Читать книгу Дневник хорошей девочки - Яна Варфоломеева - Страница 5

***

Интересно, я уже прошла все эти разрекламированные стадии принятия неизбежного? Точно было отрицание, гнев… Дальше идут попытка договориться с Богом, депрессия и, наконец, смирение.

Я очень хотела быть уже на последней стадии, перепрыгнуть поскорее, без экзаменов.

Вчера мы встречались с ним. Будущий бывший муж пригласил меня в кафе, где едят из пластиковой посуды.

Он много рассказывал о Марине, о том, что у него к ней чувства и что она парится, что рушит нашу семью.

«Хороший ход, Марина, ничего не скажешь. Притвориться слабой и беззащитной, да к тому же благородной девочкой – отличная манипуляция, высший класс. А то, что уже вторая семья развалена с твоим участием – закроем на это глаза».

Будущий бывший муж подтвердил, что любовник Марины, Владислав – женатый мужчина, который «морочит бедной девочке голову уже три года». За это время они успели родить с женой ребенка, та была в курсе существования Марины.

Я решила держаться достойно: сделала макияж, но не яркий, без этого ощущения тщательной подготовки. Простое элегантное платье, длинные прямые волосы распущены, хороша, что тут сказать?

Я говорила спокойно и не плакала при нем, даже сама немного удивилась своей выдержанности.

– Ты выбрал, наверное, одно из самых тупых мест, которые только можно придумать для такого разговора, – я положила дешевый чайный пакетик в кипяток, который едва не плавил пластиковый стаканчик.

– Злишься? Понятно. Ну, долго мы тут не пробудем.

Он, напротив, выглядел каким-то потрепанным. Под глазами залегли темные круги, кудрявые русые волосы спутались, было видно, что он не мылся уже дня три. Такое ощущение, он не спал ночами.

«О чем он, интересно, думает? Как он вообще расценивает эту ситуацию? О чем мы вообще сейчас будем говорить? Что у него на уме?», я впервые подумала не о себе и о нас, а только о нем. Как ему это все? Одинокие шторы в бывшем нашем доме?

– Ну, я так понимаю, нам нужно обсудить детали развода, – я попыталась сказать это как можно более будничным тоном, будто бы я уже ко всему готова.

– Ты опять играешь в сильную. Ну, играй.

– А что? Дай мне насладиться уже этим процессом, раз уж ты сам меня сюда погрузил. Как, кстати, Марина? Ты ее уже поздравил с тем, что разводишься из-за нее с женой?

– Она, между прочим, очень парится. И вот, что забавно, она мне сказала, что какая-то странная у меня жена, раз так легко сдалась. Говорит, что вряд ли ты меня любила.

– Слушай, то что мы обе знаем, какой ты в постели, еще не дает ей права меня как-то там с тобой обсуждать. Она молодец, хороша. Прикинуться бедной овечкой, и вот уже она не при чем.

– Ну что ты так. Она, хорошая, вы даже чем-то похожи.

– Не смей…

– Она тоже творческая, парикмахер, со своими загонами. Она с этим своим Владом намучилась, он ей нервы потрепал…

– Ты, наверное, единственный в мире муж, который расхваливает новую любовницу перед женой на встрече про развод. Какой же ты странный. Я не верю, что это ты. Как ты мог? Что ты с нами сделал? – тут мой голос предательски дрогнул, и я стала пить свой отвратительный чай.

– Ты из меня монстра-то не делай. Радуйся, итак все тебя вокруг защищают, а я козел, скотина. Даже мои родители на твоей стороне. Знаешь, как это тяжко?

– Так мне что тебя сейчас пожалеть нужно?

– Ты раздула ситуацию, все мне говорят, что видят тебя в истериках, рыданиях, что тебе больно. А я этого не вижу.

– Пожалуйста, прекрати прямо сейчас. Не опускайся еще ниже. Ты хоть понимаешь, что ты несешь?

– Я не видел ни одной твоей слезинки, – он посмотрел в мое лицо долгим взглядом, будто надеясь, что я прямо сейчас и расплачусь.

Я спокойно смотрела ему в глаза. Ни один мускул не дрогнул на моем лице. Под столом я сжала руки в кулаки.

– Ну, ладно, – сказал он, прервав паузу, – Надо бы уже и закругляться с этим разговором, уже поздно.

Только в этот момент я разжала кулаки и почувствовала боль от впившихся в ладони ногтей.

«Поздно для чего?» – за окном был зимний темный вечер.

Его тон на протяжении всей нашей встречи был спокойным и даже холодным. Если до этой встречи во мне и теплилась какая-то надежда, то он вот здесь, в этой дешевой забегаловке, ее окончательно растоптал. Поэтому уже, действительно, поздно.

Эта встреча ничего не решила, как мне казалось. Вполне возможно, он просто хотел убедиться, что не любит меня, что ничего не всколыхнулось.

Мы попрощались, он уехал, и теперь я могла расслабиться и больше не держаться. Я шла морозным декабрьским вечером домой и рыдала в голос. Свет уличных фонарей выхватывал темноту, и я видела, как кружат снежинки.

Как только я зашла домой, он прислал сообщение, что «все-таки я хочу развод, я хочу быть свободным».

Будто мы не обсудили это только что. Наверное, он хотел нанести еще один удар.

Решил. Молодец.

Я сползла на пол и зарыдала.

Он не понимал, что изрезал меня на куски с тех пор, как я узнала об их связи. Он сжег абсолютно все мосты. Кстати, надо отдать должное, пафосные фразы не звучат так уж пафосно, когда они значат то, что значат.

Еще одна фраза стала для меня нормальной: «танцевать на чужих костях». Именно это и делал мой бывший муж. Он ведь даже прислал мне ее фотографию! Ну кто вообще присылает фотографии своих любовниц жене? Он сам предложил мне собрать вещи, которые я впопыхах забыла, а ключ потом передать его другу, Денису. Развод не в январе, а в декабре – это было его предложение. И все это через социальную сеть.

По сути, мы до этой встречи и не говорили толком ни разу, все через сообщения. Какой же он трус.

Это была новая волна. На тот раз меня не просто накрыло, а снесло в пропасть. Как мне теперь отсюда выбраться? Неужели я выживу после этого? Как он мог? Я лежала на полу, а казалось, что все лечу и лечу куда-то в темноту.

Она, эта Марина, ведь даже не красивей меня. Просто дешевая копия. Выглядела старше своих лет, жесткие черты лица, какой-то странный нос. Она? Я даже не могла воспринимать ее как соперницу, это убожество какое-то. Может поэтому он с ней? Она убожество, а я нет?

Если даже я и прошла все стадии принятия неизбежного до этого, разговор с ним лицом к лицу вернул меня в начало этого цикла. Как я была еще жива?

Я же любила его до одури.