Читать книгу Верховный ван - Ярослав Титарев - Страница 6

Обещай мне!

На рассвете воины подъехали к Хёнедану. Древняя цитадель высилась на холме, окружённом прозрачным весенним лесом. Стены, сложенные из камня и глины, взмывали вверх тёмной неприступной скалой на фоне далёкого сияющего неба. Ветер трепал жёлто-чёрные знамёна на башнях и истошно завывал в бойницах. Крепость окружал ров, через который был перекинут подъёмный мост.

При приближении всадников кованая решётка на воротах поднялась. Воины с грохотом промчались во внутренний двор, грязь разлеталась из-под копыт.

Ван Харальд спустился с широких ступеней главного дома к выстроившимся в ряд воинам. На его плечах богато искрился медвежий мех плаща, а на груди скрипел кожаный доспех со сверкающими на утреннем солнце пластинами. Лицо и выбритые виски вана украшали чёрные руны. С головы ниспадала длинная толстая коса, перевязанная полосками кожи. Борода, увешанная мелкими серебряными кольцами, лежала на груди.

– Молодцы, сынок! – ван обнял за плечи Рёгнара. – Как прошёл бой? Все вернулись?

– Все целы, – усмехнулся молодой воин. – Лютого не зря зовут Лютым – нам нечего было там делать! Ему нет равных в бою!

Ван Харальд подошёл к воеводе Нордхейма, и они крепко обнялись.

– Рад видеть тебя, Лютый! – похлопал его по плечам Харальд. – Спас Ингрид из лап набульских ублюдков! Какой ты молодец!

– Там были кзорги, – пробормотал галинорец.

Харальд удивлённо приподнял брови.

– Рёгнар говорит, ты бился с ними, как зверь!

– Бился, как должен был.

Рейван снял Ингрид с седла, и ван Харальд подошёл к ним.

– Здравствуй, Ингрид, дочь Ингвара! Ты не ранена? – Ван поклонился и поглядел на неё с неподдельной тревогой.

– Со мной всё хорошо. Спасибо, ван Харальд, – ответила Ингрид, – твои воины очень храбрые.

– Проклятые набулы совсем обнаглели! – проскрежетал ван. – Но в моём доме тебе ничего не угрожает!

Харальд ещё раз поклонился Ингрид и перевёл взгляд на Рейвана с выражением искреннего удивления. Рейван выглядел растерянным, беспокойным, слишком худым и ожесточённым, будто волк, попавший в плен к человеку.

– Это что, твой первый бой, парень? – усмехнулся Харальд и покровительственно положил руку ему на плечо. – Как твоё имя?

– Рейван.

– Полукровка? – прищурился ван при звуке этого имени, внимательно разглядывая черты лица молодого воина.

Рейван, ещё сильнее напрягшись, покосился на Лютого в ожидании: раскроет ли тот его тайну? Ван Харальд ведь не отец – быстро расправится с кзоргом.

– Он новый соратник Ингвара, – кивнул Лютый, пресекая дальнейшие расспросы.

Рейвана кольнула благодарность галинорцу – и его затошнило, он сморщился и стиснул зубы.

– Хорошо, вам всем нужно отдохнуть, – сказал ван Харальд. – Располагайтесь в крепости, вам дадут всё, что нужно.

Когда ван и его соратники разошлись, Ингрид развернулась к Рейвану и поглядела ему в лицо.

– Я думала, ты погиб! – сказала она.

Рейван стоял хмурый, не поднимая глаз. Он не хотел видеть её улыбающегося, светлого лица, зная, что не сумеет удержаться от ответной улыбки.

– Как ты оказался среди живых? Я же видела, как ты погиб!

Рейван закусил губу и промолчал.

– Кзорга трудно убить, – ответил Лютый и встретился с Ингрид взглядом.

Увидев её осунувшееся лицо, порванную одежду, засохшую грязь на коже и синяки на запястьях, он испытал гнев.

– Лютый, спасибо, – произнесла Ингрид таким искренним голосом, что ему расхотелось осыпать её ругательствами.

– Не благодари, – буркнул он. – Я пойду проверю, как там наш рудокоп.

– И Тирно здесь? – удивилась Ингрид, повернувшись к Рейвану.

– Да. Он тоже хотел спасти тебя, – ответил кзорг.

Ингрид увидела, что глаза Рейвана блеснули теплотой, и радостно улыбнулась.

– Я невыносимо горевала по тебе! – призналась она, положив руки ему на плечи, как делали это мужчины меж собой.

Рейван возненавидел себя за то, что не мог принять теплоты ни обращённого к нему сердца, ни даже прикосновения.

– Ри, – тихо проговорил он, убрав её руки со своих плеч, – я кзорг.

Сделав признание, он почувствовал, как сердце объяла бесприютность – давняя его подруга. Рейван вздохнул и опустил взгляд. Ингрид ухватила его за подбородок, заставляя поглядеть на себя.

– Я знаю, Рейван, – прошептала она. – Знаю.

Он стоял как истукан, не смея пошевелиться.

– И что же, ты не боишься? – удивился он.

Ингрид помотала головой.

– А ты уже говоришь на рисском как на родном! – усмехнулась она.

Рейван шумно втянул воздух, не решаясь на бòльшую откровенность. Он глядел на Ингрид, на то, как сияли жизнью её глаза, – однако лицо выглядело бледным и почти прозрачным.

– Тебя сильно терзали? – произнёс он с негодованием. – Не кормили?

– …Чтобы не было сил бежать, – кивнула Ингрид, и ноги её подкосились.

Рейван подхватил её, не дав упасть.

– Что с ней? – воскликнул проходивший мимо воин. – Неси её туда, у нас там лекарь!

Рейван внёс Ингрид в двери просторного дома. Старуха, возникшая на пороге, велела ему положить Ингрид на постель.

– Пойду позову целительницу, – сказала она и скрылась в дверях.

В комнате стояло несколько узких кроватей, на одной из них лежал Тирно. При появлении Рейвана он испуганно приподнял голову.

– Что с Ингрид? Клади её скорее. Она ранена?

Рейван опустил Ингрид на соседнюю с рудокопом постель.

– Потеряла сознание… – зло ответил он.

– Сейчас придёт целительница, – постарался утешить его Тирно.

– Ри истощена и обезвожена – я и без целителей могу это сказать!

Рейван взял Ингрид за руку и стал перебирать её пальцы.

– А ты хорошо выглядишь после ранения, – кивнул он, поглядев на Тирно.

– У здешней целительницы просто волшебные руки, я почти отправился к богам, но она вернула меня обратно!

– Лютого тут не было? – сощурился Рейван.

– Нет, не было, – проскрежетал Тирно и тяжёло вздохнул.

С порога донеслись голоса.

– У Гуннара уже два зуба, – прогремел низким голосом Лютый. – Да взгляни же на меня! Неужели не скучала?

– Не очень, – бархатно прошелестел женский голос.

Дверь отворилась, в комнату ворвались лучи солнца со двора, и посреди них возник силуэт женщины. Она была невысока ростом, шерстяное платье с рисской вышивкой, перетянутое плетёным поясом на талии, облегало её гибкий стан. Только вот женщина не была рисской. Её тёмные распущенные волосы вились по плечам, глаза блестели чёрными сапфирами. Несмотря на худобу и простой наряд, она излучала уверенность и силу.

Следом за женщиной в дом вошёл Лютый, заслонив собой лучи рыжего света в проёме двери.

– Что произошло? – зарычал он на Рейвана, подойдя ближе к Ингрид.

– Успокойся, Дэрон, – сказал Тирно. – Девочке стало нехорошо, она слишком настрадалась.

Дрогнув ресницами, Ингрид начала приходить в сознание. Рейван сжал её ладонь, давая знать, что он рядом.

– Что с ней случилось? – спросила целительница, присев на краешек постели к Ингрид и поглядев на Рейвана.

– Потеряла сознание, – произнёс он, ощутив тепло от плеча целительницы.

От неё исходил сладкий аромат, мгновенно вызвавший у него опьянение. Это был запах женщины, который заволновал в нём нечто потаённое, звериное и первобытное, что не убить даже кзоргскими зельями.

Рейван резко встал и отошёл в сторону, испугавшись этого чувства, никогда ранее не испытанного им.

– Да, девочка, тебе нужно поесть, ты истощена, – целительница взяла Ингрид за руку.

Она осмотрела кожу, прощупала сердцебиение на шее. Ингрид съёжилась от чужих прикосновений и разозлилась на незнакомую женщину из-за того, что Рейван, уступив ей место, сбежал в другой угол комнаты.

Целительница, как будто угадав мысли Ингрид, ласково пригладила её растрепавшиеся золотистые волосы.

– Ты не ела много дней. Наберёшься сил – и всё будет хорошо.

В голосе и ласковых руках целительницы Ингрид ощущала материнскую заботу.

– Меня зовут Маррей, – произнесла женщина.

– Я Ингрид, дочь Верховного вана Ингвара.

– Наслышана о тебе. Ни о чём больше не волнуйся. Отдохнёшь у меня здесь, я о тебе позабочусь.

Ингрид покорилась словам Маррей и опустила напряжённые плечи на подушку. Целительница укрыла её одеялом и успокоила прохладным прикосновением ко лбу.

– Тебя не насиловали? – негромко спросила она.

Лютый выронил кинжал, который вертел в руках, и Маррей смерила его строгим взглядом.

– Нет, – смущённо помотала головой Ингрид.

– Хорошо, – улыбнулась Маррей.

Повернувшись к мужчинам, целительница пристально поглядела на Лютого, который прилёг на одну из свободных кроватей, затем перевела взгляд на Рейвана. Он с мрачным видом сидел в тени, на табурете у стола, наблюдая за всеми.

– Воин, – произнесла Маррей, не зная, как обратиться к нему, – подай воды, позади тебя кувшин и кружка.

Он обернулся, чуть не опрокинув предметы на столе, наполнил кружку и протянул ей. Движение его оказалось неуклюжим, и немного воды пролилось на пол и подол платья целительницы.

Маррей недобро поглядела на него.

– И как ты меч-то держишь? – фыркнула она.

Лютый и Тирно на пару рассмеялись над Рейваном. После долгого и тяжёлого испытания воинам требовалась потеха. К насмешкам соратников Рейван давно привык, а вот укор целительницы его сильно задел. Он и без того, свирепея от близости Лютого, еле сдерживался, чтобы не разрешить кровавой песней главный свой вопрос.

– Как твоё имя? – выдержала Маррей его разозлённый взгляд.

– Рейван, – глухо ответил он.

Целительница высокомерно осмотрела его грязный доспех, поцарапанные кожаные штаны и сапоги, потом перевела взгляд на Лютого.

– Дэрон, ты знаешь, как я отношусь к чистоте в моих помещениях. Уведи отсюда своего друга. И помойтесь: вы все в крови, – приказала она, брезгливо сморщив нос. – Уверена, что в чужой.

Поджав губы, Маррей дожидалась, когда воины выйдут. Лютый неторопливо поднялся и прошёл к дверям, кивком приказывая Рейвану двигаться следом.

Выйдя на крыльцо, галинорец окрылённо проскакал по ступеням. Он был в победном настроении от встречи с Маррей, которую не видел уже несколько лет. И он был счастлив, зная, что здоровью Ингрид ничто не угрожает. Мечты его теперь сосредоточились на грядущем пиру: он представлял, как напьётся мёда и отведает поджаренного барашка.

Яркое весеннее солнце заливало двор, запах молодой травы и первых распустившихся цветов дурманил голову. Рейван прищурился от бившего в лицо света, следуя за галинорцем, который ловко огибал шедших навстречу воинов и детей, визжавших от веселья.

Воины подошли к колодцу, расположенному вблизи крепостной стены, напротив дома целительницы. Лютый, вращая ворот, поднял из глубины ведро и поставил на скамью. Не обращая внимания на Рейвана, он с нетерпением развязал наручи, расстегнул пряжки доспеха и стянул тяжёлую броню. Затем наполнил черпак, опрокинул его себе на голову и начал оттирать руки и лицо от грязи, пота и крови.

Рейван, увернувшись от летящих брызг, поедал его взглядом.

– Что, собираешься убить меня? – произнёс Лютый, отерев ладонью мокрый лоб.

– Да, – ответил Рейван.

Рука его опустилась на эфес меча, готовая выполнить приказ. В этот момент к ним подбежал парень лет пятнадцати с косой на спине, такой же, как у всех рисских воинов, в шерстяной рубашке, подпоясанной широким ремнём, и озорными, как у всех юношей, глазами.

– Приветствую воинов вана Ингвара, гостей Хёнедана! – поклонился парнишка. Рейван расслабил пальцы. – Ван Харальд просил передать, что ждёт всех в большом зале, – парень показал на главную башню. – А разместиться вы сможете вон в той казарме с другими воинами.

– Хорошо, спасибо, дружок, – сказал Лютый, похлопав парнишку по плечу, – беги.

Затем поглядел на Рейвана, хищно раздувающего ноздри.

– Не здесь, мясник ты проклятый! – бесстрашно прищурился галинорец. – Доставим Ингрид в Нордхейм, и там… Не бойся, я не сбегу. Я мог бы выдать тебя Харальду, но не стал. Потерпи немного.

Лютый похлопал и его по плечу, на что Рейван стиснул челюсти так, что зубы заскрипели. Лютый тоже оскалился и, набрав очередной черпак, вылил его на голову кзоргу.

– Умойся. А я пока пойду в большой зал – жрать хочу.

Галинорец взял под мышку ремень с ножнами, прижал к себе наручи, подцепил доспех и устало зашагал в сторону главного дома.

***

Утерев лицо, Рейван вошёл вслед за Лютым в большой зал. Злость всё больше разрасталась в нём – хотелось с кем-нибудь подраться. В дверях Рейван налетел на крепкого воина, шириной и неповоротливостью напоминавшего горного тролля, его лицо дочерна было расписано рунами. Поглядев на рисса со звериной прямотой, Рейван решил, что довольно ему прикидываться безобидной овцой в стаде, ведь он был волком, страстным хищником. Он не стал уступать воину дорогу. Но грозный соратник Харальда улыбнулся и, похлопав гостя по плечам, сам отошёл с пути.

Зал был полон людей. Их разнородные голоса и попытки скальда, мерно бьющего в барабан, подчинить общий хаос единому ритму давили на Рейвана с самого начала вечера. По всему залу полыхали горящие чаши, щиты и топоры торжествовали на стенах. Ван Харальд сидел на возвышении за центральным столом в окружении ближних соратников и жены. Превозмогая гул голосов, он увлечённо рассказывал о былых войнах с набулами.

– Мы всегда были сильнее их! Мы всегда побеждали и победим вновь!

Увлечённый рассказом, ван всё же заметил, как молодой воин из Нордхейма рухнул на скамью в самом углу зала и потянулся к кубку.

– Нет, иди тоже сюда! – воскликнул Харальд, махнув Рейвану рукой. – Садись ближе, вы мои гости.

Рейван досадовал, что удостоился общего внимания, но возможность наблюдать за Лютым сделала эту неприятность чуть более сносной.

– За тебя и твой дом, ван! – Рейван протянул кубок навстречу руке Харальда, и все соратники присоединились к его тосту.

– Рейван, это моя жена Алва, а моего сына Рёгнара ты знаешь, он бился с вами в лесу.

Сидевшая рядом с Харальдом прекрасная, хотя и немолодая женщина в расшитом золотом платье слегка поклонилась Рейвану. А широкоплечий мужчина, молодой, но уже с рунами по всему черепу, встал и дружелюбно положил ладонь гостю на плечо.

– Садись сюда, – указал Рёгнар на скамью против себя.

Лютый подвинулся, давая место кзоргу, и продолжил жадно жевать горячее мясо. Рейван перекинул ногу через скамью и тяжело опустился за стол. Перед ним немедленно поставили блюдо и полный кубок. Кругом вновь загремели тосты.

Зал бурлил, как горная река, и Рейван ощущал себя пленённым её течением. Он пил со всеми, но ел мало, не спуская взгляда с галинорца. Двери постоянно отворялись, люди входили и выходили. Поток бушевал, как после таяния снегов. Рейван хотел поскорее выбраться на берег, он очень устал. Ночь прошла в битве с набулами, а весь день до того он гнал коня. Но он не мог проявить неуважение к вану Харальду и Рёгнару, усадившим его рядом.

– Рейван! – раздался звонкий голос позади.

Он обернулся и увидел, что к нему с игривой улыбкой пробирается Ингрид. На ней было платье, а волосы расчёсаны и заплетены в косы. За спиной у неё величественно плыла целительница Маррей.

Женщины сели к столу Харальда: Ингрид рядом с Рейваном, а Маррей – на противоположную сторону, к Рёгнару.

– А почему без Тирно? – спросил Лютый, поглядев на Ингрид.

– Маррей не разрешает ему вставать, – ответила она. – У него… как это… что-то с кровью.

– Заражение, – поправила целительница. – Я даю ему специальные снадобья, и пока ему нельзя пить с вами мёд.

– Золотые руки у тебя, Владычица! – произнёс ван Харальд. – Если бы не ты, мы бы многих уже потеряли! Давай выпьем за тебя!

Он поднял кубок, и все соратники разразились громким кличем: «Выпьем!»

– Если бы не эта женщина, – обратился ван к своим гостям: Лютому, Рейвану и Ингрид, – многие из людей в моих долинах умерли бы. Владычица откликнулась на зов, пришла к нам во время шествия чумы и спасла многих. Воистину ты великая и богатая душой, Маррей, хоть и зовут тебя набульской Владычицей!

Ван Харальд, одарив её восхищённым взглядом, вновь поднял кубок.

Маррей скромно улыбнулась, но даже не пригубила мёд. Также она не взяла в рот ни куска мяса из всего обилия, что стояло перед ней на столе. Единственное, что Владычица ела, – пресные лепёшки и сыр.

– Не все рисские ваны готовы призвать Владычицу, – проговорила она. – Но я не отказываю, когда дело касается людских жизней, вне зависимости от того, кто они – набулы или риссы. Богиня для всех нас является Матерью.

Маррей сложила перед собой руки, и Рейван увидел на её запястьях золотые браслеты, а на пальцах – кольца. То были подарки её мужа – царя набулов.

«Видимо, во время работы она снимает украшения или я просто не заметил их днём. И не понял, кто она!» – досадовал Рейван.

Из-за многочисленных Причастий, рвущих нити памяти, он не помнил, встречал ли Владычицу Маррей прежде, и заволновался, не узнает ли она в нём кзорга, сидящего за одним столом с риссами. Ведь если Харон-Сидису станет известно о том, что он пьёт мёд и веселится с врагами, его назовут отступником.

«Если бы она узнала меня, я бы понял это ещё в её доме», – подумал он.

Рейван вздохнул и успокоился, ведь сейчас он ничем не отличался от риссов: ни одеждой, ни причёской, ни даже языком, на котором говорил.

Тихий перебор лир зазвучал в зале. Скальд затянул жалобную тревожную песнь, мелодию подхватил заунывный вой горнов. И мерно отстукивающий барабан пронёс дрожащую волну над столами, заставляя трепетать разлитый в кубках мёд и холодя кровь в жилах.

Владычица набулов заполнила мысли Рейвана, и, хоть он старался не смотреть на неё, всё равно видел, как Лютый пытался завладеть её вниманием – подкладывал ей на блюдо тонко нарезанные куски лучшего мяса со словами: «Съешь что-нибудь, ты так исхудала!»

Молодой Рёгнар тоже ухаживал за Маррей. Он разломил горячую лепёшку и протянул одну её половину Владычице, а вторую оставил себе. Из его рук она охотнее приняла угощение, и Рейван подумал, что они вполне могли делить ложе. Владычицы испокон веков не считали себя обязанными хранить верность одному мужу, даже если он – набульский царь.

Скальды ускоряли ритм песни, барабаны стучали громче и воинственнее, голоса горнов заглушали шум застолья не гармоничным, но торжественным перепевом. Рейвана душил жар. Он чувствовал тошноту и не мог понять: это Причастие взывало к нему или рисский мёд плескался внутри.

Рейван уже не старался отводить взгляд от Маррей и открыто разглядывал её. Он угадывал контуры её тела сквозь свободное платье, будто впервые увидел перед собой женщину. Разглядывал её грудь, будто впервые заметил, что у женщин есть такие прелестные округлости.

Рейван поглядел ей в глаза и поймал себя на мысли, что столь желанная для многих мужчин женщина – Владычица набулов, царская жрица – должна быть самой прекрасной и выглядеть точно богиня среди других женщин. Но Маррей такой не казалась. Её вид был обычным, даже усталым, взгляд – холодным, уголки губ опущены.

Вокруг было много других, более красивых, наполненных беззаботным счастьем женщин, на которых радостно было смотреть, но почему-то Владычица казалась Рейвану притягательнее всех прочих: слаще, мягче и волнительнее. Он не понимал, почему.

– О чём ты думаешь? – тихо спросила Ингрид, наслаждаясь его обществом.

– Думал, она более красивая… – прошептал Рейван, не сводя глаз с Владычицы.

– В самом деле? – услышала его Маррей, одарив сокрушительным взглядом, в бездне которого он потерялся.

– Да, – прямо ответил он.

Рейван произносил рисские слова с иноземным выговором, и все решили, что он пьян.

– Рейван! – возмутилась Ингрид, подтолкнув его локтём. – Ты не мог это потише сказать? Извинись, она же Владычица!

– Я сказал что думал, – ответил он, не желая больше утаивать ни слов, ни мыслей. Он слишком устал прятаться. – Ты сама спросила, – ответил он Ингрид.

– Рейван, ты совсем рехнулся! – проворчал ван Харальд. – Владычица Маррей, не сердись на парня, он напился и не знает, что несёт!

Лютый громко засмеялся.

– Смело, – произнесла Маррей, помолчав с минуту. – Обычно все меня боятся. Но ты с таким упорством поедаешь меня взглядом весь вечер… скажи, разве ты совсем не хочешь меня? – вызывающе подняла голову Владычица.

Все сидящие за столом, предвкушая забаву, уставились на Рейвана. Он поперхнулся мёдом от неожиданности, поглядел на Владычицу – гордую и колкую, одетую в золото, с безупречно тонким гибким телом – и признался себе, что очень бы хотел! Но от смелой мысли Рейван вмиг отрезвел и сам себя испугался. Ведь кзорги были лишены счастья брачных утех из-за зелий Причастия. Даже если бы он был на это способен, то убил бы женщину своей смертельной кровью.

– Не хочу, – медленно произнёс он, пряча губы за ладонью. Одурманенный влечением к Маррей, он не сводил с неё глаз.

Владычица застыла. Рейван понял, что, думая в этот момент лишь о себе, он не подумал о ней. Она съёжилась от его слов, но постаралась не показать этого. Его сердце заколотилось, словно пойманная птица, от осознания того, что он обидел её. Но разве он мог ответить иначе?

– Слабак, – проговорил кто-то за столом.

– Трус! – захохотали другие.

Маррей злорадствовала взглядом, слыша насмешки, посыпавшиеся на Рейвана. Но ни уголки её губ, ни ресницы не дрогнули.

Рейван злился: его ещё никогда не называли трусом. Он стискивал челюсти, вцепившись пальцами в кубок. Видел, как взбесился Лютый и другие мужчины от того, что она почти позвала его в постель.

– У Рейвана невеста в Нордхейме! – сказала Ингрид, спасая его от позора. – Он не пойдёт с тобой: у риссов принято хранить верность.

Рейван поглядел на Ингрид с удивлением и благодарностью. И она в ответ одарила его понимающим взглядом.

– Тогда пусть соратник твоего отца не глядит на меня больше так, – отрезала Владычица. – А думает о своей невесте.

К вану Харальду протиснулся воин с встревоженным выражением.

– Разведчики докладывают, – задыхаясь, проговорил он, склонившись к Харальду, – на том берегу Хёммель-Эльвы собирается воинство. Набулы строят переправы!

– Вот и началось… – проговорил ван Харальд, и весёлые морщинки вокруг его глаз исчезли, а во взгляде вспыхнуло воинственное пламя.

Маррей поднялась из-за стола.

– Ты не сыграешь нам сегодня? – сказал ван ей вслед.

Он любил, когда Владычица брала в руки лиру и наполняла затихший в предвкушении зал своим невыразимо прекрасным распевом.

– Нет настроения. Спасибо за пир, Харальд. Я пойду отдыхать, не хочу слушать, как вы будете обсуждать очередное кровопролитие.

Лютый поднялся следом за Маррей, и она, обернувшись, бросила на него гневный взгляд.

– Не ходи за мной!

Владычица ушла. Ван Харальд жестом приказал галинорцу сесть на место и налил ему ещё мёда.

– Ри, поехали завтра в Нордхейм? – повернулся к Ингрид Рейван. – Пожалуйста.

Янтарные глаза Ингрид блестели. Весть о скором нападении набулов и близость настоящей битвы заволновали её сердце. Ингрид решила, что ей, наконец, предоставился шанс проявить себя и заслужить уважение отца. Ведь по возвращении домой её не ожидало ничего хорошего: брак, чужой дом, участь мужниной рабы.

– Может, Харальду пригодится наша помощь? Мы не можем уехать так скоро, – ответила она. – Сначала выясним, что задумали набулы! – Ингрид цепко вперилась взглядом в вана Харальда и Рёгнара. А потом перед ней возникло грозное лицо Лютого.

– Домой ты не собираешься? – прищурился он.

– Нет, – ответила Ингрид, вскинув брови.

– Твой отец будет недоволен, – процедил он сквозь зубы. – Выезжаем завтра.

– Нет. Ты не можешь мне приказывать. Я дочь Верховного вана и буду слушать лишь его!

– Я исполняю его волю, – настаивал Лютый, отвечая учтиво, но сквозь стиснутые зубы.

– Ты должен был спасти меня – и спас. Волю отца выполнил, – фыркнула Ингрид.

Ван Харальд заулыбался, умиляясь характеру юной Ингрид, прозванной Волчицей.

– Ингрид права, ты ей не указ, – усмехнулся ван.

Рейван, прикрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул.

– Мы не оставим тебя в грядущей беде, ван Харальд! – почувствовав поддержку вана, Ингрид воспряла духом. – Мы поможем тебе дать бой врагам, ведь с нами самый великий воин, каких я видела. Рейван, ты должен биться вместе с нами!

Ван Харальд, Рёгнар и другие воины, сидевшие рядом, уставились на Рейвана после этого громогласного заявления.

– Зимой он убил тролля! – замахала руками Ингрид, бросая на Рейвана восторженные взгляды. – И так, и так полосовал его мечом, пока тот не рухнул на землю.

– Мы слышали, что это ван Ингвар убил тролля! – возразил Рёгнар.

– Нет-нет, это Рейван его убил, я сама видела!

– Это правда? – воины окинули Рейвана недоверчивыми взглядами.

– Правда, – буркнул он.

– Мы поможем тебе, ван Харальд! – воскликнула Ингрид. – Рейван, правда ведь, поможем? Обещай мне!

Она смотрела на него с такой надеждой и верой, с таким упоительным восторгом, как никто никогда не смотрел. Он сжал челюсти, сдвинул брови и согласно кивнул:

– Обещаю.

Рейван перевёл взгляд на Лютого, тот со злостью покачал головой в ответ. Сейчас они оба сходились в том, что затея ввязаться в битву при Хёнедане была откровенно плоха. Лютый сделал глоток из кубка и усмехнулся.

– Глупый, очень глупый ты воин, Рейван.

– Разобьём этих набулов, чтобы носа не совали в наши земли! – подняла кубок Ингрид.

Воинский зал победно заликовал, раздались восторженные кличи. Загремели удары мечей о щиты. Рейвана затошнило сильнее.

***

Он выбрался из-за стола и вышел во двор. На крепость уже опустилась чёрная ночь. Рейван брёл по галерее, снедаемый замешательством. Его разрывали желание поскорее выполнить приказ Харон-Сидиса и просьба Ингрид сражаться вместе с ней. Её пронзительный взгляд стоял перед ним. Точно так же она смотрела на него в тот миг, когда приняла в нём кзорга.

«Глупый воин», – выругал себя Рейван.

То и дело на пути попадались захмелевшие воины, вырывая его из размышлений болтовнёй и насмешками. Кто-то начинал поддразнивать его из-за размолвки с Владычицей. Но он сдерживался, чтобы не начать драку с шутниками. Теперь было не время.

Рейван искал тишины и поднялся по каменной лестнице на крепостную стену. Наверху вместо желанного уединения он увидел шагах в десяти от себя фигуру в тёмном плаще. Это была Маррей. Он узнал её по распущенной копне волос.

– И ты здесь? – проговорила она тихо, продолжая напряжённо всматриваться в бескрайнюю тьму ночи.

– Я пойду, не буду мешать, – прорычал Рейван, уже развернувшись.

– Ты не мешаешь мне, останься, – сказала она.

Её слова прозвучали как приказ.

Несколько одиночных капель сорвалось с неба. Ветер просвистел в бойницах на стене и ударил порывом в лицо так, что и Маррей, и Рейван пошатнулись.

«Неужели я пьян?» – подумал он.

– Ну и погода сегодня, – произнесла Маррей, рассеивая нависшую тишину.

– Рисские боги шалят, – произнёс Рейван, вздохнув, и почувствовал на языке горечь необъятной ночи. – Наверное, чуют грядущее сражение.

– Я не хотела приближаться к войне, но война всегда сама приближается ко мне. А для тебя, наверное, битва – родная стихия?

Рейван услышал в словах Владычицы грусть. Насмешек по поводу разговора за столом не последовало. Казалось, будто того разговора вообще не было – так открыта и доверительна она была сейчас с ним. Рейван ясно почувствовал в ней большую внутреннюю силу и нездешность, присущую лишь богам.

– Я создан для войны, – медленно произнёс Рейван.

– Человек не может быть создан для войны. – По звуку её голоса он понял, что Маррей грустно улыбнулась. Рейван промолчал – не хотел спорить, ведь она не знала, кто он.

Гроздь дождевых капель снова прилетела из тёмного неба с очередным порывом ветра.

– Ты ведь набульская Владычица, почему не уедешь отсюда, пока ещё ничего не началось? – спросил Рейван.

– Я не выбираю чью-либо сторону, когда идёт кровопролитие. Я не могу уехать, бросив тех, кому буду нужна. Наверное, я спасу чьи-то жизни после того, как вы вонзите мечи друг в друга, – ответила Маррей, посмотрев на Рейвана.

Могучий ветер раскидал волосы по её лицу, и, пока Маррей поднимала руки, чтобы поправить их, новый порыв сорвал с её плеч плащ, подставляя уязвимое тело в тонком платье ледяным ударам.

Рейван увидел, как она, хрупкая, беззащитная, сопротивляется могучей силе ветра, силе неодолимой и сокрушительной. Он мгновенно подался навстречу, поймав непослушную накидку, и вернул её на плечи Владычицы.

– Ловко. Лучше, чем с кружкой, – проговорила она, заглянув ему в глаза.

Его руки всё ещё лежали на её плечах – и он ощутил, что она дрожит от холода. Рейван почувствовал, что ему очень хочется обнять её, хоть он и не умел. Он прижал Маррей к себе, закрыв руками, будто защищая от чего-то. Жест был неловким и непозволительным, но она не оттолкнула его, замерев в объятии.

Вдыхая запах женщины, Рейван ощутил, что внутри него восстаёт обжигающее пламя, разгорается страсть, которой раньше он не знал. Что-то сломалось. Что-то пошло не так.

«Наверное, пережитая летаргия свела на нет все действия снадобий».

Рейван затаил дыхание, чтобы успокоить себя. Но его тело само дало всё понять прижавшейся к нему женщине.

– Ты соврал, что не хочешь меня… – хмыкнула Владычица.

С лестницы послышались лёгкие шаги. Маррей отпрянула от Рейвана.

– Твоя Волчица пришла, – проговорила она и удалилась в темноту, молчаливо пройдя мимо Ингрид.

Рейван направил взгляд во тьму ночи, чувствуя, как когтистая лапа сжала и опустошила его сердце. Он впервые понял, что лишён чего-то очень важного в жизни.

– Она снова пристаёт к тебе? – Ингрид бросила на Рейвана хмурый взгляд.

– Нет, – он повернулся к ней, весь взъерошенный.

– Все пошли спать, а я искала тебя.

В глазах Ингрид стоял страх, какой бывает у молодого воина перед битвой, так знакомый Рейвану. Он понял её чувства: Ингрид искала у него утешения и наставничества, и он мог бы рассказать ей многое о том, что страх невозможно победить, о нём можно лишь постараться не думать. Но он не хотел ни с кем сближаться и потому принял мрачный вид.

– Ты злишься, что я вынудила тебя остаться? – спросила Ингрид.

– Пойдём, я провожу тебя, – Рейван сделал жест, предлагая спускаться.

Ингрид замешкалась на ступенях и вновь поглядела на него.

– Я благодарна тебе за то, что согласился сражаться рядом со мной.

Взгляд её полыхнул янтарём и нерушимой верой в него. Рейван внутренне вздрогнул и улыбнулся.