Читать книгу Омертвение. Ушедшие в небо - Ярослав Толстов - Страница 6

– Это самая бредовая история из всех, что мне доводилось слышать! – сказал Евгений. – И уж тем более не ожидал услышать ее от тебя! Вита, ты мне всегда казалась достаточно здра-вомыслящим человеком, образованным – как ты могла поверить в такую чепуху?! Гос-споди!

Он натянул на себя одеяло, закинул руки за голову и сердито уставился в потолок. Вита, сидевшая рядом на постели, посмотрела на него не менее сердито. Конечно, она не ждала от Евгения сочувствия, но рассчитывала хоть на какую-нибудь интеллектуальную помощь – на версии, на предположения, вдвоем все можно было бы старательно разложить по полочкам и разобраться с каждой деталью, отделить совпадения от закономерности, понять, какую часть от невозможного допустимо перевести в статус реального… Но, судя по всему, Евгений счел все такой несусветной чушью, о которой даже говорить не стоит, и по его невысказанному мнению ей следует признать свою ошибку, допущенную из-за временного помутнения рас-судка, и выбросить всю эту историю в мусорное ведро – это было написано на его лице на-столько отчетливо, что в озвучивании не нуждалось.

Уехав глубокой ночью, Евгений вернулся домой только под вечер следующего дня, про-мокший и хмурый. От Венжина и Эдгара, к тому времени, конечно, не осталось и следа, если не считать щедро обслюнявленного дивана и пары подушек, а сама Вита, чувствовавшая себя немного получше, сидела на полу, и вокруг нее громоздились баррикады из книжных томов. Взглянув на приятеля, она отложила тетрадь, в которую делала выписки, и молча ушла на кухню, и вскоре Евгений блаженствовал, жадно поедая рассольник с почками, над которым поднимался сытный горячий пар, и вгрызаясь в огромный кусок хлеба, и пытаясь жевать и говорить одновременно.

Новости он принес не то, чтобы плохие, но странные. Ни пакета Виты, ни ее шапки за га-ражами никто из милиционеров не находил – они исчезли бесследно, все найденные вещи принадлежали пострадавшей женщине. Милицию и «скорую» на место происшествия вызвал какой-то мужчина, причем очень подробно объяснил, где это место находится, а также со-общил, что пострадавшая спряталась между гаражами и что у нее венозное кровотечение. Об убитом он не сказал ни слова, и когда машины прибыли на место, кроме названной женщины и трупа мужчины в женском пальто, там никого не было. Женщина сейчас находится в боль-нице, в стабильном физическом состоянии, чего пока нельзя сказать о психическом. Гово-рить она не может, но из нескольких предложений, которые она нацарапала на листке бума-ги, можно было достаточно ясно представить себе, что произошло. Кто застрелил душивше-го ее мужчину не видела, помнила только, как из-за гаражей выскочил какой-то парень ма-ленького роста в темной куртке и что-то закричал, после чего мужчина ее отпустил, а что было дальше – не знает. Лицо парня видела очень смутно, узнать не сможет. В любом случае считается, что мужчину, в котором был опознан оператор с «Веги ТВ» Аристарх Сергеевич Кужавский, застрелил именно этот низкорослый парень.

– То есть я, – хмуро добавила Вита. – Чудненько.

– Чудненько – не то слово, – заметил Евгений, – но тебе, вроде как, пока беспокоится не о чем – узнать тебя некому… кроме того, кто на самом деле этого Кужавского грохнул. А этот кто-то отчего-то мне очень не нравится. Странно все это. Ты не знаешь, кто бы это мог быть.

– Откуда?

– Ну… в последнее время мне кажется, что ты знаешь очень много странных вещей. Вита, я не требую от тебя отчета о твоих делах, но, согласись, то, что произошло вчера, несколько выходит за рамки повседневных дел. Хоть у нас с тобой и достаточно свободные отношения, в них ведь существует некоторая ответственность, понимаешь меня? Я не хотел бы в один прекрасный день тебя похоронить – это печально и накладно, фирма потеряет сотрудника, мне придется искать новую женщину, а где гарантии, что она не окажется еще хуже, чем ты? В общем, я желаю знать, кто тебя вызвал в Волгоград, чем ты занимаешься, откуда ты зна-ешь этого маньяка? Кроме того, мне показалось, будто тебе известно, что с этим парнем… э-э… не все порядке, а?

– Может, хочешь еще? – невинно спросила Вита, забирая у него пустую тарелку. Евгений покачал головой.

– По-моему, это просто свинство – знать, что я голоден, как сто собак, и… Ладно, а что еще есть?

– Плов.

– Ладно, женщина, тащи сюда свой плов – только весь казан, а не сиротскую порцию на блюдце, по-моему, я вполне это заслужил.

Так и вышло – то одно, то другое, и рассказ Виты он выслушал только поздним вечером. Она рассказывала не так долго, как Наташа, и гораздо суше, но тем не менее, в рассказ уме-стилось все: и картины, и художник Андрей Неволин, погибший в страшном пожаре два с лишним века назад, и все, что произошло в курортном поселке Крыма, о письмах и папке Анастасии Колодицкой, о своих размышлениях и о наблюдениях за клиентами Чистовой – все вплоть до событий вчерашнего вечера. Она показала Евгению письма Анны Неволиной, которые воспроизвела по памяти Чистова, и свои отчеты. Практически она рассказала все, умолчав только о том, что папка Колодицкой сейчас находится у них дома, за кухонным шкафом, и что завтра она собирается в «Черный бриллиант», сделав это не от недоверия к Евгению, а по привычке оставлять что-то исключительно для себя. И чем больше она расска-зывала, тем сердитей становилось лицо Евгения – весь его облик излучал совершеннейшее недовольство, даже колечко в ухе блестело недовольно и скептически, и только в глазах, по мере рассказа, расползалась странная пустота, в которой отражался свет лампы.

– И это все? – изумленно спросила Вита, после того, как Евгений уставился в потолок. – Женечка, честно говоря, я ожидала несколько другой реакции!

– Ну, а как еще я могу реагировать на бред?! Чего ты конкретно от меня хочешь?! Принять все за чистую правду?! Боже, помоги мне смириться с тем, что я не в силах уразуметь, помо-ги мне уразуметь то, с чем я не в силах смириться, и упаси меня, Боже, перепутать одно с другим – кажется, так говаривали испанские крестьяне, хлопнув на закате агуардиенте1…

– Господи, Женя, при чем тут испанцы?! Я понимаю, что в первый момент история кажет-ся идиотской – мне тоже она вначале показалась идиотской. Но, во-первых, ты не видел той картины. А я видела. Более того, я не только видела ее, но еще и порвала! Ты даже предста-вить себе не можешь, что я при этом ощутила, я даже не могу подобрать слова, чтобы это описать!

– А эта Наташа тебя ничем не угощала?

– Я понимаю, куда ты клонишь! Никаких бокалов с наркотиками, никакой еды, уколов и отравленных сигарет, никакого газа…

– Ну, не расстраивайся, я допускаю, что ты действительно что-то видела… ощущала, но это была всего лишь яркая галлюцинация. Может, тебе следует показаться врачу? В этом, кстати, нет ничего удивительного – при нашей-то работе. Ты настолько привыкла жить при-думанными жизнями, делать реальностью выдумки, делать живым человеком человека, су-ществующего только в твоем сознании, что теперь твое сознание пытается перенести в ре-альность нечто позаковыристей, чем очередную личность. Но ты не переживай – это лечится.

– Знаешь что…

– Погоди, дай мне закончить! – Евгений сел и потер подбородок. – В другом случае эта твоя Чистова все-таки могла с тобой что-нибудь сотворить, вызвать эту галлюцинацию, внушить ее, причем внушить не только зрительно.

– То есть, Чистова гипнотизер, да?! – спросила Вита и потянулась за сигаретами.

– Твой скептицизм неуместен, дитя мое, потому что гипноз уже много лет является научно доказанным фактом.

– Может, тогда объяснишь, зачем ей это надо было?! Не я ей деньги отдала, она мне! Ре-альные деньги, можешь пощупать!

– Да, конечно для самоутверждения дороговато, – задумчиво сказал Евгений. – Реальные деньги… Конечно, я понимаю, почему вся эта история так запала тебе в душу. За такую сум-му она и мне бы в душу запала – для нас это не копейки. Эти восемь тысяч здесь хуже всего. Не стоит, думаю, напоминать, где бывает бесплатный либо очень дешевый сыр? Проще все-го, конечно, счесть твою художницу просто сумасшедшей. Творческие личности, они вооб-ще, знаешь ли… – он нарисовал пальцами в воздухе некую спираль.

– А телефон Эн-Вэ откуда?! Астральное послание?

– Да-а-а. И имя-отчество знает… Ну, тут объяснений может быть сколько угодно. Может, она его бывшая любовница и решила ему насолить.

– Сомневаюсь. И она из Крыма никогда не выезжала.

– С ее слов.

– А Схимника она откуда знает?! А убийства в ее городе и поселке. Я читала крымские газеты.

– Она, наверное, тоже читала. А потом тебе рассказала. А Схимник – скорее всего, это со-всем другой Схимник.

– То есть, насколько я понимаю, ты считаешь выдумкой абсолютно все – не только фанта-стическое, но и вполне реальное?

– Я высказал свое первое впечатление от этой истории. Если углубиться в детали, изучать, поговорить с этой Наташей, то может быть, в чем-то я бы и изменил свое мнение. Но я этого делать не собираюсь, потому что мне все это очень не нравится.

– Погоди, а как насчет моих наблюдений? До сих пор ты был доволен моей работой, вер-но? – Вита зажгла сигарету, и Евгений посмотрел на нее неодобрительно.

– Напрашиваешься на комплимент?

– Я работала по четверым ее клиентам. Я работала очень тщательно. И могу тебе точно сказать, что после поездки в Крым и встречи с Наташей все они изменились – одно качество характера пропало, но появилось другое, совершенно новое. Понимаешь, если это игра, то слишком широкомасштабная, тебе не кажется? Слишком много людей задействовано. А в такое количество совпадений я не верю.

– Тогда вот тебе еще версия, – Евгений задумчиво глянул в окно, потом потянулся к Вите и поцеловал ее в голое плечо. Его губы поползли ниже, и Вита закрыла глаза, но тут же, глубо-ко вздохнув, толкнула его обратно на подушку.

– Какая версия?

– Версия?.. – он потянулся. – Ах, да, версия… Ну, это о психических изменениях. Может твоя Чистова умелый психолом-гипнотизер.

– Почему?

– Говоришь, все они нормально себя вели? Ничего такого, да? А потом вдруг теряли инте-рес к чему-то, что раньше владело ими безраздельно, но вдруг начинали увлекаться некими областями знаний или занятиями, к которым раньше не испытывали никакого влечения? Я похоже излагаю?

– В общем-то да, – осторожно ответила Вита.

– Так вот, между прочим, это первые симптомы шизофрении. Психической болезни! И я могу допустить, что эта девочка их гипнотизирует и при этом что-то вытворяет с их психи-кой, что-то жуткое, рубит ее, как мясник тушу на базаре… Так гораздо проще и реальней, чем вытаскивание наших недостатков с помощью кисти и, – Евгений начал подвывать, слов-но злой сказочник, и размахивать руками, управляя невидимым оркестром, – вселение их в картины, а потом, если эти картины разрушить, то начнется такое…

Вита, которая сидела задумавшись, схватила подушку и стукнула его по голове, и в воз-дух взлетело одинокое перо.

– Какая низость! – воскликнул Евгений. – Меня и моей же собственной подушкой! Уволю без выходного пособия!

– Подожди! Ты сказал «мясник»? – Вита потянула к себе разбросанные по кровати бумаги. – А знаешь, наверное ты очень даже прав.

– В каком смысле?

– Слово нужное подсказал, вот в каком. Вот уж действительно права была Дина Валерьев-на – мир ассоциаций беспределен. Понимаешь, я все время сравнивала их – Наташу и ее предка, этого художника, Неволина.

– Вита, я тебя умоляю…

– Погоди, это же всего лишь предположения. Могу я из любопытства немного в сказке по-копаться?

– До известных пределов.

– Понимаешь, оба умеют делать одно и то же, но в письмах, – она тряхнула в воздухе бу-магами, – нет ни слова о том, что люди менялись. А все, возможно, потому, что между Нево-линым и Чистовой существует разница. Он был проницательнее, а она – сильнее. То есть, Неволин знал, что и как вытаскивать, причем вытаскивать без ущерба для того, что останет-ся, и его натуры почти не менялись, потому что он видел, что за чем идет и что может вылез-ти наверх. По этому принципу, может, и натуры отбирал – не все, но большую их часть. Иначе гонения должны были начаться гораздо раньше. Но он был слабее. А у Наташки больше сил, но она дерет без просчета, наугад – что увидела, то и выдернула, вырубила. Если Неволин в какой-то степени был хирургом, то Чистова – мясник.

– Я лично завтра сведу тебя к психиатру, – сказал Евгений и посмотрел на часы. – Я знаю одного – берет недорого.

– Все равно от этого так просто не отмахнуться, Жек. В конце концов, твоя версия не так уж плоха, но и если ее придерживаться, то мы имеем двенадцать психически нездоровых и, возможно, опасных людей. Плюс друг-инвалид Чистовой…

– Плюс Чистова и ты. Господи, – Евгений вздохнул, – какой идиотизм, а! Как фамилии твоих клиентов, может, я знаю кого-нибудь.

– Сейчас. Иди сюда, – Вита слезла с кровати и включила компьютер, Евгений, замотав-шись в одеяло, встал за ее спиной с надменным видом римского патриция. – Вот смотри.

Евгений некоторое время внимательно изучал список фамилий и адресов, потом покачал головой.

– Нет, все мимо. Матейко… это ты с ней в Волгограде встречалась?

– Да. Только она переехала в Екатеринбург. Живет в соседнем доме с известной тебе да-мой, представляешь?

– А-а, несчастной вдовы, которая чуть не испортила тебе карьеру?

– Перестань, ты Карину совсем не знаешь.

– Витек, в любом случае все это чушь.

– А письма?

– Бред свихнувшейся журналистки. Где они, кстати, ты мне их не показывала.

– Зачем? – Вита выключила компьютер. – В любом случае, здесь их нет – ни писем, ни папки.

– Что ж, – Евгений подхватил сползающее одеяло, – нет и нет. Все равно ты ведь отказала Чистовой. Давай спать, Витек, поздно уже.

Вита пожала плечами, поняв, что он больше не собирается ничего обсуждать, но, забира-ясь в постель, все же упрямо пробормотала:

– Все равно я узнаю, какое отношение к этому имеет Котошихин. Меня чуть не придуши-ли из-за этого урода!

– Не суйся, я сам узнаю, – Евгений потянулся к выключателю бра, нажал, и в комнату хлынула ночь. – Раз уж ты так уверена, то, возможно, он и мог вытащить аккумулятор. Гришка, конечно, стучит, как стая дятлов, но ничего он не знает об этой истории. У него идиотское чувство юмора, вот что я думаю. За такой юмор можно и паяльник зачехлить в жо… глубоко, в общем, – он зевнул. – Разберемся.

– Жека.

– М-м-м?

– А ты точно собираешься уйти из «Пандоры»?

– Даже не вопрос. Под Эн-Вэ я больше не сидец! Прав Макс, сколько можно – пора иго скидывать. Никаких плясок в барах, конечно, больше не будет, придумаю что-нибудь другое, правда, скорее всего, из Волжанска придется съезжать. Поедешь?

– Только в прежнем качестве.

– Ой-ой! Ты учти, подруга, что мне скучно и тоскливо, в последнее время меня посещает странная мысль – ведь пора заводить семью. Если ты не выйдешь за меня, то в конце концов придется тебя удочерить. Я устал, я уже стар.

– Тебе двадцать девять, младенческий возраст.

– Я стар душой, – сонно сказал Евгений. – За свою жизнь я изучил слишком много людей, это утомляет и разочаровывает. Я утратил наивность и непосредственность, а это верные симптомы старости. Нет, я стар, я хочу семью, плед, кресло-качалку и бочку хорошего вина, а ты будешь сметать с меня паутину. Страстного амора не обещаю, но и к батарее приковы-вать не буду. Будут милые мирные отношения. А денег найдем.

– Жек, может займемся сном?

– Уже занимаюсь. Так ты точно развязалась со своей Чистовой?

– Точно. Больше я ее дела не веду.