и падали. Хватаясь друг за друга, они съезжали к краю скалы. К их грузным телам добавлялся вес доспехов и орудий, что утягивало вниз. Кого-то успевали схватить и вытащить в несколько рук. А некоторые, даже не поняв, что случилось, мгновенно падали с уступа и разбивались о толстый слой льда на реке. Снег обагрился красными брызгами, будто раздавленные гроздья рябины под ногами. Пуотс разозлился не на шутку. Переход становился все труднее, отряд редел. Много воинов бесславно погибли. Просто так пали, даже не начав бой. А все по прихоти их вождя, ради не нужной никому войны. Среди мужчин назревала вражда. Они зло поглядывали в сторону Громового голоса. Тот же упрямо шлепал вперед. Орк следовал рядом, пыхтя и отдуваясь. Четыре дня шли дворфы из своего города, чтобы напасть на эльфов. Они рассчитывали устроить нападение вечером, но ввиду сложившихся обстоятельств, подоспели только к утру.

В поселке «Теней леса» в тот день царил мир, и спокойствие охватило даже природу. Снежок немного утих, ветер тоже не поднимал вихри. Туман рассеялся, и сквозь крону деревьев проглядывалось светлое небо, без единого облачка.

Эльфийки носили ведра с талой водой к чанам, составленным у амбара. Женщины затеяли стирку.

Малыши бегали по двору с радостными воплями и изображали бой своими деревянными мечами. Как они сейчас были близки к истине.

Мужчины занимались погрузкой угля в маленькие тележки. Никто и подумать не мог, что ожидает эту идиллию через каких-то двадцать минут. И только когда с диким воплем на их территорию ворвутся воины в доспехах и начнут убивать любого, кто попадется на их пути, даже не объяснив причину своего поступка, они испугаются. А пока эльфы занимались своими делами, а дворфы медленно подступали все ближе и ближе.

И тут началось.

В лагерь к эльфам первым ворвался Зодон, и с диким криком подняв копье вверх, несся на старого эльфа, который тащил мешок с мукой. Старичок не растерялся, мгновенно сунул руку в голенище сапога, выхватил тонкий узкий нож и вспорол мешок. Пока орк бешено вращал белками глаз и, морщив перебитый широкий нос, бежал вперед, эльф кинул ему куль в лицо. Белая пыльца угодила в цель. Старичок хоть и был с виду слаб, но до сих пор оставался жилист и мускулист, и ему хватило сил забросить мешок как можно дальше. Зодон не ожидал такого, с забитыми носом и ртом, запыленными глазами, громко чихнул. И пока он старался стереть с морды мелкую белую пыль, эльф запустил в него мешочек жгучего дикого перца, который всегда носил с собой в кармашке и периодически натирал им наконечники стрел из своего колчана.

От возни и громкого чихания нападающего, встрепенулись теперь уже все жители поселка. Побросав свои дела, они схватились за оружие, которое по большому счёту постоянно находилось при них.

Орк продолжал носиться по территории и кричать, пока не налетел на кучу с углем. Проехав на гладких черных камнях, он упал грудью на свое же копье. Как же он орал. То ли это были крики боли, то ли досады. Так все для него хорошо начиналось, и как позорно обернулось. Не начав боя, он сам себя погубил в черной куче горной породы. Орк еще пытался какое-то время биться и пробовать встать, но так и не смог, и только загоняя глубже стальной стержень себе в плоть, он сам себя же и истязал. На него уже никто не обращал внимания. По ту сторону от выходящего орка разгорелась страшная кровавая бойня, в которой воины погибали за свой народ, за жизни детей и женщин. Дети, кто успел, бежали прятаться в глубокие пещеры, а кто загляделся, были либо ранены, либо убиты.

Услышав звуки борьбы и крики боли, прибежал эльф Бьюч, который временно остался за вождя. Он направил впереди себя стрелу и несся в самую гущу сражения. Добежав до Пуотса, Громового голоса, паренек вскинул лук и натянул тетиву.

– По какому праву, ты, подлое животное, здесь пустил кровь? – вскричал Бьюч.

Вождь дворфов сделал знак своим воинам, дунув два раза в маленький деревянный рожок, висевший на веревочном шнурке на груди.

– Где этот отросток? – властно прокричал Пуотс, после того, как стихли звуки сражения.

– О ком ты? – переспросил Бьюч. Эльф смотрел прямо в глаза дворфу, пытаясь подметить ход его мыслей и предугадать малейшее движение.

Снег снова начал кружить вокруг них. Ветер подул с севера и подхватил снежинки в весёлом танце, укрывая погибших. Он рвался в свой бой, понятный только ему. Растрепав волосы и одежды воинов, пытался пролезть дальше, остужая горячие тела и выдувая душу. Поблизости раздавались стоны раненых, которые почерневшими руками, перепачканными в загустевшей крови, вытекающей из глубоких ран, пытались подниматься и продолжить сражение.

Воины по обе стороны от предводителей замерли. Из движений можно было только увидеть, как у каждого представителя обеих кланов бегают зрачки. Они выжидали наготове. Момент накалялся. Сердца у каждого отбивали неровный ритм. Вражда читалась в каждом взгляде. Дворфы будто казались безоружными, в отличие от эльфов. Многих лесных Теней было не заметить. Но они где-то были и настороженно ждали. И именно это нервировало и еще больше выводило из себя тяжеловесов дворфов. Они понимали, что в каждого нацелена стрела, а может и две. Вот только где они, эти затаившиеся стрелки, эти матерые воины, было не угадать. Дворфы устало переминались с ноги на ногу. Из их ноздрей вырывался пар, что придавало еще большего устрашающего вида к тяжелым стальным доспехам, которые закрывали могучую грудь, коренастую спину и мясистые ляжки. Головы воинов были прикрыты металлическими шлемами, где от середины лобной части спускалась маленькая пластина, прикрывающая нос. Дворфы боялись за свои носы, потому что когда удар противника приходился на эту часть лица, они просто вырубались и становились беззащитными против действий врага. Только как не укрывайся, что нос, что тело, не могли их металлические кольчуги, похожие на чешую больших рыб, но сотканные из маленьких колечек, защитить от наконечника смертоносной стрелы эльфов. Этот народ знал и умел пользоваться с особой точностью своими луками. А тем более в этот момент, когда не только головы их были не покрыты, но и не защищены тела, требовалось как можно больше внимания и концентрации. Светлые волосы у эльфов промокли от налипшего снега, косы, хвосты обвисли, а лица казались еще более худыми и изможденными от внезапного страха. Они были одеты повседневно и выглядели беззащитно. Теплые шерстяные штаны светло-коричневого цвета, мягкие замшевые сапоги выше колен, и бархатистые серые туники, подбитые мехом зайцев изнутри, составляли их наряд и в этот день, ведь они не готовились к бою. В таких одеждах зимой щеголяли все, от малышей, до взрослых.

Пока у каждого воина в голове кружил свой ход мыслей, дворф стоял напротив эльфа на расстоянии вытянутой руки и смотрел исподлобья.

– О ком толкуешь, воин? – повторил вопрос Бьюч. Парень выжидал, широко расставив ноги и туго натянув тетиву, метя стрелой в оголённый просвет у шеи врага.

– Где Ирим?

– Нет его.

– Я знаю это. Где он? – завопил Пуотс. Поднимая топор над головой.

– Зачем он тебе? – спокойно спросил Бьюч. Продолжая держать врага на прицеле.

– Этот ловкач увел мою дочь. Я хочу ее вернуть. Но перед этим, я перебью весь ваш подлый народ. Всех до одного, – пообещал Громовой голос, опуская руку с топором вниз. Он решил, что не стоит силы растрачивать попусту. Переминаясь с ноги на ногу, мужчина понимал, что напряжение действует ему на нервы. Теперь ему стал ясен мотив орков, которые нападали мгновенно, даже не подумав. Ведь само ожидание битвы сводит с ума и больше изматывает, чем сам бой.

– Причем здесь народ? Давай отпустим собратьев и сразимся один на один. Я за Ирима. И я его брат. Так тому и быть, обязан защищать его честь.

– Сосунок, уйди с дороги, – ревел дворф, раздувая ноздри. – Где моя дочь?

– Нет здесь твоей дочери, Пуотс. Не визжи так. Она любит Ирима, а он любит ее. Ты не в силах противостоять природе.

– Дурень, ты сам понимаешь, что говоришь? Какая любовь? Ты забыл о легенде? Они нас всех погубят.

– Насколько я знаю, дворф, ты же не суеверный, – произнес Бьюч. – И к тому же, ты боишься, что мы погибнем из-за легенды, а сам привел отряд на безоружный народ, чтобы истребить нас. Где логика? Ты сам себе противоречишь, Пуотс. Давай сложим оружие, и я отпущу твоих людей с миром, не смотря на то, что вы успели ранить моих собратьев, и даже детей. Эльф старался урезонить разбушевавшегося вожака «Горных яков». Парень наивно рассчитывал, что они просто постоят друг против друга, договорятся и спокойно разойдутся по своим сторонам. Но он ошибся в предположении.

– Нет. Я хочу крови, – упрямился Громовой голос. Мужчина перекидывал древко топора из одной ладони в другую, тем самым разминая затёкшие от бездействия руки.

– Так тому и быть, ты ее получишь. Предлагаю обмен. Мы с тобой сражаемся. Если одержу победу я, вы уходите не только из нашего лагеря, но и с горы.

– Ну-ну, – перебил дворф. – А если я выиграю, каждого эльфа перережу собственноручно.

– Идет, – согласился Бьюч. На его красивом лице не дрогнул ни один мускул, хотя мысли в голове роились как пчелы в улье.

– И ты так просто отдаешь свой народ на погибель? – удивился Пуотс.

– Почему просто? Мы еще не состязались с тобой, чтобы думать о последствиях. Не договорив фразу, эльф выхватил нож из рукава толстой туники и завертел его в одной руке так ловко, будто крутил живописный цветок, рассматривая каждый его лепесток.

Пуотс и не понял, как так получилось, что лук у противника спокойно висел за спиной, а стрела угодила в колчан. Но он не стал мешкать и замахнулся топором, сделав выпад вперед. Бьюч присел и проскользнул у того под рукой, оказавшись позади неприятеля. Вождь дворфов, тертый калач, и просчитывал все маневры наперед. Он присел на колени, ловко крутнулся на них, и при повороте к эльфу, топором выбил нож из его гибких пальцев. Бьюч не растерялся, подпрыгнул, и в полете вынул второй нож из голенища сапога. Пока Пуотс прикидывал, где приземлится эльф, Бьюч прыгнул ему на спину и, обхватив руками, полосонул дворфа по шее. Вождь дернулся и заревел. Он вскинул руку с топором и рассек им воздух, так и не достав до Бьюча. Рана у дворфа горела, но он продолжал бой. Эльф отступал, дворф двигался на него. Бьюч следил за Пуотсом, а тот, за рукой эльфа. Так они танцевали минут пять, то отступая, то наступая. Вождю уже опротивела эта игра, он слабел, а рана кровоточила все сильнее. Не выдержав напряжения, дворф метнулся вперед, некстати размахивая топором, а после и секирой, которую подобрал в ходе сражения с земли. Руки у него дрожали, но он упорно надвигался на эльфа. Бьюч сделал присед и снова проскочил боком от дворфа. Оказавшись за спиной неповоротливого воина, он мгновенно вернул нож на место, и взялся за стрелу, с которой бежал на место сражения. А как только озлобленный Пуотс, взмокший от напряжения развернулся, Бьюч метнул стрелу ему в открытую рану. Воин дико заревел и упал на колени.

– Ты убил его, – заревел Жилос, кидаясь к приятелю.

– Стоять, – скомандовал эльф. – Сейчас берете своего вождя и уносите свои толстые задницы с нашей горы. И да, уточню, я не убил его, но обязательно это сделаю, если вы не уясните мои слова верно.

– Ах ты, плюгавый мальчишка, – вскричал Жилос и кинулся на Бьюча.

И все, нервы у воинов сдали. Завязалась борьба. Бьюч оказался окружен тремя здоровыми дворфами. Они медленно наступали на него, сужая расстояние. Мысли парня метались. Он видел, как ранили его собратьев. Минуту назад стрелой арбалета задели мальчишку, который из простого любопытства высунулся из-за дерева. Возле дома вождя зарубили старика со старухой. Они бежали, чтобы укрыться в подвале. Бьюч смотрел и не верил, что тихое снежное утро обернулось кровавой бойней, без начала и конца. Он горевал всей душой, что никак не мог помочь собратьям, которые всеми силами отбивались от обезумевших дворфов. Ему самому теперь нужно как-то выбираться из западни. А между тем, воины надвигались на него, и у каждого в руке сверкал заточенным лезвием увесистый топор. Бойцы уже было поверили в свою победу, когда Бьюч высоко подпрыгнул и ударил гибкими длинными ногами двум крайним воинам по рукам. Те не ожидали такого поворота и выронили орудия. Опускаясь на ступни после прыжка, эльф ударил головой в лицо среднего ратника. Удар пришелся в пластину, которая защищала нос. Она смялась и вонзилась в плоть, рассекая ее до кости. Дворфа ослепила боль. Он взвыл, попятился и упал, держась за нос и пытаясь выдернуть кусок металла из хряща разодранной плоти. Тут же муки его оборвались, потому что стрела эльфа, сидящего на дереве, нашла свою мишень. Но, двое оставшихся воителей вовремя опомнились и продолжили наступление. Бьюч подсек одного ножом в коленный сустав, и когда дворф присел от боли, эльф вогнал кровавое лезвие ему в шею. Под булькающие звуки, исходящие из горла, воин упал и притих. Остался еще один нападающий, самый здоровый и грозный. Он не мешкая, ударил эльфа по затылку обухом топора. Бьюча повело и ослепило. Шатаясь, он начал оседать. И тут его взгляд упал на топор одного из воинов, валявшийся рядом. Парень почти осел, но быстро выдернул оружие из руки убитого, и ужаснулся его тяжести. Собрав все силы и волю, он поднялся на ноги. Шатаясь и кося взглядом, паренек пошел на здоровяка. Дворф не ожидал этого и вздрогнул. Тут Бьюч замахнулся и ударил его сверху по голове. Шлем воина смялся, а сам боец послушно присел на снег, после чего парень всадил нож в его незащищенное горло. После этого, он выхватил лук у пробегавшего мимо раненого эльфа, ведь свой потерял в бою, а вот колчан со стрелами остался висеть за плечом. Вступая в бой, эльф уже не думал о дурноте, что подступала к горлу. Бьюч даже успел выпустить пару стрел, когда его накрыла спасительная темнота.

Очнулся парень, и, правда, в темноте, гораздо позже. Рядом сидела Нулипес, девушка, отвергнутая Иримом накануне свадьбы. Она промывала рану на голове парня от спекшейся крови. В печи потрескивали поленья. А по телу храброго воина прошлась судорога боли. Он открыл глаза и посмотрел на эльфийку.

– Где я? – спросил Бьюч пытаясь подняться с лежака.

– Храбрый эльф, где же ты можешь быть, как не у себя дома, вернее, дома у друга, – уточнила Нулипес.

– Храбрая девушка, – пытался шутить эльф, – как же ты переступила порог этого самого дома?

– Бьюч, все мы когда-то миримся с чем-то. Вот пламени раньше боялись, а смотри, привыкли же. Греться нужно. Теперь и костры, вон какие разводим на поляне. Поэтому и я пришла сюда, тебе ведь помощь нужна.

Девушка отошла от раненого, смочила тряпицу в большой миске, стоявшей на печи, и вернулась обратно.

– Мне страшно спросить, но как окончилась война? – спросил эльф, наблюдавший за действиями эльфийки. Он пытался шевелить ногами, ощупывать себя руками и двигать головой.

– Ну как? – медленно произнесла девушка. – Как-то окончилась. Их воины почти все полегли, десяток только вроде как насчитался из живых. Они забрали вождя и ушли. Мы не заметили как. А потом увидели, что среди чужих павших воинов есть и раненые, они кричат и стонут от боли.

– А наши братья? Что с нашими мужами? – вскричал в испуге Бьюч, снова пытаясь приподняться на постели.

Нулипес вздохнула.

– Детей жалко, – произнесла она и осторожно опрокинула встревоженного эльфа на подушку. – Пятерых убили. Сейчас их окричат; и можно крошек погребать. Из взрослых, убиты двадцать эльфиек, и сто сорок мужчин пали. Двести ранены. Но это поправимо. Тебя тоже чуть не убили. Замат спас тебя.

– А он сам? – спросил удрученный Бьюч.

– Он ранен, но жить будет, – ответила Нулипес. – Ты не волнуйся, дружочек, тебе нельзя.

Девушка ласково погладила эльфа по руке.

– Как же так? – горестно вопрошал раненый.

– Ты сейчас поспи. Для этого я дам тебе лунного эля. Это наша новая настойка, она крепка, но и сильна. Только вначале скажи, что делать с ранеными чужаками? С убитыми?

– Всех в пропасть, – скомандовал Бьюч.

– Всех? – ахнула Нулипес и присела рядом с эльфом.

– Всех до одного.

– Бьюч, не считаешь ты, разве, что это жестоко?

– Я видел то, чего во время сражения не заметили другие, – отчеканил эльф. – Поверь мне, это слишком мягкое наказание для них и слишком легкая гибель. Они подняли оружие на невинный народ.

– Я поняла тебя, дружочек. Не горячись, – согласилась Нулипес. Она подала парню глиняную кружку с настойкой.

Приподнимаясь на локте, Бьюч, осушив одним глотком всё содержимое кружки, тут же потерял сознание и опрокинулся на подушку. Девушка кивнула, будто подтверждая правоту своих слов. Она поправила одеяло, укрывая раненого, после чего взяла кровяные тряпицы и отправилась их стирать. Но прежде чем приступить к хлопотам домашним, она передала наказ временного вождя оставшимся воинам. Уставшие мужчины приступили к своим обязанностям, выполняя приказ, включающий в себя казнь над пленными.

Крики боли и отчаяния оглашали лагерь «Теней леса» до самого рассвета. А с первыми лучами робко восходящего бледного светила, в посёлке наступила небывалая до того момента лет сто тишина.