Читать книгу Нас война соединила - Юлия Ганецкая - Страница 7

Петр стряхнул пыль с гимнастерки и, застегнув пуговицу на воротничке, решительно вошел в деревянный одноэтажный дом, служивший штабом пятой армии. В доме были четыре комнаты. Одну занимал генерал от кавалерии Дорин Семен Иванович, вторая принадлежала его адъютанту, высокому офицеру с влажными глазами и льстивой улыбкой. Петр, к своему стыду, никак не мог запомнить его имя: то ли Редар, то ли Дерар. Адъютант имел кавказскую внешность, орлиный нос и вечное желание услужить. Еще одна комната была обедней, а также кабинетом, где некогда обсуждали планы наступления, тактики боев и отстукивали телеграммы в Ставку.

Сейчас в этой комнате стоял полумрак, за широким столом сидел седой генерал и запрокидывал в себя стопку водки, любезно наполняемую адъютантом.

– Здравия желаю, Ваше высокопревосходительство! – гаркнул Петр, вытягиваясь перед генералом в струнку. Семен Иванович поморщился, как от зубной боли, и покосился на адъютанта.

– Не изволите ли закусить? – спросил тот, пригибаясь и протягивая вилку с насаженным кусочком сала.

Генерал отмахнулся и посмотрел на Петра:

– Я не вызывал вас, поручик.

– Так точно, не вызывали.

– Ну и на кой вы тогда приперлись? – икнув, генерал махнул рюмку и со стуком поставил тару на стол, – маячите перед глазами которую неделю уже. Вы мне скоро сниться будете.

– Очередная жалоба, Ваше высокопревосходительство. Местная жительница утверждает, что ее шестнадцатилетняя дочь была изнасилована солдатом нашей армии.

– Ну и что вы от меня хотите?

– Как что? – оторопел Петр и даже покраснел от удивления, – наказать надо гада.

– И где мне прикажете его искать? Поди, уже отправился к себе в какой-нибудь Урюпинск и рылом не чешет.

Петр задохнулся от возмущения:

– Но нельзя же все оставить как есть! Это уже пятое изнасилование за этот месяц. Солдаты вашей армии, господин генерал, позорят имя России. Мало того что братаются с врагами, дезертируют сотнями, не подчиняются приказам, так распустились до того, что издеваются над беззащитными женщинами.

Генерал с силой ударил кулаком по столу и резко встал:

– Ты, пацан! Да как ты смеешь? Ты что же, падла, не видишь, что все с ума посходили? Думаешь, я не докладывал куда следует, не писал Керенскому, и что в ответ? Все тычут мне в лицо постановлениями солдатских комитетов. И без тебя знаю, что давно уже немец гуляет по нашим деревням, давно знаю, что открыта наша граница, что не несут посты, пьют водку и жрут бюргерскую колбасу. Думаешь, я не просил их? – генерал пьяно покачнулся и схватился за край стола. Адъютант мигом подбежал, готовый подхватить, поддержать и хоть чем-то услужить своему генералу.

Семен Иванович отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, и подошел к Петру. Ростом он был намного ниже поручика, это задевало его, и он отступил на пару шагов назад, дабы эта разница была не так заметна:

– Думаешь, не уговаривал их встать на защиту Родины? И что они мне ответили? Дуло автомата в рыло.

– Уговаривали? – усмехнулся Петр, – уговаривать – это дело Керенского. Вы же генерал, Семен Иванович, вы гордость и слава русской армии. Вас носили на руках в 15-м, заваливали благодарственными письмами в 16-м. Я гордился тем, что буду служить под вашим началом, вы идеалом для меня были. Неужели вы боитесь умереть? Неужели испугались угроз пьяных солдат? Куда же приведет нас революция, если уже сейчас генералы спиваются и не выходят на улицу, а их подчиненные насилуют несовершеннолетних и спокойно покидают армию?

Генерал устало опустился на стул.

– Вы правы, поручик, – горько согласился он, – я испугался. Вы даже представить себе не можете, насколько мне было страшно. Признаться, я и сам был удивлен своей трусостью. Еще год назад я размахивал шашкой и упорно вел армию к победе и вот спасовал перед кучкой пьяных мужиков. Наверное, события этого года оказывают на нас магическое действие. Кто вчера был ничтожеством, сегодня господин, начальник, кумир и повелитель! Сегодня модно быть простым мужиком, щелкать семечки, рыгать за столом, плеваться и ругаться матом. Так приобретается уверенность в себе, хотя я бы сказал – пофигизм. По отношению к себе, к своему долгу, к своей стране и ко всем окружающим. Мы же, вчерашние «властители мира, прожигатели жизни и капиталисты, свесившие ноги на шеи бедных крестьян», потеряв поддержку правительства, узнали чувство, доселе нам незнакомое, – чувство страха. Я не знаю, зачем я здесь. Наверное, просто потому, что мне невыносимо возвратиться домой и напороться там на хаос. Боюсь смотреть на то, что уничтожается все самое светлое и достойное, что было в России.

Петр молча смотрел на сгорбившегося старика. Пара месяцев, и некогда великий полководец теперь никто.

– Я могу идти? – спросил он генерала.

– Я вас не задерживаю, – кивнул Семен Иванович и потянулся за очередной рюмкой.

Кипя от гнева, Петр выскочил из штаба и напоролся на двух солдат. Те сидели у разваленного забора и, покуривая папиросы, о чем-то шутливо переговаривались.

– Встать! – гаркнул Петр.

Двое безразлично оглядели поручика:

– Чего?

– Встать, я сказал! Здесь охранительный пост, а не кабак. Привести себя в порядок и занять наблюдательные позиции!

Один из солдат с трудом поднялся, из кармана галифе торчало горлышко полупустой бутылки. Вразвалочку он подошел к Петру и под смешок дружка показал поручику дулю:

– Во!

Петр с отвращением посмотрел на пьяного солдата и его грязные пальцы, сложенные в обидную фигуру. Вложив всю силу в удар, он отбросил рядового кулаком.

Его товарищ, выпучив глаза, моментально протрезвел и подскочил к Петру:

– Согласно постановлению солдатского комитета офицеры не имеют права заниматься рукоприкладством. Что вы позволяете себе?

Повторным ударом в челюсть Петр заставил замолчать визгливо кричавшего солдата и, убрав руки в карманы брюк, понуро направился в сторону казарм.

По дороге мимо проехал грузовой автомобиль с открытым кузовом, газанул по лужам и обдал грязной дорожной водой Петра. Из кабины послышались смех и разноголосое пение. Очередные дезертиры уже открыто, среди бела дня, покидали свои части.