Читать книгу Сквозь века. Новая эра - Яна Ирбис - Страница 9

Ожидая встречи с чужаком, дворф прохаживался вдоль тропинки, заложив руки за спину и сгорбившись, будто известия последних дней наложили тяжелый гнет на его плечи. Он, то и дело останавливался, зачем-то поочередно засовывал края штанов в высокие меховые сапоги на деревянной подошве, потом тер пальцем в задумчивости лоб и натягивал лохматую шапку из лисицы почти до глаз. Кафтан, подбитый изнутри кроличьей шкуркой, его не согревал, а может, нервы сдавали и доводили его до озноба. Зима пришла как-то очень уж внезапно. Они были настроены на теплую погоду еще месяца два, а вышло иначе.

Помимо сражения, ждало вождя ещё одно обстоятельство; со стороны Ледовитого океана дуло стужей, но не той, от которой холодно. В воздухе пахло сражением. А далеко на горизонте появились корабли, семь шло. Их было видно с пики Катасаны, куда раз в месяц забирался по специально отбитым для такого случая ступеням, его верный помощник Жилос, и осматривал все четыре стороны света. Восхождение обычно занимало один день, и столько же обратно. Но в тот раз Жилос прибежал раньше. Его обветренное лицо выражало испуг. Он сообщил, что ходу примерно с месяц, при хорошей погоде, и месяца с полтора, при резком обледенении, идут корабли. Небольшие, но с металлическими двойными днищами, они легко прорезают себе путь острыми носами и устойчиво держаться на воде, даже в шторм. Пуотс держался уверенно и только махнул рукой; мол, пройдут мимо.

Запахнув ворот кафтана, вождь дворфов очнулся от воспоминаний и обернулся как раз в тот момент, когда из-за деревьев мелькнул силуэт чужака.

– Ну что, подумал? – спросил он, приближаясь, и сразу переходя к делу. Сегодня на нём был надет тёплый тулуп из овчины, который ещё больше давил на широкую спину своей тяжестью. Опираясь на тот же сук, что и несколько дней назад, он медленно передвигал босыми мохнатыми лапами. Ступни давно затвердели у этого бугая и покрылись густым пушком, который с годами истерся, а волос врос в кожу.

– Подумал, – ответил дворф. Мужчина снова потёр лоб толстым маленьким пальцем.

– И что? – настороженно вглядываясь в лицо собеседника, спросил чужак, выпятив нижнюю губу. Торчащий из пасти клык мешал прикусу бугая, а острый обломок колол кожу губы, и она постоянно кровоточила, что доставляло дискомфорт этому существу и большей озлобленности. Что он только не делал, и пытался выковыривать его из десны, и просил выбить ему ударом ноги товарища, ничего не помогло. Клык намертво врос в надкостницу и упорно не желал покидать насиженное место.

– Какие гарантии ты мне предоставишь? – снова вступил в разговор дворф, огладив густую бороду и засунув одну руку в карман.

– Ты о чем?

– Зодон, не виляй. Ты сам все понимаешь, веры тебе нет. Я помогу тебе, а потом увижу свой народ перерезанным, – привел аргумент Громовой голос. Он отступил от тропы, по которой гулял до встречи с орком, и медленным шагом направился в противоположную сторону, снова сцепив руки за спиной.

– Пуотс, мне не нужен твой народ. И гора твоя не нужна. У меня есть деревня. А большего я не желаю. Тут вопрос чести, – пояснил чужак, и, прилаживаясь к шагу собеседника, устремился следом.

– Вот как? – обернулся Пуотс.

– Да, так, – кивнул орк.

– Сколько вас? – спросил вождь «Горных яков».

– Мало, – пророкотал Зодон. Он наконец-то догнал Пуотса и теперь вышагивал рядом, посматривая на вершины корявых скал, едва видных сквозь туман на противоположной стороне Катасаны.

– Что так? – удивился Громовой голос и неожиданно остановился.

– Так бывает, – уклончиво ответил вожак орков. Он встал напротив собеседника и лукаво посмотрел из-под лохматых широких бровей.

– Как ты воевать собираешься? – удивился дворф. Пуотс усмехнувшись, покачал головой, нахмурив при этом широкий лоб, и поднял взгляд вверх. Сейчас он как-то отрешённо смотрел на макушки заснеженных деревьев, среди которых давненько не скользил яркий солнечный луч. Но в дремучем зимнем лесу не всем было так тоскливо; на одном из деревцев резвились маленькие серые белки. Они озорно скакали друг за другом и что-то звонко ворчали, при этом скидывая снег с потревоженных тонких веточек. И спрыгивая ниже, чтобы попасть под этот струящийся серебристый поток, отскакивали и отряхивали намокшие шкурки. Их действия заворожили взгляд дворфа.

– Поэтому я пришел к тебе, – произнес орк. Его слова вывели из задумчивости Громового голоса. Мужчина перевёл взгляд на чужака.

– Оружие, есть какое? – спросил Пуотс, вздыхая. Он пристально посмотрел на собеседника, развернулся и пошел обратно. Снег под ногами скрипел и проминался, нарушая сонную тишину кладовой природы.

– Есть, – гордо ответил Зодон и устремился следом. Его начинало нервировать поведение вождя «Горных яков». И если бы не дело, которое он замышлял провернуть с помощью Пуотса, то давно бы навалял ему тумаков. Очень уж вызывающе себя вёл этот зазнавшийся дворф.

– Ну, хоть это радует.

– Когда выступаем? – спросил орк.

– Через семь дней, – ответил Громовой голос и резко остановился.

– Долго, – протянул орк. Он следовал за дворфом по пятам и смотрел под ноги. Очень не нравился ему снежный покров, никогда не знаешь, что под ним укрылось; и, не заметив, что собеседник встал, налетел на него всей тушей и толкнул вперёд. Дворф удержался на ногах, но мгновенно в его руке сверкнул ослепительным блеском острый клинок. Оценив обстановку, дворф убрал оружие в ножны, а орк отошел назад. Ему бы и хотелось сразиться с Пуотсом, да нельзя себя выдавать раньше времени.

– Не гони. Твою спешность я знаю, а дела наскоком не решаются. Тем более, война с эльфами, – грозно произнес вождь дворфов.

Орк согласно кивнул, развернулся и ушел.

Пуотс присел на корточки, достал из кармашка щепотку табака, набил трубку, извлечённую из второго кармана, и закурил. Табак оказался крепким и мужчину слегка повело. Он поднялся на ноги и привалился спиной к дереву. Перед глазами так и стояла недавняя встреча с эльфом. Она прямо таки съедала его изнутри, вовлекая в некий азарт.

***

И вот сейчас, после того, как он посмотрел на своих воинов, готовящихся к сражению, и, отправившись к обрыву, вождь клана дворфов сидел на валуне, думал и сомневался, сомневался и много думал. Он понимал, что задумал лихое дело; ведь прожил по соседству с эльфами на горе Катасана не один десяток лет. Бывало, вместе, плечом к плечу, они отвоевывали свои земли у озверевших захватчиков, у бродяг и дикарей, у злых троллей. Они вместе, камень к камню, выстраивали могущественный город Асаджун, который теперь славился крупнейшим базаром на всю округу, где происходили не только торговля, но и развлечения, песни, пляски, борьба, игры и многое другое. Пуотс вспомнил, как он, Жилос, Аркял, Бьюч, и Ирим, стояли на берегу реки Горуня и спускали первый плот, построенный совместными усилиями. После плота на воду опустили лодку, а позже и их первый корабль, под названием «Эльдво».

Пуотс улыбнулся воспоминаниям. Ведь так хорошо жили, дружно. Вроде и хотелось больше земли иметь, но постепенно сроднились, прижились. А теперь, он, защищая честь дочери, вынужден поднять оружие на своих соседей, невинных и наивных существ, который и сами ничего не понимают.

«Может, я тороплюсь? – спрашивал себя дворф. – Лучше ведь дождаться этого засранца, и с ним поговорить. После чего забрать дочь домой. А что если он ее опорочил? Что если она уже понесла от него? Женить их нельзя. И допустить такое, что брюхатая дочь вождя будет разгуливать по городу и подавать остальным девицам срамной пример, тоже не годится. Нет, нужно наступать, пока его нет. Я захвачу эльфов в плен и посажу в пещеру, до поры до времени. Он не посмеет сдать свой народ в рабство, тогда я и заберу эту дрянь домой, а ему уступлю его клан. Запру наглячку в каморке, и до конца её дней не выпущу на свет Земной. Пусть даже родит, там и отпрыска вырастит, в стенах дома. Да, пожалуй, так я и поступлю, – решился Пуотс на войну с эльфийским народом».

И пока ещё в лесу стояла тишина. Слегка потрескивала на морозце кора Олиствы. Обледенела крона могучих, многовековых дубов. Солнце слабо проглядывалось из-за серых облаков, нависших над горой. Трава под ногами пожухла и укрылась слоем мягкого бархатного мха, который нежно припорошило снежком. Вождь посмотрел на реку. Она притихла и спряталась за слоем прозрачного толстого льда. На морозе от него отходил какой-то таинственный звон. Этот звук завораживал и манил. Будто древний шаман босиком скользил по ледяному зеркалу и постукивал в бубен, бормоча одному ему известное заклинание. Река подо льдом пенилась и бурлила, мелькали мальки, виднелась тина. Только скрыто это и недоступно до весны, которая теперь наступит совсем не скоро. А пока: снег, лед, мороз. От соснового бора, произраставшего по берегу реки, исходил божественный аромат морозной хвои. Среди сосен, раскинувших широкие лапы, встречались высокие голубые ели, стройные длинные туи, полуголые пихты с широкими стволами. И если воздух вокруг Олиствы был сладковатым, перемешанным с запахом мокрой древесины, то из того лесочка освежал и кружил голову своим густым еловым дурманом. Но совсем скоро эта живописная картина, хранившая доселе покой, обагрится горячими, алыми струями.

– Видит небо, я не хотел этого, – горестно произнес вслух Пуотс.

Эхо разнесло его слова на много миль вперед: вдоль шероховатых стенок острых скал, подножий утёсов, плоских вершин обрывов, уютных пещерок, дремавших лесов, и вернуло владельцу.

– Плохой знак, – снова произнес дворф.

– Охой знак, …ой знак, – вторило эхо.

***

Пока Пуотс настраивался на воинствующий лад, орк беседовал со своими собратьями.

– Вот так вот, – проговорил Зодон. – И теперь я хочу, чтобы мы порубили этих задавак на куски. Он стоял посреди избы, широко расставив толстые ноги, и скрестив могучие мохнатые ручищи на не объятой груди.

– Отец, ты не прав, – возразила Панелис. – Мы больше не хотим войны. Нам нравится жить здесь. Это наше место. Сюйт плуг смастерил, мы землю весной возделывать будем.

Толстая мохнатая девица сидела за столом и перебирала бобы, изредка бросая взгляд в сторону отца.

– Дочь, ты себя слышишь? – завопил вожак орков. Он подскочил к столу и потряс кулаками в воздухе. – Какой плуг? Чего возделывать? Я тебя на войну зову. Плечом к плечу. Ты чего нюни распустила и в бабу превратилась.

– А я и есть баба, – закричала Панелис, вскакивая со своего места и рассыпая красные горошины по полу. – Ты мне сколько раз обещал мужа найти, обряд устроить. А что вместо этого? Я сама себе мужика отбивала, половины зубов и волос лишилась. И да, я больше не ем сырое мясо. Скиталец Сюйт, который прибился к нашему отряду месяц назад, полюбил меня, он научил меня иной жизни. Я Сапата отдала Дижане. У них теперь тоже семья. Мы не пойдем воевать.

– Я прикончу вас всех, прямо тут, – ревел Зодон и медленно наступал на дочь, которая выпятив грудь, ступала навстречу отцу.

– А ты попробуй, – произнес великан, по имени Сюйт. Мужчина мгновенно преградил дорого озлобленному орку и засучил рукава тонкой серой рубашки, латанной в нескольких местах красными тряпицами.

Скиталец заслонил Панелис своей могучей грудью и поднял кулак над головой вожака. К нему присоединился орк, по имени Сапат. Тот поигрывал топором в руках и медленно двигался на Зодона.

– Ты оставил нас с носом, – произнес орк. – Без монет и еды. Мы в эти месяцы выживали, как могли. И выжили. Без войны и сырого мяса. Мы поняли, что не звери, не дикари, а особи. И теперь ты не втянешь нас в худое дело. Иди и воюй сам, если тебе это надо. Нас не вдохновил твой рассказ, и причина, по которой мы обязаны напасть на эльфов. Они нам ничего плохого не сделали. И мы их не тронем. К тому же, это наша дальняя родня. Мы не желаем проливать кровь родичей.

– Ребята, да вы чего, зажирели на вольных харчах? – сопел Зодон. – Я же вас не предал ни разу. Какие они вам родичи? Это только в легендах сказано, будто от злого колдовства нас породили из крови лесных детей. А я всё для вас, а вы…

– Что мы? – спросила Панелис. Она тяжело присела на низкую скамью, покрытую полосатым, с прорехами в нескольких местах ковриком.

– Вы предали меня, – ответил Зодон и отошёл в сторону двери.

– Чем? – спросила дочь.

– Всем.

– Это не ответ. Отец, мы живем мирно. Оставайся с нами. Будем жить, трудиться, честно и тихо.

– Нет, – взревел Зодон. – Не бывать этому. Пока я жив, я буду нападать, воевать и рвать на куски живую плоть.

– Ну, как знаешь, вождь, – проговорил Сюйт. – Раз ты покидаешь наш лагерь, мы выберем другого вожака. Оба мужчины сейчас стояли у противоположной от входа в избу стены, привалившись к ней крепкими спинами и скрестив ноги. Сапат очень хотел походить деловитостью на Сюйта, всезнающего и умелого, потому и копировал все его жесты, вплоть до походки и мимики. Ему пришлось по нраву, как лихо великан одним движением головы откидывает кудрявый чуб с вспотевшего лба, и тоже так пытался дёргать головой, отбрасывая назад редкие тонкие волосы. Он считал этот жест обворожительным, и то, что выглядит комично, выполняя его, ему было безразлично.

– Что?– заорал Зодон.

– А выбирать и не нужно, – ухмыльнулась Панелис. – Ты, мой дорогой муж, будешь нашим вожаком. У тебя хватает отваги, ума и силы.

– Да я вас раздавлю. Вот эльфов перережу и вернусь, чтобы с вами разобраться, – взревел отец. Он, было, ринулся навстречу здоровякам, но когда Сюйт притопнул ногой, остановился. Потом схватил лапищей маленькую скамью, что стояла у печи, рядом с лежаком, поставил её в центр избы и уселся. Но снова вскочил на ноги, подошёл к столу, взял кружку и вернулся на место.

– Мы будем ждать тебя, отец, – рассмеялась Панелис. Она потеряла всяческий интерес к разговору и принялась собирать горошины, раскатившиеся по столу. Дижана же полезла под стол, выпятив круглый объемный зад, собирать бобы. Сопат тут же устремил взгляд на полюбовницу, тоже теряя нить разговора. И только Сюйт продолжал смотреть прямо в глаза вожаку.

Зодон не мог больше терпеть насмешки своих собратьев, и, опрокинув скамью, на которой восседал с кружкой вина, удалился. Он вышел на улицу и поежился. На него пахнуло сыростью и пронизывающим ветром. Орк запахнул тулуп, позаимствованный в крестьянской избе, подвязал пояс, и удивился тому, что сильно похудел. Изгнанный вожак прошлепал вдоль деревни совсем немного, всего лишь до соседнего дома. Злость уже улеглась и осталась обида. Ему хотелось остаться с собратьями, но мешала гордость. Ведь он предал свою дочь, обещая ей вернуться с золотом, и мужем, продав пленного эльфа людям. А что получилось в итоге? Он просто проспал пленника, и того похитили у него из-под носа. Стыд и позор перед соплеменниками. Теперь делом чести было для него истребить весь эльфийский народ, который своим существованием напоминает ему о провале.

Пока Зодон бродил по холоду вокруг домов, его дочь разговаривала с соплеменниками.

– Я не в силах его остановить, – произнесла она. Сидя на том же месте, девушка подпёрла голову рукой и уперлась локтём о стол.

– Он жаждет крови и войны. Только один, он вряд ли выстоит, – предположила Дижана. Девица принялась скрести тупым заржавевшим ножичком клубень желтой сочной репы, стоя у стола.

– А дворфы? – удивился Сюйт. – Они же договорились действовать совместно.

– Я не верю им, – проговорила Панелис. – Им-то, зачем воевать с эльфами?

– Ну, не знаю, – протянул возлюбленный.

Со стороны, если взглянуть на этих существ, никогда бы не подумали, что это воители – орки. Когда-то убивающие всё живое и поедающие сырое мясо дикари, сейчас превратились в чистых и честных домочадцев. Они вымыли избу после страшной драки, где переломали мебель и побили стекла на окнах. Две уцелевших в битве девушки, Панелис вместе с Дижаной, не ожидая от себя способностей к домашним делам и заботам, с головой погрузились в эти интересные хлопоты.

Месяц назад к ним в дверь постучал незнакомый здоровяк, бродяга. Он был больше похож на человека, нежели на орка, некая смесь двух рас. Высокого роста и крепкий в плечах, он твердо держался на мускулистых ногах в широких холщовых штанах. В мозолистых руках мужчина держал маленькую котомку. Худые башмаки намокли и хлюпали при каждом шаге незнакомца. Рубаха не грела, а только хуже раздражала озябшее тело. Обветренное человеческое лицо скрывала густая длинная борода, свисающая на грудь. Нос у мужчины был крупноват, и из широких ноздрей торчали жесткие мелкие волоски. Покатый лоб с кустистыми бровями, облепили курчавые темные волосы. Вот лицом незнакомец больше походил на орка. Мясистые большие губы подрагивали от стужи, и от этого крупные почерневшие зубы отбивали ритмичную дробь. На улице, который день лил ливень, и бедняге негде было укрыться. Панелис пустила мужчину в дом, и как оказалось, в свое сердце.

В те дни она была счастлива, и отдала Сапата, которого женщины по очереди пользовали как мужчину, Дижане.

И именно тогда, когда собратья открывали в себе новые чувства и ощущения, их вожак Зодон следовал за группой эльфов, во главе которых шествовал Аркял. Посреди мокрой степи он убил вождя эльфов и бежал от преследовавших его стрел, летящих в спину. Раны тогда ему были нанесены большие и глубокие, но орк сумел добраться до деревни, придумав отговорку, что эльфы напали на него, отобрали пленника и изранили его самого. Дочь выходила отца, и когда тот встал на ноги, первым делом поспешил на встречу с вождем дворфов.