Читать книгу Омертвение. Ушедшие в небо - Ярослав Толстов - Страница 7

За несколько лет работы в «Пандоре» Вита на практике усвоила одно из золотых пра-вил «Не суди по внешности», поэтому когда из подъехавшего такси в круг яркого света вы-глянула молоденькая красавица, кажущаяся воплощением невинности, наивности и доброты, Вита насторожилась. В последнее свое задание, в «Саргане», ей довелось работать сразу с двумя красавицами, на вид казавшимися воплощением всего перечисленного, но если в од-ной из них присутствовали не только доброта, но и в какой-то степени наивность, то другая, секретарша Алла, обожавшая кожаные пиджаки, была обычной склочной стервой.

– Привет, ты Вита? – спросила красавица довольно дружелюбно. Голос у нее был прият-ный, но почему-то оказался лет на десять старше хозяйки. – Садись.

Когда Вита села, машина тут же рванулась с места. Водитель выключил было свет в сало-не, но Стася резко сказала:

– Вверни лампочку, жлоб! Не арбузы везешь!

Водитель что-то злобно проворчал, но свет в салоне снова зажегся, и девушки тут же по-вернулись друг к другу.

– Рассмотри меня лучше сейчас, – с легкой улыбкой произнесла Стася, – а я рассмотрю те-бя, да? А то потом не до того будет. Надеюсь, ты не против? А то многие стесняются, когда их откровенно разглядывают. Комплексы, комплексы… – она, чуть скривив лицо, сделала рукой в черной перчатке изящный жест, словно отгоняла дым. – Общение должно быть не только вербальным, но и визуальным. Краска, тряпки, прически… создание привлекательно-го облика есть не что иное, как стремление к визуальному общению – сознательно или бес-сознательно – с последующим переходом на вербальное, а затем…

– Очень часто бывает сразу… – Вита глупо хихикнула, – затем… без этого… второго. Ино-гда и оглянуться не успеешь – вроде только… завизировали и вдруг сразу бац! – интим! Вот и все общение! Ну, во всяком случае хоть не успевают надоесть глупой болтовней да лапши навешать.

– И тебя это устраивает? – с любопытством спросила Стася, внимательно оглядывая ее сверху донизу. Вита улыбнулась и неопределенно пожала плечами, разглядывая ее с не меньшим любопытством, старательно припудренным легкой робостью. Сейчас, когда рас-стояние между ними сводилось к минимуму, иллюзия невинности и наивности исчезла. Ста-се вряд ли было больше девятнадцати лет, но в огромных карих глазах с рыжим ободком во-круг зрачка, казалось, навечно застыло выражение пресыщенности и скуки человека, кото-рый живет на этом свете уже очень давно, и словно в тон этому выражению в роскошных черных волосах были аккуратно прокрашены шесть седых прядей. Улыбка, в которую то и дело складывались пухлые губы, в основном была скептической и жесткой, если только ей специально не придавали нужной сладости, и лицо очаровательной пай-девочки уже не мог-ло скрыть, что за ним находится нечто другое, более взрослое, в какой-то степени более муд-рое и, вероятно, более жестокое.

– Нравлюсь? – спросила Стася и достала тоненькую сигаретку. Судя по интонации вопрос был риторическим и ответа не предполагал, поэтому Вита промолчала. – Ты мне чисто внешне симпатична, только прическу бы тебе другую, покороче, а так – да. Правда, броско-сти в тебе нет, агрессивности тоже, но живость есть, – она прикурила и снова внимательно оглядела Виту сверху донизу. – Такая милая хищная живость. Можешь мне поверить, я в этом разбираюсь. В каждом из нас сидит какой-то зверь. Вот у меня есть знакомая, глянешь на нее – пантера. Матерая голодная пантера, и что смотрит, что говорит – как куски живого мяса выдирает, представляешь?

– Ужас! – отозвалась Вита манерным голосом. – Ну я, конечно, не пантера, не.

– Нет. Ты… – Стася прищурилась, – ты сервал.

– Кто?

– Такая маленькая дикая кошка, очень изящная. В Африке живет. Точно, точно. Знаешь, если ты у нас приживешься, под таким именем и будешь. Только за сегодняшний вечер по-старайся определиться, будешь ты за свои деньги приходить или кого-нибудь из клуба под-цепишь. А ты чего так хрипишь – простудилась? Ванька тебе рассказал, что к чему?

– Ну, так… примерно…

– То есть, ты многого не знаешь. Так лучше. В такое место лучше приходить без всякой информации, чистой, понимаешь? – Стася подмигнула. – Чтобы все было неожиданно, резко, как ведро ледяной воды – только тогда кайф. Правила узнаешь внутри. А сейчас, пока едем, ты мне быстренько расскажи, кто ты, где ты, чем занимаешься и откуда знаешь моего Ва-нюшку. Спала ты с ним или нет – мне наплевать, но в уплату за то, что я для тебя сегодня делаю, я, по крайней мере, хочу знать, что ты из себя представляешь. Надеюсь, мы с тобой найдем общий язык, – Стася ухмыльнулась, что придало ее последним словам некоторую двусмысленность.

Уже знакомая Вите тяжелая железная дверь в этот раз не осталась закрытой. Уверенно стукнув несколько раз дверным молотком, ручку которого держала в пасти довольно унылая железная львиная морда, Стася широко улыбнулась в глазок, и дверь почти сразу же отвори-лась, явив мрачного и крепкого охранника и обдав их волной теплого воздуха и ритмичным буханьем незатейливой музыки. Заходя, Вита оглянулась и удовлетворенно посмотрела на припаркованный неподалеку серебристый «эскорт» Элининой подружки.

За всю свою жизнь Вите ни разу не доводилось бывать в секретных учреждениях, на во-енных базах или в домах богатейших людей, которые всего боятся (если не считать визита в офис Журбенко), но контроль в «Черном бриллианте» был поставлен не хуже, и прошло не меньше получаса, прежде чем она и ее проводница попали туда, куда собирались изначально. Исключений здесь не делали ни для кого. И Виту, и Стасю в «холле» тщательно обыскали, вначале, правда, вежливо осведомившись, мужчиной или женщиной они предпочитают быть обысканы. Стася выбрала женщину, но Вита, едва увидев жилистую смуглую охранницу с акульими глазами, от которой исходили почти осязаемые ненависть и презрение, тут же по-вернулась к одному из парней – в отличие от женщины местные охранники мужского пола казались бесстрастными и равнодушными, как шкафы. Из холла отчетливо был виден боль-шой зал в окружении столиков. Ничего сверхудивительного в зале не происходило – там бы-ла обычная дискотека, на небольшой сцене задавали темп публике шестеро танцоров вполне приличного вида, и Вита начала слегка недоумевать. Она вытянула шею, попытавшись оты-скать среди танцующих Нарышкину-Кирееву, когда сзади нее раздался мрачный голос:

– Сегодня на дискотеку или?..

– Или, Толик, пора бы выучить, – ответила Стася, поправляя волосы и задумчиво глядя на охранницу. Спросивший перевел взгляд твердых маленьких глаза на Виту.

– Она тоже? А договоренность есть?

– Я вчера разговаривала с Маргаритой Сергеевной насчет нее, – сердито сказала Стася. – Проверь в своей машине – в сегодняшней записи на меня должно быть имя «Вита». Вот, держи, это тебе на «Жиллет», цербер!

Она прихлопнула к ладони Толика какую-то купюру, взяла у него ключ, обняла Виту за талию и повела, но не вперед, в зал, а куда-то влево, в узкий, не заметный из холла слабоос-вещенный коридорчик. После строгого «холла» и дискотеки коридорчик, запущенный, с грязными стенами, с прядями паутины на потолке казался более чем странным. Когда кори-дорчик закончился крутыми ступенями, ведущими неизвестно куда, Вита остановилась.

– А мы куда? – спросила она с вполне естественной тревогой, и ее рука машинально потя-нулась к израненной шее, тщательно закрытой тонкой золотой плетенкой, в которой побле-скивали несколько темно-вишневых «фианитов». Стася засмеялась и подтолкнула ее к лест-нице.

– Иди, не бойся. Вот глупая! Неужели ты думала, что такое место будут напоказ выстав-лять?! Иди за мной, только за перила держись и подол подбери.

– Серьезно тут у вас, – пробормотала Вита, осторожно поднимаясь по грязным ступенькам. Стася пренебрежительно засмеялась.

– Милая, после того, как ты пройдешь через все, то о том, как мы сюда заходили, ты во-обще забудешь! Конечно, здесь все строго. Ты даже представить себе не можешь, какие лю-ди здесь бывают, какие известные имена. Бывают такие дни, что вообще никого сюда не пускают, когда здесь отвисает какая-то суперэлита, удельные князья. Но это редко.

– А зачем у нас даже всю косметику проверяли, помаду выкручивали – там же я ничего такого спрятать не могу?

– Чтобы камеру не пронесла.

– А почему они и тебя обыскивали? Они ведь тебя давно знают. Не верят?

Не оборачиваясь, Стася холодно засмеялась. При каждом шаге под ее скромным черным платьем что-то нежно позвякивало.

– Милый Сервал, здесь не верят никому. Это бессмысленно.

Дверь, которой заканчивалась лестница, выглядела так, будто ее не открывали, по мень-шей мере, лет семь, но ключ Стаси легко скользнул в замок и легко провернулся. Стася отво-рила дверь и властно потянула Виту за собой, в темноту. Дверь за ними тут же захлопнулась, напрочь отрезав звуки дискотеки.

– Что такое?!! – пискнула Вита, нащупывая за спиной ручку закрывшейся двери. – Мы где?!

– Успокойся! – ответила из темноты невидимая Стася. – Мы всего лишь на площадке. Уже пришли.

Вита хотела было спросить, какую площадку та имеет в виду, но тут прямо перед ней раз-дался резкий звук самого обычного дверного звонка. Почти тотчас же где-то под потолком зажегся свет, и Вита прищурилась, прикрыв глаза ладонью, потом осторожно посмотрела сквозь щель между пальцами. Они действительно стояли на самой обычной подъездной площадке перед обычной квартирной дверью, обшитой дермантином, – совсем обычной площадке, если бы оба лестничных проема не закрывали глухие стены, превратившие пло-щадку в склеп.

– Жутковато, да? – спросила Стася, угадав ее мысли, и Вита растерянно кивнула.

Дверь открылась, впустив их в небольшой уютный кабинет, в котором с удобством распо-ложились несколько молодых людей. Двое сидели перед компьютерами, играя по сети в ка-кую-то стрелялку, остальные наблюдали за происходящим на мониторах и давали советы.

Повторилась процедура, совершавшаяся недавно в холле, но на этот раз все затянулось. Виту долго не хотели пропускать, снова и снова просматривали паспорт, звонили куда-то. Наконец рассвирипевшая Стася устроила охранникам скандал, выхватила у одного из них телефонную трубку и обрушилась на кого-то на другом конце провода, после чего все тут же уладилось.

– Не обращай внимания, – сказала она Вите, мгновенно успокоившись, – с новенькими твоего ранга всегда так. Это нормально. Все равно бы пропустили – я же тебя порекомендо-вала. Только смотри, не делай глупостей, не подводи меня, – Стася недобро улыбнулась, по-казав мелкие, белые, как у кошки, зубы. – Я этого не люблю, поняла?

– Ты не очень-то! – огрызнулась Вита. – Я тебе не какая-нибудь!.. Я ведь еще в тачке ска-зала, что мне все ясно, что – мало этого?!

Она прищурилась, и охранники с интересом посмотрели на них, явно надеясь понаблю-дать за женской сварой, но Стася вдруг с неожиданной приветливостью сказала:

– Вот и славно. Надеюсь, ты получишь массу удовольствия. Пропускайте нас, мальчики, а то мы уже застоялись в вашем гадюшнике!

Она бросила на стол полученный в холле ключ, взяла Виту под руку, и «мальчики» переглянулись.

– Вы куда в этот раз – в «зоопарк», в «театр» или в «цирк»?

– Везде, у нас с подругой культпоход сегодня. Так что выдайте принадлежности.

«Принадлежности» оказались двумя широкими черными полумасками из странного эла-стичного, хорошо пропускающего воздух материала с застежками. Стася застегнула одну из полумасок на затылке Виты, вторую быстро надела сама, и очаровательная пай-девочка ис-чезла – в полумаске лицо Стаси казалось открыто-хищным – вместо того, чтобы скрывать, маскарад сдернул с него все, за чем до сих пор пряталась истинная натура, выглядывая толь-ко из пухлогубых улыбок. После этого они перешли в другую комнату, где сидела какая-то задумчивая девушка, читавшая книгу по философии культуры. Там они оставили пальто, а Стася еще и сняла свое черное платье, оставшись в занятном коротком платье-кольчужке, сплетенном из множества тонких золоченых колечек, не скрывавшем от взгляда ничего, в том числе и отсутствие лифчика. Рядом с ней Вита в очень длинной темно-вишневой шифо-новой1 кофте и вишневом же белье выглядела более чем скромно.

– Ну, блин, шарман! – весело сказала Стася себе и Вите, отразившимся в большом зеркале, и потянула Виту за собой к двери напротив. – Пошли! Сначала в «цирк»!

«Цирк» обрушился на Виту из-за большой двери неожиданно и мощно, расколов пустую площадочную тишину, – очевидно, и дверь, и стены были с мощной звукоизоляцией – обру-шился жесткой музыкой, многоголосыми воплями, лязгом железа, резкой смесью запахов туалетной воды, пота и сигаретного дыма. Длинный зал, в котором очутилась Вита, вначале показался ей огромным, и, ошеломленная, она не сразу поняла, как он мог здесь поместиться, но на ум ей тут же пришли слова знаменитого булгаковского персонажа о чудесах, которые умеют творить люди, в принципе не имеющие представления о пятом измерении. Кто-то из таких людей и сделал здесь «цирк», убрав все перегородки, поставив в середине нечто вроде ринга или арены, сбоку разместив стойку, а возле арены – множество столиков, большая часть из которых сейчас была занята. Взглянув на «арену», Вита недоуменно моргнула – происходившее на ней больше всего напоминало сцену из исторического фильма о временах Римской империи. Все освещение в зале, если не считать стойки, было сосредоточено на «арене», и в пятне яркого света друг напротив друга проворно двигались двое рослых муж-чин с телосложением портовых грузчиков. Облачение каждого состояло из куска темной ма-терии – то ли юбки, то ли набедренной повязки, и серебристого браслета на левом предпле-чье. Мокрые и блестящие от пота «грузчики», оскалив зубы, размахивали мечами, похожими на скифские акинаки2, и мечи то сшибались друг с другом, то впустую пропарывали теплый воздух. Из полумрака за столиками довольно азартно вопили зрители, но все голоса то и дело перекрывал громкий хриплый крик: «Леха, давай!!! Леха! Леха! Забей ему!» – словно на «арене» шел футбольный матч. На лице одного из дерущихся были злость и досада человека, попавшего в дурацкое положение, другой же, судя по всему, откровенно наслаждался боем, явно уже не считая это игрой. Но ведь это была игра. Игра? Стася, не оглядываясь, уверенно вела ее к рядам столиков, и Вита все отчетливей чувствовала сквозь прочие запахи уже зна-комый после позавчерашнего происшествия резкий медный запах и все ясней видела крас-ные влажные полосы и потеки на плечах и груди дерущихся. Вряд ли это была игра. Она резко окликнула Стасю, но та не остановилась, не услышав ее голоса среди криков зрителей. Она дошла до первого ряда и только тогда повернулась к Вите и сделала приглашающий жест в сторону столика, за которым одиноко сидел абсолютно лысый мужчина в белоснеж-ной рубашке и черной жилетке, с совершенно неподходящим к обстановке скучающим вы-ражением лица. Глаза мужчины закрывали солнечные очки с узкими стеклами. Вита огляну-лась и увидела, что очень немногие из зрителей так же, как и они со Стасей, были в масках.

– Садись, знакомься! – закричала Стася ей на ухо. – Это Демьян! Демьян, это Вита!

– Здрассьте, – сказал Демьян и помахал ей рукой. – Вита – это от чего сокращение?

– От Викторита.

– Дурацкое имя, – заметил Демьян и потянулся за сигаретами. Вита пожала плечами.

– Ну, Демьян – тоже не бог весть что! Можно сигарету?

– Воспитанные люди не спрашивают, – наставительно сказал лысый и подтолкнул к ней пачку, потом вдруг резко вскочил, чуть не опрокинув стол, и хрипло заорал:

– Леха, давай! В печень бей, в печень!!! Еще сотню, Леха!!!

Выкрикнув это, он так же резко сел, и на его лицо снова набежала скука. Вита под столом сжала пальцы левой руки в кулак и взглянула на «арену», где в этот момент один из бойцов полоснул противника по левому бицепсу. Из-под лезвия брызнуло, раненый, вскрикнув, дернулся в сторону, часть зрителей восторженно взвыла, кто-то засвистел, послышался отча-янный вопль: «Баран, что ж ты!..» Стася, восхищенно взвизгнув, подпрыгнула на стуле, и ее золотистое платье легко звякнуло. Демьяна словно подбросило, и, вскинув руку с дымящей-ся сигаретой, он завопил:

– Леха, йес!!! Золотой ты мой! Давай! Давай! – он медленно опустился обратно на стул и произнес, уже обращаясь к девушкам: – Классно работает парень, всегда на него ставлю. Уже, считай, выиграл. Через три боя он должен еще драться – будете ставить, девчонки?!

– Посмотрим, – отозвалась Стася, жадно глядя на «арену» и медленно, по-кошачьи обли-зывая губы розовым язычком. – Ты только взгляни, как он двигается!

– Это что же – настоящие гладиаторские бои? – спросила Вита, опершись локтями на стол и крутя головой по сторонам в надежде найти среди зрителей Нарышкину-Кирееву.

– Да. Правда класс?! Как в Древнем Риме, а мы тут вроде как знатные патриции, – Демьян сжал левую руку в кулак, повернул торчащим большим пальцем к полу, а потом затрясся в беззвучном смехе. – Ты знаешь, кто такие патриции, маленькая?

Вита покосилась на Стасю и неопределенно пожала плечами, потом округлила глаза, уви-дев, что уже вся рука одного из «гладиаторов» вымазана в крови, и темные брызги летят во все стороны. Раненый, отмахивавшийся мечом от наступавшего Лехи, выглядел встревожен-ным, он больше не нападал, а только защищался.

– Слушай, так они по-настоящему друг друга… что, в реале режут?

Демьян фыркнул, спустил очки на нос и чиркнул зажигалкой, чтобы разглядеть ее лицо.

– Стася, где ты нашла этот архаизм? Конечно в реале, солнышко, в абсолютном реале. Ко-му сейчас интересно смотреть на эти спектакли, которые называют спортом? Бархатными лапками… Ты глянь только на этих парней – это же настоящее, это жизнь, это заводит! Им-то что?

– Да он же ему почти пополам руку разрубил! Это же…

– Ну и что?! Пара-тройка шрамов… Людям в кайф, а парни, между прочим, получают за это неплохие деньги – уж поболе, чем на разгрузке вагонов или охране каких-нибудь ларь-ков. Тебе вообще известно, как сейчас с работой, маленькая? Тебе известно, что такое сейчас человек? Вот, – он выпустил из губ облачко сигаретного дыма и развеял его рукой, – что та-кое сейчас человек. Леха, дожимай его!!! Давай же!!! Три текилы! – последнее адресовалось подошедшей официантке.

Стася вдруг резко встала и пошла через ряды столиков к «арене». Остановившись возле нее, она оперлась на бортик, возле которого уже стояло несколько человек. Демьян проводил ее внимательным взглядом.

– А в чем смысл боя? – спросила Вита. – Кто выиграет? Они ведь… не до самого конца?

Демьян засмеялся жестким, нехорошим смехом.

– Зачем до конца? Есть отрезок времени, вроде раунда. Вон, видишь, мужик у ограждения, рядом с гонгом? Он контролирует. А побеждает тот, чей меч за этот отрезок времени боль-шее число раз коснется противника.

– А бывает что-нибудь посерьезней пары-тройки шрамов?

– Ну, конечно, иногда ребята увлекаются, – он с удовольствием посмотрел на три рюмки с водкой и блюдечко с нарезанным лимоном, которые официантка поставила на стол. – Но здесь есть врач. Кроме того, они, в любом случае, парни опытные, а не рубщики мяса – сооб-ражают, что к чему. Ты ведь, маленькая, в первый раз в «Бриллианте», не записана? Вот ки-нешь взнос – все узнаешь. Ты только не медли с этим делом, – Демьян перегнулся к ней через стол, внимательно разглядывая Виту поверх спущенных очков. – Так ты вроде девочка пер-спективная – есть все шансы занять достойное место. Давай-ка, бери рюмочку в лапку, Вита. Стасю пока ждать бесполезно.

Вита улыбнулась так, как должна была улыбнуться эта Вита, чокнулась с ним и быстро выпила свою рюмку, закусив лимоном и невольно поморщившись от боли в горле. Она по-правила выпущенный из сложной прически завиток и взглянула на тонкие, подрагивающие пальцы Демьяна. Лысый ей не нравился. Он не понравился ей сразу, а теперь не нравился еще больше. Она взглянула на «арену», потом отвернулась, снова оглядывая зал и пытаясь найти Элину. Люди вокруг продолжали азартно вопить и свистеть, и Вита внезапно почувст-вовала легкую тошноту. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что зал вытягивается и углубляется, принимая форму чаши, ряды столиков превращаются в длинные каменные ска-мьи, и меняются одежды зрителей, и брюки, рубашки и причудливые платья заменяют тоги1, туники2, столы3 и паллии4; на арене появляется слой блестящего толченого мрамора, кото-рый сминают ноги дерущихся рабов… скоро схватке придет конец, большинство зрителей повернут большой палец к земле, а после служащие цирка крюками поволокут с арены оче-редное изуродованное и окровавленное тело… а еще позже высокий лысый римлянин, вла-делец победителя, сдвинув на благородный римский нос солнечные очки, хлопнет своего ра-ба по могутному плечу и скажет: «Молоток, Леха! Пошли, амфору ставлю!»

Рашен гладиаторс!

Вита закрыла лицо ладонями, боясь, что Демьян увидит, как оно до невозможности иска-зилось в отчаянной попытке сдержать и смех, и отвращение – именно такие чувства вызыва-ло у нее все происходящее. Подошедшая официантка забрала пустые рюмки и положила пе-ред ней меню коктейлей. Вита, почти не глядя, ткнула пальцем туда, где стояла более-менее земная цена, и девушка удалилась. Почти тут же прозвучал золотистый удар гонга, и на мгновение в зале наступило молчание, только слышно было, как кто-то сморкается и как тя-жело и хрипло дышат на «арене» «гладиаторы». Леха с веселым вызовом смотрел в зал, а второй «гладиатор» тускло уставился в пол, зажимая ладонью раненую руку. Кровь у него все еще шла и довольно сильно, и Вита недоумевала, почему до сих пор нет врача.

Вместо врача на «арену» вышел распорядитель с радиомикрофоном в руке, повернулся лицом к зрителям и поднял правую руку ладонью вверх, словно хотел что-то попросить.

– Итак, – вкрадчиво начал он, – победа в этом бою с полным, на мой взгляд, правом при-надлежит…

Он замолчал, выдерживая торжественную паузу, и зал с нетерпеливым бормотанием за-томился под этой паузой, словно тушащиеся овощи под крышкой, хотя и так было ясно, кто победил. Чей-то разбитый пьяный голос заорал:

– Не води вола, дядя! Вещай быстрей!

– Итак, приветствуйте победителя! – распорядитель схватил потную руку Лехи и вскинул ее к потолку, отчего на мгновение оба превратились в нелепую пародию на мухинскую скульптурную группу «Рабочий и колхозница», и затем его голос, усиленный микрофоном, прокатил по залу: – Ку-у-у-знец!!!

Большинство зрителей восторженно завопило, а Вита не удержалась и фыркнула, едва ус-пев закрыть рот ладонью. Демьян резко вскочил и убежал куда-то, а вместо него за стол лег-ко скользнула Стася, весело сверкая глазами в разрезах маски и так бурно дыша, словно это она только что махала мечом на «арене». На ее гладкой щеке, влажно блестя, словно живые свернулись несколько капелек крови.

– Ну, как тебе местные игрища? – спросила она, закуривая.

– У тебя кровь на щеке.

– Ага, спасибо, – сказала Стася, но кровь не вытерла и капризно посмотрела на свою рюм-ку. – Фу, текила! Ненавижу текилу, пусть Демьян пьет ее сам!

– А как зовут второго? – Вита снова посмотрела на «арену», откуда двое молодых людей уводили поверженного «гладиатора», обернув ему руку чем-то вроде полиэтилена, чтобы он не запачкал пол. Победитель шел следом, заносчиво поглядывая по сторонам.

– Аякс.

– А-а, вот так, да? – протянула Вита, снова едва успев прикрыть рот ладонью. – Круто. Ну, ему конечно досталось, столько крови – ужас!

– Боишься крови? – спросила Стася с любопытством и каким-то вампирским блеском в глазах. – Пройдет, будешь сюда, как на работу ходить, если, конечно, денег хватит, – знаешь, как затягивает?! Подожди, ты еще не все тут видела! А то, что досталось, так и должно быть. Они здесь добровольно и переживать за них нечего – знали, на что идут. А вообще здесь се-годня скучновато – знакомых почти никого. Все равно я вижу пару-тройку людей, которым есть смысл тебя представить. А потом… посидим еще немного и пойдем в «театр», ладно? Все мои, я думаю, там.

Публика вокруг снова зашумела и засвистела, приветствуя кого-то. Вита подняла голову и увидела, что за время ее короткого разговора со Стасей на «арену» вышли новые «гладиато-ры» – возле ограждения стояли две фигуры, плотно, с головой, закутанные в темные покры-вала.

– Прошу внимания, – сказал распорядитель лекторским голосом и снова поднял правую руку в просительном жесте. Потом он сказал что-то еще, но Вита не услышала, потому что в этот момент за стол плюхнулся Демьян, сжимая в руке несколько стодолларовых купюр.

– Дуром взял! – он фыркнул, бросил деньги на стол, поправил очки, хлопнул ладонью по своему бритому затылку, пальцем стер кровь со щеки Стаси, взял ее рюмку и опрокинул в рот. Подошла официантка и поставила перед Витой заказанный коктейль. Она отпила глоток и сморщилась, поняв, что заказала ту же текилу, только с гранатовым и лимонным сиропом.

– …что встречайте – Красная Ведьма!!! – крикнул распорядитель, и вслед крику плеснулся густой рев зрителей, и Вита снова посмотрела на сцену, где за это время произошли измене-ния – один из «гладиаторов» сбросил плащ, оказавшись невысокой, по-мужски мускулистой женщиной, с ярким макияжем и огненно-рыжими волосами, заплетенными в длинную фран-цузскую косу. Как и предыдущие бойцы, Ведьма тоже была в юбочке, но ее наряд дополняли еще и кожаный бюстгальтер со множеством заклепок, головной обруч и шесть широких браслетов – по три на каждой руке. Вместо меча «гладиаторша» держала грозного вида кнут с блестящим стальным треугольником на конце ремня, она чуть покачивала этим треуголь-ником и с ленивой снисходительностью улыбалась в зал.

Вторую участницу боя распорядитель представил как Мурену. Мурена оказалась худой, свирепого вида казашкой, и явно не была так популярна, как Ведьма, потому что ее встрети-ли достаточно жидкими криками. Полное отсутствие макияжа подчеркивало ее молодость, припухшие узкие глаза смотрели недобро, глянцевитые черные волосы были пострижены очень коротко и лежали, как приклеенные. Ее наряд не отличался от наряда соперницы, с той разницей, что браслетов было четыре, и украшали они не руки, а ноги Мурены. В руке она тоже держала кнут с треугольным наконечником. На телах обеих «гладиаторш» отчетливо виднелось множество шрамов – как старых, так и довольно свежих.

– Женщины?! – изумленно спросила Вита. Стася не ответила, она не слышала, она уже вся была там, на «арене», а за столом осталось только тело в золотистом платье, подрагивающее от возбуждения.

– Круто, правда?! – крикнул Демьян и подвинул свой стул поближе к Вите. – Тут не столько результат, сколько процесс… В самом начале они дрались без лифчиков, но это пра-вило почти сразу отменили – во-первых, они жаловались, что грудь мешает нормально дви-гаться, понимаешь? – он подмигнул. – А во-вторых, в первый же день одна баба так другую хлестнула по груди, что сосок начисто срезала. Сама понимаешь, в таких условиях дамы ра-ботать не хотят – желают, чтобы все их половые признаки оставались при них. Ну вот, те-перь и в лифчиках, – закончил он с легкой тоской.

Распорядитель что-то выкрикнул, ударил гонг, кто-то из зрителей гаркнул: «Девчонки, давайте!», следом раздался вопль «Ведьма, фас!», откуда-то из-под потолка обрушился готи-ческий рок, и «девчонки» заскакали по «арене», выкрикивая в адрес друг друга какие-то га-дости. Сухо и хищно засвистели кнуты, и треугольнички на их концах превратились в ма-ленькие серебряные молнии. Почти сразу Мурена взвизгнула, и на ее бедре появилась крас-ная полоска.

– Есть контакт! – весело констатировал Демьян и непринужденно обнял Виту за плечи, потом ткнул в сторону дерущихся указательным пальцем. – Заметь, маленькая, перед тобой наглядная модель капитализма. Что капитализм по сути – голая биология, выживает силь-нейший – никаких правил, никакой жалости. Доберешься до чужой глотки раньше, чем до твоей доберутся – выживешь. Так вот оно – во всей красе! Наблюдаешь вот так со стороны и чувствуешь себя богом.

Вита повернулась и очень внимательно посмотрела в черные стекла, закрывающие глаза «бога», потом заставила себя улыбнуться, поправила украшение на шее, слегка поморщив-шись от начавшей разрастаться боли, и спросила, сколько всего женщин-гладиаторов в «Брильянте». Оказалось, что шесть – «действующих», как выразился Демьян, и Вита не стала уточнять, что из себя представляют «недействующие». Ее интересовало только одно – есть ли среди «гладиаторов» Элина. Конечно, это было сомнительно – даже если Элина с помо-щью Чистовой и «перестроилась» капитально, гладиаторство она вряд ли потянет. Скорее всего, Нарышкина-Киреева работает или в «театре», или в «зоопарке», о которых рассказы-вал Султан, а значит все-таки придется туда идти. Машина ее подруги Риты здесь, значит где-то здесь должна быть и Элина. Хоть бы она оказалась кем-нибудь безобидным – встречи с Кужавским Вите было вполне достаточно.

Кто же его убил?

…шел мимо какой-то мужик с оружием, увидел маньяк к девушке пристает…

А если не мимо? Если он шел следом?

Вита вздохнула, посмотрела на часы и ужаснулась – она сидела в цирке уже почти сорок минут и до сих пор ничего не узнала. Нужно было получить описание «гладиаторш» и пере-ходить в «театр» или «зоопарк» – среди зрителей Элины не было. Она быстро допила кок-тейль, закурила и на мгновение закрыла глаза. Все звуки слиплись, превратившись в единую мелодию, пульсирующую в некоем жутком ритме, словно в зале билось огромное отврати-тельное сердце.

– …моя ты сладкая. Я тебя вчера не видел.

– Демьян, пусти! Я опоздаю!

Вита приоткрыла один глаза и увидела, что лысый держит за руку высокую худощавую брюнетку с зачесанными назад волосами. На ней было узкое синее платье, а лицо закрывала маска, но не такая, как у них со Стасей – полная, черная, ажурная, с разрезами только для глаз и для рта. Но ни маска, не полумрак не помешали Вите узнать женщину, в голос кото-рой ей уже не раз доводилось вслушиваться, сидя на скамеечке во дворе этой женщины.

– Редкий случай поймать тебя вот так! – надрывался Демьян, не обращая внимания на сер-дитые взгляды Стаси. – Садись к нам на чуток, вкуси чего-нибудь!

– Да ты меня уже достал! – взвизгнула ажурная маска резким голосом опытной ругатель-ницы. – Пусти руку, больно!

– Тео, ну ты кончай брыкаться! Может прямо здесь изобразишь?!

– Да пошел ты!.. – девушка вырвалась и торопливо начала пробираться между столиками. Демьян засмеялся и вернул свою руку на плечи Виты, которая впилась глазами в узкую спи-ну удаляющейся Тео.

– Еще одна гладиаторша? Кто такая?

– Кто, Теодора?! – Демьян ударил ладонью по столу и свистнул, подбадривая кого-то из дерущихся. – Нет, она из «театра». Очень своеобразная…

– Демьян давно ее взалкал, только для этого придется ему самому напоказ выставиться, а он не желает, вот и мается, – заметила Стася и снова уставилась на «арену». Вита прищури-лась, продолжая смотреть на Тео, которая остановилась возле одного из столиков, на повы-шенных тонах разговаривая с какой-то аристократичной дамой.

– Теодора? Что это за имя?

– Не настоящее, конечно. Говорят, она из местных. Хотя вообще сестрички местных не берут, больше мигрантов – азиатов да кавказцев, они же сейчас к нам тоннами валят, так что город по швам трещит, русскому человеку жизни никакой не стало! – Демьян зло уставился на казашку с рыбьим псевдонимом, уже сильно исхлестанную, вплоть до лица, и истекаю-щую кровью, и довольно оскалился. – Я бы этих мигрантов собрал всех в одну кучу и на тан-ке по ним, чтоб в пюре!.. Ну, ты маленькая, не поймешь, что тебе-то.

Вита, удерживая взгляд на «Теодоре», которая действительно была местной и никакой не Теодорой, а Элиной Максимовной, поправила на Демьяне сползшие очки, взяла Стасю за ру-ку и начала водить пальцем по крупному бирюзовому кабошону в одном из ее колец, и Стася слегка подвинула свою руку к ней, продолжая смотреть на «арену».

– А что за сестрички? – спросила она с простодушным любопытством. – Красивые?

– Как же! – презрительно отозвалась Стася с полным сознанием своего превосходства. – Страшные, как моя жизнь! Особенно Рита – Рая, старшая, еще ничего. Это их клуб. Их и еще кое-кого.

Элина сунула под нос «аристократке» кулак с торчащим средним пальцем, в полном соот-ветствии со своим прямолинейным и не отличающимся добродушием характером, и быстро пошла к двери.

– Люди, я хочу в «театр»! – капризно воскликнула Вита и дернула Демьяна за плечо, так что он расплескал очередную порцию текилы и выругался. – Мне надоело смотреть на мясо, я это не люблю! Я хочу в «театр» сейчас же!

– А я хочу досмотреть, чем все кончится! – буркнул Демьян, и Стася согласно кивнула. – Девчонки так лихо хлещутся, ты глянь только!..

– Тогда я пойду пока одна, ладно? Меня пропустят?

– Почему нет, конечно. Как выйдешь отсюда, сразу наверх и направо. Заодно и места нам займи, закажи что-нибудь, – Демьян поправил прядь волос у нее на виске. – Иди смело, никто тебя не обидит – ты ж у нас такая славная.

Вита хихикнула, подхватила свою сумочку и быстро пошла к дверям, за которыми уже скрылась Элина. Уже потянувшись к ручке, она оглянулась убедиться, что парочка «патри-циев» все еще наблюдает за боем, перевела взгляд на «арену», скривилась, резко отвернулась и с размаху ткнулась лицом в неизвестно откуда взявшуюся голую мужскую грудь, и висев-ший на ней довольно массивный золотой крест больно вдавился Вите в переносицу. Она тот-час отшатнулась, потирая нос и смаргивая с глаз невольные слезы.

– Ох, простите ради Бога, я вас не заметила!

– Строжн… над… ыть… твою… – пробормотал мужчина, отвалился к косяку и мотнул го-ловой, очевидно исчерпав весь свой словарный запас. Вита сердито посмотрела на него и вдруг вздрогнула от странного ощущения «дежа вю» – на мгновение ей показалось, что все это уже было, но… но ощущение тут же пропало. Мужчина, продолжая мотать головой, от-чего растрепавшиеся темные пряди свалились ему на глаза, почти полностью скрыв такую же, как и у Виты, полумаску, начал изобретательно материться, любовно и старательно вы-говаривая каждое слово. Он был замечательно пьян. Скорее всего, это был кто-то из зрите-лей, хотя по сложению мужчина мог бы вполне сгодиться и в «гладиаторы».

– Козел какой-то! – недовольно сказала Вита в пространство, рванула на себя дверь и вы-скочила на лестницу. Элины на ней уже не было, и Вита, подобрав тонкий шифоновый по-дол, торопливо побежала вверх по ступенькам вдоль мрачной глухой стены, продолжая по-тирать свободной рукой ушибленный нос. Добравшись до следующей двери, она с усилием толкнула ее, открыла и сразу же наткнулась на скучающего у двери молодого человека в строгом черном костюме. Молодой человек довольно кисло посмотрел на нее, и, приняв этот взгляд за вопрос, Вита поспешно сказала:

– Я из «цирка», там мои друзья остались, сейчас подойдут.

– Да мне плевать! – сказал охранник, растягивая гласные, и отвернулся. – Проходи.

Вита пожала плечами и последовала его совету.

Еще когда она подошла к двери в «театр», она сразу подумала, что здесь такая же отлич-ная звукоизоляция, как и в «цирке», – из-за двери не доносилось ни звука. Но, как оказалось, дело было не только в звукоизоляции. Зал «театра» был в два раза меньше «циркового», и здесь царила тишина – не мертвая, конечно, потому что людей здесь было ничуть не меньше, чем в «цирке», но деликатная живая тишина настоящего театра, в которой плавали смешки, кашель, шепот, хриплые звуки дыхания, звон бокалов и поцелуи. Часть зала была отгороже-на серебристым занавесом, и первый ряд столиков стоял почти вплотную к нему. Когда Вита направилась вглубь зала, ее каблуки волей-неволей так громко стучали в тишине, что часть зрителей обернулась и внимательно смотрела на нее, пока она не подошла к одному из пус-тующих столиков в третьем ряду и не села. Здесь почти все сидящие были в масках, и нахо-диться на перехлесте взглядов любопытных глаз, блестящих в их разрезах было очень не-уютно – все зрители казались одинаковыми, безликими и какими-то хищными. На мгновение Вита вдруг даже пожалела, что не подождала Стасю и Демьяна – они, конечно, тоже, прямо сказать, не подарок, но с ними все-таки было как-то безопасней что ли. Ей показалось, что она попала на какой-то сумасшедший готический карнавал, и захотелось вскочить и крик-нуть во все горло: «Снять маски!», чтобы стало немного спокойнее.

…и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная Смерть.

В памяти вдруг ни с того, ни с сего всплыло мертвое лицо Кужавского, смятый, заляпан-ный красным снег… Вита недовольно и зябко передернула плечами и, уловив перед занаве-сом какое-то движение, посмотрела в ту сторону.

– Господа, надеюсь, никто из вас не заскучал?

Человек с микрофоном, стоявший перед занавесом, был невысок и довольно худ. На нем был очень красивый короткий серебристый пиджак, из-под которого выглядывал воротник бледно-зеленой рубашки. Ботинки конферансье блестели благородным блеском. Но ни брюк, ни белья на конферансье не было, и без них он, несмотря на замечательный пиджак, выгля-дел довольно убого и печально. Вита окунула подбородок в сложенные ладони и принялась шарить глазами по сторонам, разыскивая Элину. Она все еще надеялась, что та работает в «театре» официанткой или, на худой конец, какой-нибудь, стриптиз-подтанцовкой. Это было бы еще ничего. В сравнении с тем, о чем рассказывал Султан, это было бы еще очень даже ничего.

С появлением конферансье зал оживился. Кто-то засмеялся, чей-то тонкий голос громко кого-то поприветствовал, визгнул по полу отодвинутый стул, забегали официантки. Какой-то мужчина крикнул: «Денисыч, давай быстрей, пока не упало!» и следом раздался дружный добродушный хохот, напомнивший Вите те вечера, когда в их дворе за доминошным столом собирались мужские компании и, хлопая костяшками, травили скабрезные байки. Слова мужчины огорчили конферансье, и он сделал рукой какой-то паучий жест, быстро перебрав пальцами воздух.

– Прошу вас помнить, что здесь собираются для наслаждения эстетического и с общего согласия у нас соблюдается тишина. Беспредел в соседнем зале. Прошу вас…

– Да ладно, чо ты, молчим, – примирительно пробурчал мужчина. Занавес судорожно дер-нулся, что-то с грохотом опустили на пол, донесся плеск воды, и кто-то за занавесом в на-ступившей тишине отчетливо произнес: «Да убери ты эту тварь от меня! Знаешь куда повесь ее себе?!..» В зале захихикали, а Вита, узнав сварливый голос Элины, подобралась, попутно размышляя о том, какое эстетическое наслаждение можно получить от созерцания тощих всадничьих ног конферансье.

– Итак, год 1482. Колумбия, берег реки Каука. Испанские конкистадоры ведут завоева-тельную кампанию, порабощая местное население и в первую очередь, конечно, прекрасных индианок.

Сообщив оживившемуся залу эти познавательные сведения, конферансье исчез в малень-ком коридорчике, который прикрывал край занавеса, а сам занавес разъехался под медлен-ную тревожную музыку, явив зрителям берег реки Каука, представленный небольшим пере-носным бассейном с прозрачными стенками и несколькими корягами, вокруг одной из кото-рых обвился маленький печальный питон, явно желавший оказаться где-нибудь в другом месте. Так же здесь расположилось несколько пальм и драцен в горшках, задрапированных зеленой материей, которая была в изобилии разбросана по «сцене». Тут же стоял странный предмет – то ли обеденный стол, изготовленный Робинзоном Крузо в приступе отчаяния, то ли плохой макет пьедестала для какого-то памятника, тоже задрапированный зеленым. В бассейне среди веточек роголистника и стаи обалдевших от яркого света толстых меченос-цев, с натянутым весельем плескалось местное колумбийское население, состоявшее из че-тырех голых девушек, обильно украшенных бижутерией. В маске была только одна – судя по всему, Элина. При виде девушек зрители зааплодировали.

Вволю наплескавшись в бассейне, «индианки» медленно вылезли из него, медленно обмо-тались кусками цветастой материи, сладостно оглаживая друг друга и подтанцовывая под музыку. И тут откуда-то сбоку на «берег» с легким лязгом вышли два конкистадора, которых также поприветствовали аплодисментами. «Конкистадоры» были облачены в красно-черные штаны буфами, серебристые кирасы и широкие ботфорты, по которым хлопали прицеплен-ные к поясу длинные бутафорские шпаги. Головы испанцев венчали блестящие жестяные шлемы-рокантоны, из-под которых виднелись типично славянские физиономии. «Конкиста-доры» выглядели бы даже внушительно, если бы при ходьбе не путались в ботфортах и шпа-ге, спотыкаясь на каждом шагу, – эта роль явно была им в новинку. При виде местного насе-ления Колумбии «конкистадоры» что-то рявкнули на испано-волжанском диалекте и сделали зверские лица, очевидно предвкушая процесс порабощения, а «индианки» сбились в кучку, издавая жалостные крики. Под угрозой шпаг девушки снова разделись, изображая дикий ужас, четвертая, Элина, заартачилась и была раздета «конкистадорами» насильно. Медлен-ная музыка сменилась более бодрой, «конкистадоры» с помощью «индианок», у которых ужас тут же «перешел» в похоть, тоже разделись, и довольно быстро на «сцене» началась обычная второсортная порнография. Поработители вовсю «работали» на публику, девушки старательно изображали дикую страсть, но было видно, что все это им до смерти надоело, как каждодневная монотонная работа. Только Элина была на высоте – она просто словно жила на «сцене», она явно была прирожденной порнозвездой.

С досадой чувствуя, что у нее горит лицо, Вита наблюдала то за «кампанией по порабо-щению», то за зрителями, лихорадочно перебирая в уме все, что до этого знала о Нарышки-ной-Киреевой. Жена владельца крупного процветающего ресторана и не последнего челове-ка в городе работает порноактрисой в каком-то диком клубе… Из-за денег? По словам ее ро-дителей, денег у Элины было более чем достаточно. Подловили на чем-то, заставили? Чтобы потом на мужа выйти? Да сколько угодно может быть причин, если бы только… если бы только не видеть, что Элина более чем наслаждается своей работой.

Работой?

Для нее это не работа. Для нее это жизнь.

И что? Это появилось после поездки в Крым и знакомства с Наташей или было всегда? Вылезло само по себе или Чистова «переставила»? Что она знает об Элине?

…крайне ленива, но не флегматична, несдержанна, бестактна, сварлива, но не злобна, любит погулять, за собой следит тщательно, большую часть денег тратит на одежду… хотя и любила деньги и постоянно в них нуждалась, ничего не предпринимала для того, чтобы их заработать как-то иначе, кроме того, как выйти замуж, к независимости не стремилась… раньше она предпочитала строгий деловой стиль, теперь ее наряды можно назвать довольно легкомысленными, три года даже не пыталась устроиться на работу, теперь…

Сведения вылетели на поверхность памяти, как карты, но легли в совершеннейшем бес-порядке. Пасьянс не сходился. Вывода не получалось. Решение не приходило. Если собрать всех остальных – Матейко, Журбенко, Кужавского, то Элина подходила к ним, как недос-тающий квадратик мозаики. Но сама по себе… Вита снова посмотрела на «сцену», на запро-кинутое лицо, закрытое черной маской. Видеть его выражение было совершенно необяза-тельно. Она заметила, что очень многие зрители смотрят только на Элину – они тоже чувст-вовали. Нужно поговорить с ней, причем поговорить сразу же после «представления» и пого-ворить как-то по особенному, чтобы суметь понять… Но зачем ей это – ведь она больше не работает на Чистову. Что нужно точно сделать, так это уйти из этого места, пока не явились Демьян и Стася. Конечно, все это любопытно и, местами, довольно смешно, но всякому юмору есть предел. Провинциальный мордобой, провинциальная резня, провинциальная порнуха, только и всего. И слава богу, что не пришлось идти в «зоопарк».

Наблюдая за зрителями Вита заметила, что по ходу представления некоторые из них вста-вали и тихо уходили в тот самый коридорчик за занавесом, куда до этого удалился конфе-рансье и откуда появились «конкистадоры», теперь демонстрировавшие на «сцене» чудеса человеческой ловкости и выносливости. Зрители выходили по одному и парами, большинст-во было явно «на взводе», и Вита решила, что где-то за занавесом есть место, где можно «спустить пар». Следовательно, если она тоже отправится за занавес, никто на это внимания не обратит и ее не остановит. А где-то там должна быть и «актерская», гримерная-уборная… она усмехнулась и, снова взглянув на «сцену», пробормотала: «К ранней мессе кабальеро шел однажды в божий храм – не затем, чтоб слушать мессу, – чтоб увидеть нежных дам». Она уже поняла, что для того, чтобы чувствовать себе в этом месте более-менее нормально, лучше всего что-нибудь говорить или напевать про себя и сосредоточиться на какой-то од-ной детали, и почти с детским любопытством просчитывала, выдержит ли сегодняшнее дей-ство столообразное сооружение, зловеще поскрипывающее даже сквозь громкую музыку и отчаянно шатающееся в такт толчкам елозившего по нему тела одной из «индианок».

«Кампания» уже подходила к концу и выдохшиеся «конкистадоры» явно были готовы пустить процесс порабощения на самотек, когда неподвижно лежавший на коряге питон на-конец решил, что с него хватит, сполз на пол и стремительно заскользил в сторону. Одна из «индианок» поспешно бросила растерявшихся партнеров, схватила удиравшую змею и с размаху шлепнула обратно на бревно, тут же брезгливо вытерев ладони о бедра. Вита огля-нулась вокруг, но зрители реагировали спокойно и даже сочувственно – скорее всего, они давно привыкли к подобным нюансам и входили в положение актеров. Кто-то даже сказал «Вот гад!» На сегодня это было уже слишком, но, к счастью, занавес наконец-то задернулся, избавив Виту от вероятности задохнуться от сдерживаемого смеха. «Герпетологи1 хреновы!» – сказала она и уже собралась было встать, чтобы идти за занавес, но тут знакомый голос, прорвавшись сквозь аплодисменты, крикнул у нее над ухом:

– Ну и как?!

Недовольно сморщившись, Вита неопределенно пожала плечами.

– Ну, так… А где Стася?

– Скоро подойдет, – ответил Демьян, закуривая. – Иногда здесь занятней наблюдать за толпой, чем за представлениями. Интересно видеть, как народ пыжится, изо всех сил пытаясь вести себя культурно. Здесь же большая часть зрителей – волгари, простой народ, рыбники… бабок под себя нагребли, теперь пытаются сойти за светское общество, за эстетов… а это ой как тяжко. Вот когда им совсем невмоготу становится, тогда уж или в комнаты вон туда, за занавес, или в «зоопарк» – там все можно: хочешь – смотри, хочешь – ори, что вздумается, хочешь – трахай, кто согласен где приткнешь… в общем, все по простому, без парада. И ведь многим из них гораздо веселей в «зоопарке», а все равно сидят в «театре» – упрямые!

– А менты знают о «Бриллианте»? – спросила Вита, нервно поглядывая на задернутый за-навес, за которым снова что-то двигали, готовя «сцену» к следующему действу. Демьян фыркнул.

– Насколько мне известно, все, кому нужно, знают. «Бриллиант» и в городскую казну деньги приносит, так-то вот. Он таким людям полезен – у-у-у!..

– Тогда зачем вся эта конспирация?

– Ну, – Демьян почесал затылок, – как бы это… Ты вот маленькая была – не смотрела та-кой хороший советско-норвежский фильм «И на камнях растут деревья»? Год восемьдесят пятый, кажется…

– По-моему, смотрела.

– Ну так вот. Главному герою там говорят: «Сигурд – он же берсерк, его стрела не берет». Герой интересуется – зачем же, мол, Сигурд кольчугу носит? А ему отвечают: «На всякий случай».

– Ясно, – Вита наклонилась к Демьяну почти вплотную. – Скажи мне, а где здесь туалет?

– А вон там же, за занавесом. По коридору прямо и направо – не ошибешься. Только пото-ропись – скоро следующий акт.

Вита кивнула и неторопливо пошла между столиков к занавесу, помахивая сумкой и со-храняя на лице безмятежное выражение. Пару раз ее окликнули какие-то компании, предла-гая присесть к ним, но она не ответила. Скользнув за занавес, она сразу же наткнулась на ка-кого-то толстого коротышку в маске, он сидел у стены, раскинув ноги и, мотая головой, го-ворил:

– Она же не понимает. Я же методично… и монотонно… как крыса в молотилке… а она не понимает, потому что она су-у-ука, и ее мамаша…

– Яков Сергеич, давайте поедем, – упрашивал стоящий рядом парень.

Вита осторожно перешагнула через раскинутые ноги и торопливо пошла вперед, туда, где коридор раздваивался. Дойдя до развилки она повернула, но не направо, как сказал Демьян и где виднелось несколько дверей, а налево, где почти сразу же коридор обрывался дверью. Перед дверью стоял охранник и курил. На Виту он посмотрел вопросительно.

– Скажите, у кого я могу взять маникюрный набор? – спросила она аристократическим, хозяйским голосом, мельком взглянув на охранника и тут же принявшись рассеянно обмахи-вать взглядом стены и потолок. Охранник слегка растерялся.

– Чего?

– Маникюрный набор, – терпеливо повторила Вита и начала медленно водить указатель-ным пальцем под нижней губой, слегка выпятив ее. – Знаете, ножнички, пилочки, всякие штучки для ногтей? У меня треснул ноготь, и мне нужно немедленно его поправить. Мне только сегодня сделали эксклюзивную роспись. Вы знаете, сколько это стоит?! Если я его не поправлю, он сломается, и придется все делать заново, потому что без одного ногтя осталь-ные никуда не годятся! Вот, смотрите!

Она ткнула в сторону охранника растопыренными пальцами, и тот ошеломленно отдернул голову. Об эксклюзивной росписи он, судя по всему, имел такое же понятие, как преподава-тельница музыки о трансмиссии. Несерьезная внешность Виты компенсировалась ее уверен-ным поведением – так ведет себя человек, обладающий или считающий, что он обладает не-которым влиянием и даже властью.

– Это… а в зале ни у кого нету? – спросил охранник тускло. Вита раздраженно фыркнула.

– Было бы в зале – стояла бы я здесь?! Гос-с-с-поди! Рая здесь?!

Охранник слегка встревожился.

– А-а… слушайте… не знаю, может у девчонок есть?

– Каких еще девчонок?

– Ну… которые выступают.

– Да? – недоверчиво спросила Вита. – Ну, так может сходите, узнаете? Сколько мне еще здесь стоять? Вам заплатить или даром окажете любезность девушке?

– Как я пойду, если я на посту?! – сердито сказал охранник, пытаясь разобраться, кто пе-ред ним.

– Так пошлите кого-нибудь! Гос-с-споди, неужели в таком дорогом заведении невозможно достать элементарную пилочку для ногтей?! Неужели я за такие дикие деньги, из моего, ме-жду прочим, кармана, не могу получить элементарный сервис?!

– Знаете что, – решительно сказал охранник, – сходите сами, да узнайте. Я не могу и по-слать мне некого. Сами, ладно? Только быстро, потому что это запрещено вообще-то.

– Гос-с-споди, неужели некого послать?

– Нет, некого. Сходите сами. Очень быстро, туда-сюда-обратно, – он вытянул шею, пока-зал кулак кому-то за спиной Виты и осторожно открыл дверь. Сердито пожав плечами и про-скальзывая в образовавшуюся щель, Вита недовольно заметила:

– Туда-сюда-обратно, юноша, это отнюдь не к ходьбе относится!

Охранник сдержанно хохотнул и захлопнул дверь, и Вита услышала, как уже отделенный дверью, он несдержанно выматерился. Улыбнувшись, она взглянула на часы и увидела, что время совершенно незаметно перевалило за полночь. Она сняла маску и спрятала ее – на-сколько Вита заметила, такие маски носили только посетители клуба.

Зайдя за дверь, Вита оказалась в какой-то огромной квартире со множеством комнат и за-навесями вместо дверей. В первой же комнате, куда Вита заглянула, оказалось четверо со-всем молоденьких девчонок – они причесывались, красились, курили и болтали. На Виту они даже не посмотрели, и она хлопнула ладонью по косяку, чтобы привлечь к себе внимание.

– Девчонки, мне срочно нужна Элька! Куда она подевалась – нигде не могу ее найти!

– Элька? – одна из девушек недоуменно пожала плечами. – Минут пять назад в своей ком-нате была, – на слове «своей» она сделала раздраженно-презрительное ударение. – Через три комнаты отсюда, направо, там зеленая занавеска. Найдешь ее – скажи, чтобы шпильки вер-нула сразу после выступления.

– Какие шпильки?

– Китайские, длинные, с птичками, для китайской прически она брала. Пять штук. Скажи, чтоб вернула – они у нас одни на всех! Может тебя послушает.

Вита пообещала содействие и отправилась искать комнату с зеленой занавеской. Таких оказалось две. В первой какой-то парень натягивал на себя широкие шелковые штаны, даже не потрудившись толком задернуть занавеску. Дверной проем второй комнаты был плотно зашторен, и за занавеской громко играла музыка и слышались странные булькающие звуки – то ли мокрый кашель, то ли рвотные спазмы – там определенно кто-то был. Вита оглянулась, зацепила пальцем занавеску и осторожно потянула ее в сторону, старательно выстраивая в уме первые фразы предстоящего разговора.

Комната была самой обычной, бедно обставленной, с пятнами на обоях и штукатурке. На общем фоне выделялись только новый темно-зеленый диван, неплотно придвинутый к стене, словно для того, чтобы не запачкался, и стоящий на полу небольшой магнитофон «Сони», громко и почти качественно воспроизводящий песню Милен Фармер. Отодвинув занавеску, Вита отразилась в трюмо, которое стояло прямо напротив дверного проема, но Элина, кото-рая сидела перед зеркалом, ее не увидела. Закинув голову с распустившимися волосами и содрогаясь в странном кашле, она трясущимися руками что-то засовывала себе в рот, живо напомнив Вите виденный в далеком детстве в заезжем цирке трюк с глотанием шпаги – не только из-за движения, но и потому, что…

– Ч-черт! – вырвалось у Виты, когда она метнулась из-за занавески к трюмо, и, оказавшись возле Элины, она еще смогла удивиться, как успела за период такого короткого движения произнести такое длинное слово. Выскочило оно само по себе, одновременно с выдохом.

Наверное, подсознательно она уже давно была готова к чему-то подобному – первой сту-пенью стала картина Чистовой, второй – «разгадка» Кужавского и его смерть. Не было бы этих ступеней, Вита так бы и осталась стоять в дверном проеме, вежливо постучав по косяку, и дожидаясь, когда Элина соизволит к ней повернуться, и считая, что порнодива попросту валяет дурака… Но она подскочила к ней и едва успела дернуть из трясущихся побелевших пальцев некий предмет, который Нарышкина-Киреева уже наполовину засунула себе в гор-ло. Пальцы разжались – не столько от силы рывка, сколько от неожиданности, и предмет с легким звоном упал на пол. Наверное, это и была та самая китайская шпилька, о которой го-ворила девушка – золотистый, длиной в ладонь стерженек, один конец которого венчала хохлатая птичья голова с зелеными камешками вместо глаз. Шпилька была наполовину пе-репачкана в слюне и крови.

Лишившись шпильки, Элина издала страшный звериный вой, вскинула голову, и на Виту глянула подергивающаяся маска безумной боли. Сейчас ее лицо потеряло всякое сходство с лицом известной актрисы Барбары Брыльской – теперь это был комок агонизирующего мяса, обтянутый кожей. Рот с темно-красными разводами в уголках раскрылся до предела, так что казалось губы вот-вот треснут, и вой несся из него вперемешку с клокотаньем, словно горло Элины было забито мокротой; светло-серая радужка глаз точно выцвела, слившись с белка-ми, и из этой рыбьей белизны сверкали страшные безумные зрачки. Длинные руки, нежно звякнув браслетами, метнулись к Вите, но не схватили ее, а оттолкнули в сторону – походя, как нечто досадное и раздражающее. Элина хоть и была гораздо выше Виты, впечатления физически развитого человека не производила, но толчок неожиданно оказался настолько сильным, что Вита отлетела к стене, и от болезненного удара ее спасло только то, что на пу-ти оказался диван. Охнув, она уронила сумочку и, стукнувшись о пухлую спинку, упала на широкое сидение. Вой оборвался, сменившись жалобно-суетливым причитанием, в котором нельзя была понять ни слова – жутковатое, бессвязное бормотание. Руки Элины бестолково запрыгали по тумбочке, и на пол со звоном и грохотом посыпались какие-то баллончики, ба-ночки, бутылочки, расчески и, крутясь по полу, покатились в разные стороны. В теплом воз-духе растекся терпкий запах духов.