Читать книгу Дневник хорошей девочки - Яна Варфоломеева - Страница 14

Я снова ездила за вещами к мужу домой. Удивительно. Квартира стала абсолютно его. Моей энергии там вообще не осталось, даже запах стал другой.

Есть такой особый аромат у каждого дома. Ты его не замечаешь, пока он не исчезает. И когда ты приходишь в гости к кому-то первый раз, он сразу по-хозяйски ударяет в нос.

Вот у нас он тоже был. Я это поняла, когда приехала забирать последнюю партию своих вещей и не обнаружила его.

Я абсолютно ничего не почувствовала, будто зашла в чью-то чужую квартиру. Но ведь так и было: это квартира не была моей ни одной секунды, бывший муж купил и записал ее на себя еще до свадьбы.

Но как так может быть, что я ничего не почувствовала? Не возникло яркой вспышки воспоминаний: вот мы сидим за завтраком и что-то смеемся, вот я только закончила уборку и включила лаундж, а он подходит сзади и целует меня в шею.

Неужели мои защитные реакции настолько мощные, что не пропустили ни одно такое воспоминание? А они ведь точно накинулись на меня с порога, но разбились у невидимого барьера, который я вокруг себя построила. Спокойно разобрала вещи и уехала, даже не оглянулась, чтобы окинуть последний раз взглядом свой бывший дом.

Ком в горле, сесть и пореветь – вот этого не было. Просто повернула ключ в замке и пошла к лифту.

Кажется, пришла пора сказать окончательно «Прощай» этой части моей жизни, и я оказалась готова.

Конечно, это трудно принять. Но и не принять невозможно.

Это то, что случилось бы неизбежно.

Как бы мне не было жаль «нас», вариант «простить и двигаться дальше» я исключила из повестки сразу.

Да, мы были прекрасны в своем счастье. Пусть даже я и жила иллюзиями. Тут обычно и наворачиваются слезы, ком в горле и вот это вот все.

Мне жаль себя ту, прежнюю. Я была так непосредственна, естественна, наивна.

Буду ли я еще когда-нибудь такой?

Те счастливые «мы» остались записанными на пленку времени где-то во Вселенной. Там мы танцуем дурацкие танцы, поем «наши» песни, называем друг друга милыми именами.

А, это невыносимо. Писать вот это очень тяжело. Это самая сердцевина боли. Это та самая рана, на которую я боюсь посмотреть, тот самый подвал с его кишащей чем-то темнотой. Дверь приоткрыта и манит.