Читать книгу Сквозь века. Новая эра - Яна Ирбис - Страница 8

Перед встречей с чужаком, хранитель покоя города Асаджун бродил по лесу среди Олиствы и делал зарубки на деревьях, чтобы определить, где больше всего произрастает молодняк. Боковым зрением дворф увидел, как мелькнула огромная тень между тонкими стволами священных деревцев, но будто бы не придавая этому значения, продолжил и дальше обследовать территорию. Да только непрошенный гость продолжил пробираться вглубь, сопя и тяжело отдуваясь, не обращая никакого внимания на хозяина таинственных суровых здешних мест. Эта ситуация вывела мужчину из равновесия.

– Что тебе нужно? – крикнул дворф, разворачиваясь лицом к чужаку и хватаясь за арбалет, висевший за спиной. Он привалился спиной к одному из невысоких стволов и расставил ноги на ширине плеч, для пущей важности.

– Тише ты, не кричи, оглушил, – проговорил шедший по лесной тропе чужак. – Разговор есть.

– О чем? – поинтересовался Громовой голос. Он сдвинул намокшую от сыпавшего снега шапку чуть на затылок и снова положил руку на орудие. Вторая рука у мужчины постоянно находилась в большом кармане широких шерстяных штанов, сжимая шероховатую деревянную рукоять клинка, вставленного в ножны. На конце рукоятки свисал переплетённый из нескольких полосок кожаный шнурок, которым небрежно поигрывал палец Пуотса. Всего мгновение, если потянуть этот шнурок, и клинок окажется в руке у хозяина и заиграет на солнце своими металлическими боками, наводя страх на собеседника острым лезвием.

– Дело у меня к тебе, – ответил, сгибая спину все ниже, гость. По всему было понятно, что гнет его не от тяжести физического недуга, а от тяготы пережитого, за время своего существования, потому что чужак так-то выглядел бодро и молодцевато. Вес, вот была его главная проблема; сильно был упитан. При ходьбе он опирался на толстую длинную палку, выстроганную из свежесрубленного ствола молоденькой осины.

– Дворфы не ведут общих дел с бродягами.

– Скоро ты сам им станешь, если не выслушаешь меня, – посоветовал чужак. Он приблизился и остановился напротив собеседника, продолжая опираться на сук.

– Говори, я слушаю.

– Ты уверен, что мы одни здесь? – выведывал чужак, озираясь по сторонам. Он хмурил нависшие лохматые брови, что придавало ему более суровый вид, почёсывал заскорузлым зеленоватого цвета пальцем покатый лоб и пыхтел, поджимая огромные губы с торчащим вниз обломком почерневшего клыка.

– Говори, – повторил мужчина, напуская на себя устрашающий вид, снимая арбалет с плеча.

– Я не буду ходить кругами, а говорю прямо, что пришел с предложением. Давай объединим наши силы и выступим против эльфов, – предложил чужак. Он вопросительно смотрел на дворфа и продолжал периодически скрести когтем складку глубокой морщины, прочертившей лоб.

– Вот как? А что они тебе сделали? Вроде вы закончили вражду, – удивился Громовой голос. Он настороженно взирал на собеседника, продолжая подпирать ствол Олиствы, только ноги уже скрестил, и поигрывал носком одной ноги, небрежно откидывая кусочки слипшейся мёрзлой хвои.

Мужчина напустил на себя скучающий вид, а меж тем, всё внутри замерло, до того необычной оказалась эта встреча, да и сам разговор. Дворф понимал, что с этим проходимцем нужно держать ухо востро, не ровен час, облапошит, или всадит когтистой лапой клинок в грудь. Но предложение очень уж интересное. Мысленно, весь подобравшись, вождь дворфов беспечно улыбнулся, ожидая ответа.

– Не теперь. У меня там остались свои счеты.

– Я не доверяю никому, тем более тебе, дикарь. И озадачить меня, не получится.

– В этот раз придется довериться; а тем более, озадачиться. Я не против тебя и твоего народа. И слыхивал, что ты давно имеешь виды на их земли. Так давай, я помогу тебе их завоевать. Ты получишь желаемое, и я буду не в накладе.

– Не пойму я твоего интереса.

– И не надо, – сказал чужак. Он стоял против Пуотса и прямо смотрел в его глаза. По всему было видно, что собеседник хоть и напускает спокойный беззаботный вид, но на деле внутри испытывает гамму чувств, от ярости до отчаяния. Это не укрылось от внимательного взгляда умудренного жизнью мужчины.

– Мне нужно подумать.

– Думай, – разрешил страшный громила. – Но, не долго. Сам знаешь, у меня терпения мало. Он снова осмотрелся по сторонам.

– Иди. Приходи через день, и я все тебе скажу.

Чужак молча, развернулся, и тяжелой косолапой поступью отправился назад, откуда пришел.

Дворф задумчиво смотрел ему вслед. Потом отвел взгляд, потер подбородок, погладил рукой бороду и покачал головой.

«Умный малый, – подумал он. – А его помощь может пригодиться, если я решусь действовать. Только подло это, за спиной объявлять войну и наступать. Я даже не пытался решить вопрос миром. Может как-то смогли бы договориться, я бы помощь предложил. Ну, не дикари же все-таки. И разговаривать умеем».

Дворф снова вздохнул и отправился в город, домой. Он медленно проходил между деревьями, любовно оглаживая светлые в ярко красные крапинки стволы. К некоторым деревцам прикладывался лбом, будто просил совета и искал ответы на все мучившие его доселе вопросы. Олиства молчала. Она пребывала в дрёме, который навеяла стужа и непрерывный снегопад. Во сне Олиства находилась в волшебной стране грёз, где тепло и её ласково обнимает невидимый жених, который обдувает разгорячённый от стыда нагой стан. А Громовой голос так нуждался в её поддержке и помощи, но как всегда, всё приходилось решать самому. Он уныло пошёл дальше, разбрасывая при ходьбе снег в разные стороны своими большими меховыми сапогами. В городе его жду и другие дела, более важные, требующие всей ответственности и серьёзности. Ведь скоро наступят базарные дни. В городок приедут гости, торговцы, покупатели. В этот раз обещали заглянуть на развлекательные мероприятия даже гоблины. С недавних пор эти злобные охламоны остепенились и даже принялись за основную работу, добывание и плавку металла. А на ярмарку поспешат, чтобы обучить новой игре всех собравшихся, правда, за отдельную плату, но они будут не они, если всё проведут безвозмездно. Что за игра, держат в строжайшей тайне, но обещали, что будет весело и без бойни.

«Посмотрим, что там придумали, эти вояки, – размышлял, походя дворф. – Может, что путное и получится».

Громовой голос рассуждал всю дорогу, перескакивая мыслями на разные темы. Но как только запер за собой ворота и погрузился в повседневные заботы, отвлёкся от тяжелых дум, которые совсем скоро ему всколыхнет неожиданное известие.

И уже вечером в ворота постучались. Из разговора с наглым посетителем, Пуотс понял и уяснил одно, войне с эльфами быть.

Вскоре Громовой голос держал совет со своими бойцами о подготовке к выступлению дворфов на эльфийский народ. Дело происходило в таверне у Лидди. Бойкая молоденькая дворфка год назад выскочила замуж за состарившегося товарища своего отца, который к слову, никогда не был женат, и был просто очарован задорным смехом пышногрудой красавицы. Девушка радовалась жизни и вселяла в остальных оптимизм, что и подкупило старичка. После свадьбы, молодожёны уединились в тесной спаленке в избе мужа, но как только новобрачная обнажилась и предстала во всей девичьей красе перед смущённым супругом, сердце у того не выдержало напряжения, и он рухнул как подкошенный к ногам полюбившейся супруги. Девушка горевала искренне, и достойно оплакав мужа, выдержала траур в сто восемьдесят дней, после чего окружающие снова могли слышать ее звонкий смех, как будто ручеёк бьет ключом и орошает влагой ссохшуюся почву, так и она радовала своим задором очерствелые сердца закаленных в житейской мудрости дворфов.

Так вот, не убегая от темы, продолжим. Сняв траурные панталоны, тяжёлую холщовую юбку и чёрную ситцевую блузу, Лидди преобразилась. Девушка нарядилась в коричневые штаны, туго обтягивающие крепкие девичьи бедра и светлую широкую рубашку. Засучив рукава, она подпоясалась передником и навела порядок в доме супруга, выбросив хлам, старые поломанные табуреты, прогнившие скамьи и шаткий стол, и обустроив себе одну из двух комнат для жизни, вторую отвела под таверну. Через несколько месяцев, скопив немного золота, красавица оплатила работягам услуги по строительству. И уже вскоре, к маленькому домику была пристроена еще одна комната, а к ней терраса, которую летом обвивал хмель и дарил прохладу посетителям, попивающим темное горьковатое пиво. Очень любили дворфы посидеть в гостях у Лидди, которая щедро дарила искренние улыбки и радость. Она считалась своего рода талисманом у жителей города. Если хлебнуть чуток пивка, которое она собственноручно варила, и никому не открывала секрета пивоварения, то обязательно будет удача. И неважно в чем повезет. Бывает так, что найдется по пути желтый медяк тому, кто совсем остался без гроша в кармане. Либо на рыбалке попадется на крючок большой карп голодному бедняге. А иной раз и крупно выиграет в поединке кто, сойдясь с кем-то из посетителей в игре на кулачках.

Поэтому-то там решил вождь высказать свое решение о нападении на эльфов своим верным воинам. Он считал, что план, разработанный в таверне, обязательно будет удачным. Но как-то выскочило у него из головы, что в этом заведении так нелепо почил сам хозяин. И это может быть не совсем добрым знаком в начинании такого серьёзного мероприятия. Одно дело, веселый смех молодой девчонки, и совсем другое, война с большим кланом. Но ничего уже не могло остановить Пуотса в его решении, и он тихо доложил своим воинам о намеченных действиях. Тогда дворфы озадаченно переглянулись, и только один из них решился спросить, на каком таком основании они должны пойти и убивать невинных. На что Громовой голос пожал плечами и сказал, что так надо. Это было совершенно не похоже на их мудрого ответственного вождя, но бойцы, привыкшие к взвешенным решениям Пуотса, не смели его ослушаться, считая, что так действительно необходимо. Немного посовещавшись, мужчины разошлись по домам, чтобы в назначенное время быть готовыми к выводу войска из города.

А меж тем, события развивались дальше, и прошло с той встречи в таверне несколько дней.

– Вождь, куда оружие складывать? – крикнул невысокий мужик с рыжей бородой, аккуратно заплетённой в толстую косу и спускающейся до пупка.

– Зим, прямо у ворот оставляйте. Когда будем уходить, чтобы под рукой все оказалось, – ответил Громовой голос, приближаясь к своим воинам, занятым заточкой и чисткой орудий.

– А не заметет снегом?– спросил уже другой коренастый, лысый мужчина с пышной рыжей бородой до пояса. Он принципиально не носил шапки из-за глухоты, предпочитая остужать уши на холоде. Так по его словам к нему возвращался слух.

– Рогожей в два слоя прикройте, – посоветовал Пуотс. – А потом с разных концов ухватимся и встряхнем.

– Понял тебя, вождь, сделаем, – кивнул Зим.

Мужчины переглянулись между собой и пожали плечами. Они нехотя готовились к битве с эльфами. Каждому из них совершенно не был ясен мотив этого наступления. Не было дележки территории, не было распрей. Жили мирно. Хоть и не хватало места ютиться двум расам на одной горе, но как-то до сего момента уживались. Даже иной раз, сообща, подсобляли другим кланам. Частенько дворфы вместе с эльфами отплясывали на ярмарке под задорные песни приблудившихся бардов; не зазорно было за одним столом пить приторный эль и подпевать звонкоголосым певцам припевы из длинных песен о дивных походах и подвигах собратьев. А позже, немного запьянев, эльфы начинали рассказывать легенды давних времён, и дворфы подхватывали тему, продолжая рассказы уже страшными байками о болотных кикиморах и ведьмах, летающих верхом на волках и выискивающих себе мужей среди юнцов. А уж как весело им было метать дротики в полосатые деревянные реи, крепленные к кованым решёткам, огораживающим место ярмарки, в состязаниях за шкуру седого толстопятого медведя. Они резвились как дети, поддевая друг друга локтем в бок, толкаясь и щиплясь, а после сходились в шутливой драке, дергая за волосы проигравшего и отвешивая ему подзатыльники.

Теперь эти радостные дни позади, оставив в душе лишь теплые воспоминания, которые вождь заставляет омыть кровью невинных существ, не объяснив толком причину. Но ослушаться преданные воины не могли, потому что были вымуштрованы и воспитаны на послушании и подчинении.

Пока мужчины собирали арбалеты, топоры и булавы у высоких металлических ворот опутанных коваными прутьями, вождь наблюдал за их согласованными действиями. Тут пролетела крупная сова и громко заухала над ними, как-то горестно, но Пуотс не предал этому значения, он довольный работой своих воинов кивнул головой и пошел дальше.

Вот уже десять дней идет активная подготовка к войне с эльфами. И за это время вождь клана дворфов «Горные яки» спал всего несколько часов. Его терзали сомнения в правильности своего поступка, но он не смел, обсудить этот вопрос с кем бы то ни было, чтобы не оказать своей слабости. Пуотс все размышлял о эльфийском народе, ведь те существа, что живут у подножия горы, не виноваты в его претензиях к их клану. Да и не к клану вовсе были его прицепки, а к одному молодому парню. А от того, что замышляет он, пострадают и погибнут невинные существа. Но не было у него другого выхода, это вопрос чести. А на деле, это не вопрос чести, а обыкновенное упрямство и даже трусость. Не мешали ему эльфы, и он понимал, что его нападения они никогда не простят. Но как иначе он мог причинить боль тому прыткому юнцу, который увёл за собой его дочь, обесчестил, опозорил весь их древний достопочтенный род. Отец недолюбливал старшую дочь, сам не понимал почему, но это было так, поэтому ему было проще опорочить её в своих же глазах, нежели оправдать и дождаться объяснений. Гнев одурманил его сознание, он не отдавал отчета в своих поступках, а слепо вёлся на умело распланированную интригу кого-то третьего, а именно незваного гостя, эльфа, который руками Пуотса пытался мстить своему собрату.

И в тот момент, когда шла внутренняя борьба голоса разума с гордостью и упрямством, дворф вышагивал по тропинке леса, направляясь к обрыву. Именно там мужчина находил с недавних пор уединение и покой. В том месте лучше дышалось и думалось. Не смотря на то, что пахло мёрзлой хвоей и прелыми листьями, воздух будто отрезвлял, буйну голову вождя. Глядя вдаль, на бескрайнюю линию горизонта, где сливались небо и земля, а пики скал, нацепившие пышные белые шапки, воздевали свои лапы вверх, будто моля природу о пощаде, Пуотс размышлял. Прочно въелась в памяти у него встреча с одним наглым эльфом, по имени Роматис. Именно он оповестил незадачливого отца о проделках Кирмы. Как узнал Пуотс из рассказа смельчака, сбежала его дочка не с кем иным, как с эльфом. Она полюбила не просто чужака, а того, кого любить запрещает Писание. Тем самым, негодница поставила под удар будущее не только своей общины, но и рода этого самого эльфа. И теперь ему предстоит решать эту задачу самому, чтобы не причинить вреда кланам. А то, что он своей рукой идёт убивать, до него не доходило. В мечтах, Пуотс представлял, как ворвётся на территорию поселения «Теней леса» и те сразу же сдадутся, застигнутые врасплох, сложат орудия к его ногам, и отправятся своими ногами в пещеру Побеждённых. Всё красиво получалось в планах Громового голоса, только одно он не учёл, строптивый характер и дерзкий нрав эльфов.

Подойдя к краю обрыва, дворф посмотрел вниз, где у подножия Катасаны раскинулся длинный глубокий овраг. Сейчас он был припорошен снегом, и только в нескольких местах торчали пучки вялой травы, напоминая о теплом лете. Ещё недавно, когда солнце высоко поднималось по утрам, и до позднего вечера освещала и согревала всё Земное, мужчина жил спокойно. В те времена, он пил по утрам густой холодный квас и закусывал его постной лепёшкой. А после, сидел на низкой лавочке возле дома и курил ароматный табак, выращенный заботливыми руками супруги в их саду. Так он настраивал себя на повседневный лад. Вокруг роились комары, которых он отгонял широкой мозолистой ладонью и улыбался, поглядывая, как деловито снуют муравьи по высоким кочкам, таская в свои, уютные норки веточки, пёрышки и мёртвых червяков. А вокруг шелестела листва дубравы, раскинувшей свои сочные кроны в лоне оврага. Ветер кружил вокруг деревьев, гоняя с ветки на ветку мелких птах, и разгоняя рои насекомых, сидящих в щелях сухой шершавой коры. Всё это так явственно вспомнилось сейчас Пуотсу, что он затосковал пуще прежнего.

Вокруг тихо, но будет ли так же спокойно после войны? Ответить на этот вопрос вождь не смел, уговаривая себя, что просто лень забегать наперёд и представлять будущее.

Мужчина продолжал оглядывать окружающую жизнь вокруг себя. Чуть поодаль от него хрустнула ветка, это умчалась горная лань, которая забрела слишком далеко от своего стада, и, увидев существо на двух ногах, кинулась опрометью назад. А на ветке прямо над головой дворфа важно восседала сова. Она вроде как дремала, а может, делала вид. Хотя разве поспишь, когда на соседнем дереве стучит дятел. Как ему самому не надоело его занятие? А вот белкам он действительно помешал. Два зверька выскочили из дупла Олиствы и запустили по жёлудю прямо в трудягу – дятла. Орешек стукнулся о ствол дерева совсем рядом с птицей. Он настороженно повернул голову, мигнул глазками бусинами и, взмахнув цветными крыльями, перелетел на соседнее дерево, продолжая важное дело. Белки недовольно заворчали и нырнули в убежище.

Пуотс поднял голову и посмотрел на небо. Серое низкое, оно жалобно нависло над горой, опасаясь, что ее высокая острая голова проткнёт набухшее брюшко. С низины поднимался туман, и потянуло холодком. Мужчина поёжился, огладил пышную бороду, почесав подбородок. Он снова присел на валун и так некстати икнул. Желудок затребовал подкрепиться, но не было у него желания возвращаться в город. Пуотс снова и снова вспоминал разговор с эльфом.

– Здравствуй Пуотс, – ухмыльнулся тогда при встрече эльф.

– Здорово, – ответил дворф. – Случилось чего? Он опирался одной рукой о стальной косяк воротины, второй придерживая створку, чтобы она не распахнулась от порыва ветра.

– А как же, – снова ухмыльнулся парень. Эльф промёрз. В длинной шерстяной тунике серого цвета с белым мехом зайца по воротнику и рукавам, он вымок от снега, но спеси не сбавил.

– Говори, чего тянешь, – начал злиться дворф.

– Скажи мне, мудрый вождь, как ты мог свою дочку доверить нашему пройдохе? – хитро прищурившись, спросил незваный гость. Он подкидывал носком длинного зеленого сапога жухлые листочки, кружившие в воздухе под порывами ветра.

– Чего мелишь, дурень? Обкурился?

– К твоему сведению, я не курю. И сейчас пытаюсь понять, так ли ты умен, как о тебе гласит Писание.

– Парень, ты напрашиваешься на неприятности.

– Погоди, не горячись, – произнес эльф. – Ты что, ничего не знаешь?

– Знаю что? – удивился дворф. Он подался вперед, но самозванец не отступил. Он нагло смотрел прямо в глаза Громовому голосу и перебирал озябшими ногами.

– Ну, ты даешь, – рассмеялся парень.

– Слушай, я тебя сейчас ударю. Ты вроде Роматис, племянник Аркяла. Так? Так вот, я не посмотрю на твоё высокое положение в общине и залеплю знатную затрещину, век помнить меня будешь.

– Не торопись. Я был племянником.

– Что значит, был? – не понял Пуотс.

– То и значит. Вышел дядька мой, – сообщил эльф. – На своей горе. Как ушел, так и не вернулся.

– Ты бредишь что ли? Куда ушел? Какая гора своя? О чём ты?

– А. Так ты вообще ничего не знаешь, – рассмеялся Роматис. – Я и смотрю, ты спокоен. Сейчас я тебя просвещу. Эльф слегка одернул теплую тунику и откинул назад волосы, которые повисли мокрыми паклями на его плечах.

– Да уж поскорее.

– Дело в том, что дочка твоя ушла за нашим дурачком Иримом, – пояснил Роматис и устало привалился к каменному забору, охватившему весь периметр города.

– Да ну, нет. Не может этого быть, – не поверил собеседник.

– Только он самым умным оказался, дурак этот; забрал у меня Стул Аркяла, который должен был мне перейти по праву, – пожаловался Роматис.

– Как это? Я ничего не понимаю, – озадаченно потирая заросший бородой подбородок, воскликнул Пуотс. Он недоуменно смотрел на эльфа и распахнул на груди кафтан; до того ему сделалось жарко от услышанной новости.

– Понимаешь, выяснилось, что Ирим чистой крови, и Стул теперь его. Он править будет нашим кланом, и заодно, женится на твоей дочери. А это, как ты сам понимаешь, грозит гибелью всем нам. И если не совсем гибелью, то неприятностями точно.

– Как такое могло случиться, что они полюбились?

– И золотой зуб, который у тебя недавно пропал, он выкрал, чтобы отнести шаману, – продолжил тараторить эльф, не обращая внимания на вопросы собеседника. – А тот, сведет его с твоей дочерью. У них любовь, понимаешь это, и никто им не указ.

– Если ты мне наговариваешь, я тебя накажу, – разъярился Пуотс.

– Не оговариваю, а толкую как есть, – перебил его Роматис и сморщил нос, как бы принюхиваясь. – Они вот-вот прибудут.

– Откуда? – взревел дворф. Он полностью распахнул верхнюю одежду, которая стала вдруг настолько тяжёлой, что вождь покраснел и вспотел.

– От родни. Так что ты намерен делать? – выспрашивал гость, принюхиваясь. Он отошел от ворот и встал на утоптанной тропинке, собираясь ретироваться.

– Не твое дело. Иди уже. Нет, погоди, почему ты говоришь Стул, а не трон?

– Потому что на троне сидит могущественный король эльфов – Вин, который обитает на соседнем континенте. Он важнее всех эльфийских вождей. В его волосы вплетены сорок восемь вечноцветущих вьющихся роз, подобно диковинной живой короне, оплетающей голову правителя. И он самый мудрый и серьезный из всех эльфийских вожаков. Право королевской власти он унаследовал от своего деда, восседающего на троне целых десять столетий. До конца своих дней он был во здравии и чёткой памяти, но в назначенный час дедуля рассыпался прахом прямо на троне, провозгласив перед этим имя нового правителя, своего внука. Вин выиграл множество сражений, и о нём слагают длинные восхитительные песни сладкоголосые барды. Мы ему поклоняемся безоговорочно, и поэтому у нашего народа язык не повернётся назвать стул, на котором восседает вожак – троном. Всё, я ухожу, – оповестил довольный эльф. Он мгновенно развернулся и быстрой легкой походкой поспешил восвояси. Вскоре его уже было не различить за светлыми стволами Олиствы.

Пуотс запер ворота и задумался. Столько информации выдал ему этот наглец, что прежде чем делать выводы, нужно выяснить до конца, где факты, а где выдумки. Вечерний воздух немного остудил жар в груди мужчины, и он начал зябнуть. Запахнув кафтан рукой, он помчался домой, по пути налетая на разбегавшихся поросят, и хозяина харчевни.

В тот вечер, дома у него случился неприятный разговор с женой, после которого выяснилось, что она все знала о поступке их старшей дочери и молчала, покрывая её сумасбродство. Жиона объяснила, что дочь отправилась спасти возлюбленного, которому грозила опасность. Что она скоро вернётся и сама всё расскажет. Но, Пуотс был непоколебим и требовал назвать место, где скрывается негодница. Он не желал даже слышать, что супруга не знает этого, да только угрозами и криками, он ничего не добился. И окончательно рассорившись с матерью своих дочерей, которая пригрозила, что убьет его, если он обидит Кирму, он ушёл из дома. Но не совсем, а якобы по делам. Да только теперь гордость не позволяла явиться пред глазами своей дражайшей половины, поэтому мужчина по большей части, старался отсутствовать дома. От этого, он был сильно голоден и часто икал. В харчевни, Громовой голос, тоже старался не заходить; ведь как ему думалось, все уже знаю о ситуации с Кирмой, и потешаются над его неосведомленностью за его же спиной.

Хорошо ещё, что он сторонился собратьев, и дело не дошло дальше икоты, потому что когда Пуотс долго не кушал, его живот начинало раздувать от голода, и он периодически пукал. Чтобы не допустить такой оплошности перед своим народом, вождь уходил подальше, где дышал полной грудь и много размышлял. От хрустящего хрустально воздуха, которым он никак не мог надышаться, у него становилось сладко во рту. Таким образом, мужчина себя обманывал, вроде покушал.

Но также, он сам себя настроил, что его провели и опозорили, и теперь свято верил в свои же доводы. Вот таким именно образом в голове мужчины укоренился план о нападении на эльфийский клан. Будто бы отстоять свою честь и прикрыть позор дочери.