Читать книгу Безбашенный город - Юлия Хансен - Страница 11

Утро встретило меня ярким солнышком, просунувшим свои лучики прям ко мне в кровать. В комнате никого больше не было. БабЗина с Жанабрамовной сидели на кухне, страшно сосредоточенные, и раскладывали пасьянс уже из телеграмм, которые Жанабрамовна успела принести с почты. Раскладывали по адресам, чтобы удобно было разносить.

– Мы сейчас пойдем в Детский Мир и по дороге забросим эти три, а также засвидетельствуем наше почтение Кире Николаевне и порадуем ее новым журналом…

Наконец, пришло время сказать, что телеграммы были не единственным «совместным бизнесом» двух соседок-подружек. Телеграммы – это так, вынужденный бизнес. А вот толстые журналы – их прочтение, распространение, хранение и обсуждение контента – вот главное дело, приносящее самый важный моральный дивиденд двум пожилым дамам на этом отрезке их непростых жизней. Идея, лежащая в основе их бизнеса, была проста и гениальна. Да. Гениально проста! 10-15 знакомых между собой арбатских дам-приятельниц в складчину подписывались на толстые литературные журналы («Новое время», «Звезда», «Знамя», «Юность»…). Это имело смысл, так как подписка была не дешёвой, а главное, дефицитной (я так понимаю, что именно Жанабрамовна была основной «добытчицей», так как работала на почте и имела какие-то дополнительные квоты на подписку). Многие журналы были фактически единственным глотком «свободной мысли» в то время, лет через двадцать получившее пыльную на ощупь и скисшую на вкус кличку «застой». Журналы доставлялись и хранились в ‘нашей’ квартире (в основном, в комнате Жанабрамовны, которая, очевидно, назначила себя архивариусом проекта) и потом передавались ассоциированным в бизнес дамам и их семьям, а также всем заинтересованным друзьям, родственникам и знакомым. Циркуляция журналов, естественно, сопровождалась встречами, обсуждением прочитанного и всякими-разными сопутствующими разговорами, чаепитием и всякими-разными другими приятностями. Короче, сам собой образовался такой клуб, где журналы уже отходили на задний план, а общение и новые знакомства стали самым важным активом. Учета журналам никакого не велось (хотя изначально задумывалось создать картотеку как в библиотеке): журналы терялись, находились, обтрепывались, склеивались, приобретали новые обложки, опять терялись (иногда уже в комнате Жанабрамовны)….. Короче, жизнь кипела и совсем не успевала застаиваться, а была напротив страшно насыщенной, как минимум, в отдельно взятой арбатской квартире….. Повторю – дамы получали исключительно моральные дивиденды…. Но зато не малые!

Завтрак был влит в меня без очередной порции сказки, так как мы очень спешили, и уже совсем скоро я стояла в своем байконуровском комбинезоне, ожидая старта. Сегодня наша орбита пролегла к Детскому миру. День был солнечный, но морозный. Ближе к Новому году ритм города ускорялся невероятно. Это наблюдение за многие годы, исключая те последние из них, когда Москва наоборот стала заторможенной, как после инъекции сильнодействующей анестезии, тупо сковавшей все части огромного города и вморозившей их в одну гигантскую неподвижную пробку. К сожалению, не от шампанского….. Но пока до этого было далеко – машины ехали быстрее, а пешеходы передвигались проворнее, таща авоськи с печенью трески, круглые плоские банки с сельдью иваси и дефицитные консервированные персики в собственном соку. Народ подтаскивал вкуснятинку к новогоднему столу. А некоторые уже волокли обвязанные бечёвкой елки. Чудесное время года! Особенно в Москве! С московскими предновогодними хлопотами ничего сравнить нельзя – это совершенно точно! Даже сверкающие на все лады западно-европейские города в преддверие Рождества, с моей точки зрения, выглядят слишком приторно и претенциозно сказочно с их бесконечными лупоглазыми оленями, волокущими Санта-Клаусов в санях! Может, играет роль погода, которая в Москве всегда была образцово новогодней в конце декабря (опять же, исключая последние годы глобального потепления). А может, просто повышенная сосредоточенность людей перед праздником чудесным образом обнаруживает внутреннюю теплоту и обостренную нежность к своим родным, тщательно скрываемую в бытовой суматохе и накопившейся за год усталости, но легко узнаваемую по тем невероятным усилиям, которые предпринимаются, чтобы подарить любимым самый лучший в году домашний праздник. Каждый бегущий по стуже пешеход где-то за пазухой, очень глубоко несет фонарик с теплом своего дома, бережно охраняя, чтобы не расплескать. И тепло это освещает его своим уникальным неповторимым светом. Изнутри. Это происходи только перед Новым годом…. Я проверяла….. Хотя, конечно, по лицам москвичей этого не скажешь – они как всегда угрюмые и неприветливые. И в очереди никто с тобой миндальничать не станет – могут и отправить куда-подальше, если что не так…. Но фонарик у всех уже горит……

Мы с бабЗиной тоже влились в общий поток бегущих по морозу москвичей и гостей столицы. Когда мороз, исколов крохотными елочными иголочками мои щеки, принялся за кусок лба, выпавшего из-под шапки, мы наконец нырнули в какой-то подъезд. Потом куда-то поднялись по красивейшей но жутко обшарпанной старинной лестнице. И вот перед нами – огромная дверь, миллион раз крашеная-перекрашеная в коричневую краску, обвешанная с боков, как бусами на елке, персональными звонками, крохотными табличками с именами жильцов и записками, сколько раз кому звонить. Баба Зина достает очки и начинает медленно изучать надписи. Очки предательски потеют, но не важно…. В конце концов, она что-то находит и звонит. Через некоторое время дверь с грохотом открывается, на пороге появляется растрепанный, полуодетый и полупобритый человек с остатками пены на лице, которую он пытается стереть висящим на плече полотенцем. БабЗина со странным лицом протягивает ему телеграмму со словами «Простите, голубчик, за плохие новости», человек вдруг вскрикивает и закрывает лицо обеими руками. Дверь захлопнулась. БабЗина вытирает слезы, и мы опять выходим на мороз:

– Ненавижу приносить такие телеграммы. А что делать? Ну ничего! Следующая телеграмма о рождении новой девочки! Давай, почтальон Ульяна, вперед!

Мороз опять принялся за свои проказы колоть людей в лицо своими иголками, но мы вовремя спрятались в другом подъезде. Аналогичная дверь с гирляндами звонков, табличек и записок устало загородила нам дорогу внутрь квартиры. На этот раз вышла женщина в фланелевом халате. Она так обрадовалась рождению девочки, что тут же угостила меня домашним печеньем и ирисками и поведала историю о том, что ее приемная дочь, которую она удочерила во время войны, два года назад закончила педагогический институт, уехала по распределению в Сибирь, вышла замуж, и вот родила ей внучечку. Теперь весной она сама поедет навестить молодых. БабЗина, естественно, расплакалась. Потом женщина обняла бабЗину и поблагодарила за самый лучший новогодний подарок, который она когда-либо получала в жизни!

Мы еще забежали в пару подъездов. БабЗина с радостью пускалась в беседы с незнакомыми людьми, наверное, потому, что хотела, чтобы я чуть-чуть согрелась, а может, потому что всегда близко к сердцу принимала человеческие радости и горести, а может, просто чутко понимала, что человеку нужно выговориться в любой ситуации….. Сама она не раз вытирала слезы за сегодняшний день, при этом каждый раз извиняясь: «не обращайте внимание, это из-за диабета».