Читать книгу Мое облако – справа. Киноповести - Ю. Лугин - Страница 9

Во дворе напротив хозяйственного флигеля Тулайкин с Иванычем разгружают полуторку – принимают из кузова от шофера ящики, бережно с двух сторон подхватывают сорокалитровую флягу и складируют все на крыльцо.

Рядом с машиной стоят двое – тетка средних лет в овчинном солдатском тулупе с типичной внешностью и выражением лица лагерной надзирательницы и вертлявый подросток в черной ватной фуфайке и такой же черной шапке. Зековская метка с фуфайки спорота, но внешний вид и манеры этого персонажа таковы, что без сопровождения один он мог бы оставаться на улице лишь до первого милицейского патруля.

– Пацан, ты не из дворян будешь? – говорит ему Иваныч, проходя мимо с очередным ящиком.

– Это ты так на меня ругаешься, дяденька? – осклабившись, отвечает пацан. – Под воровской мастью что дворянин, что пролетарий – все без разницы: деклассированный элемент!

– Во как? – Иваныч ставит ящик на крыльцо. – Грамотный!

– Наглый он! – бросает на ходу Тулайкин, замысловато приседая и наклоняясь, чтобы поставить рядом с ящиком Иваныча свой, который он как-то умудрился донести одной рукой.

– А может, и из дворян – я ж папашку своего знать не знаю! Только вам-то какой интерес, дяденьки? – кривляется подросток.

– Стоишь руки в брюки, как фон-барон. Помог бы.

– Э, нетушки! У вас тут усушка-утруска, а вдруг ревизия? На меня недосдачу повесите? Мол, Комар ящики таскал – он и слямзил?

– Видите? – говорит Тулайкин лагерной тетке. – Забирайте обратно гопника!

– Не положено. Он досрочно-освобожденный, – отвечает тетка и протягивает Тулайкину казенный бланк. – Так что распишитесь, Василий Петрович, и забирайте гопника сами.

Тулайкин вздыхает и неловко левой рукой подписывается.

– Прощай, Ахтаров! Вставай на путь истинный, – говорит тетка подростку, кивает Тулайкину и забирается в кабину.

– Я постараюсь, гражданин Анфиса Антоновна! – юродствует Ахтаров, подчеркнуто подобострастно вытянув вперед шею.

Но вслед тронувшейся машине он, покосившись на Тулайкина и Иваныча, вдруг резко хлопает ладонью по предплечью согнутой в локте правой руки и, отхаркнув, смачно сплевывает на снег.

Иваныч, чертыхнувшись, поднимает ящик с крыльца и уходит с ним во флигель.

Тулайкин, прищурившись, несколько секунд смотрит на Ахтарова. После чего кивает ему на дверь:

– Заходи уже… насекомое!

Ахтаров-Комар, по-блатному вихляя бедрами и распевая во все горло:

– Подайте, подайте копеечку,

Один я на свете, один,

И Льва Николаич Толстова

Я нез-коннорожденный сын!

Мой папа – великий писатель.

Лев Николаич Тостой,

Не ел он ни рыбу, ни мясо,

Ходил по поляне босой… – поднимается на крыльцо.