Читать книгу Безбашенный город - Юлия Хансен - Страница 3

Москва. Декабрь 1969 года. Арбат. Вечер. Мы звоним в дверь. Мы – это мама, папа и я, четырехлетняя (если точнее, трех-с-половиной-летняя, для детей полгода – большой срок!)

– Батюшки! Как выросла-то! Какое счастье! Вы в Москве! Мои дорогие детки! – залепетала баба Зина, из-за ее спины робко выглядывал дед Миша, – скорее, входите, с мороза, с поезда, скорее, – за стол, все готово, мы вас ждем, я так рада!

Я уже встречала бабу Зину в младенчестве, в смысле, когда я была младенцем. Но не запомнила. Тогда же, в коридоре московской коммуналки, она произвела на меня впечатление, которое трудно «изгладить» даже по прошествии полувека. Огромная-теплая-говорливая.

За столом взрослые сразу же пустились в разговоры:

– Вот направили в долгосрочную командировку за рубеж. Будем строить элеваторы в Иране. Так что проездом, через Москву, уже в январе двинемся в Тегеран.

– Вот это да!

– Поживем у вас до этого. Не возражаете?

– Да что вы? Это счастье!

– Мы-то с утра до вечера по делам будем бегать. Сами понимаете – дел куча перед отъездом: и купить надо много чего, и встретиться с друзьями, и на работе бумаги все оформить. А вот с Ульяной придется бабе Зине воевать.

– Батюшки! Что ты такое говоришь? Зачем воевать с таким милым ребенком! Я уже план составила, мы не потеряем ни дня! Смотрите. До и сразу после Нового года – елки! Достала ведь я билет в Кремль на елку! Потом расскажу как….. длинная история….. сейчас заплачу…. глаза на мокром месте….. это из-за диабета….. не обращайте внимание….. все, прошло….. Потом в гости будем ходить! А первым делом – Мавзолей. Буквально завтра. Кушай, деточка, пирог свеженький, только испекла, с рыбкой и с яичком, чаек горяченький с конфеткой. Вот «Белочка», а вот «Мишка на севере», а вот большая – «Гулливер» с вафельками внутри! Кушай, все для тебя!

Так произошла моя первая встреча с Москвой и навек привязала мое сердце к этому городу – огромному, теплому, говорливому. И этот, только московский запах квартир и подъездов, когда входишь с мороза. Запах свежевыпеченного пирога с рыбкой и яичком. Запах московского уюта. И этот странный говор, который нельзя, на самом деле, скопировать по-настоящему, как ни коверкай язык. И прелестная суета, и сумбур, и московские хлопоты, всякие разные, пустые и важные, и много чего другого, что миллионы раз было уже описано до меня, но все-таки описать невозможно. Потому что это Москва. Это не город. Это дух. Это особая энергия. Это гигантский клубок судеб и жизней. Счастливых и трагичных…..

Проснувшись утром, я поняла, что родители уже умчались, а баба Зина с нетерпением поджидала, когда я проснусь.

– Вставай, моя ласточка, просыпайся. Все ушли, мы с тобой вдвоем будем завтракать и потом пойдем гулять.

Я потихоньку начала знакомиться с огромной квартирой, которая находилась в центре столицы в старинном доме на седьмом этаже. Моим родственникам принадлежала огромная комната с огромными окнами в виде арок. В уютной нише стояла огромная кровать, такая огромная, что сегодня ночью там чудесненько (ну или не совсем чудесненько, как выяснилось позже) спали мы впятером, так как больше кроватей не было. Еще в комнате стоял огромный шкаф, книжные полки с книгами, старинный буфет с очень красивой посудой, модным тогда хрусталем и всякими фарфоровыми статуэтками, два кресла, крошечный диванчик и новомодный цветной телевизор, накрытый специальной тряпкой, чтоб не пылился. На паркетном полу лежал ковер, и над кроватью висел огромный ковер. Да, еще там был старинный камин, но он не работал, так для мебели. Вообще комната была необыкновенно уютной и красивой. Хотелось там все время быть, сидеть, лежать, гулять, рассматривать, играть, глазеть в окна на падающий снежок, на запутанные арбатские переулки, на только что прорубленный Калининский проспект, на таинственную башню МИДа, примостившись с ногами на широчайшем подоконнике. Но у бабы Зины был другой план.

– Манная каша ждет на кухне, – скомандовала она, и я поплелась знакомиться с кухней.

Что странно, на кухне не было ни одного окна. Свет проходил через огромную двухстворчатую дверь, которая все время была распахнута в коридор. Ну и конечно, на кухне всегда горел свет, что делало ее еще более теплой и уютной. Кухня была такой большой, что в ней свободно располагался диван. Я была потрясена, так как первый раз в жизни видела диван на кухне. Мой крохотный жизненный опыт робко вмещал в себя лишь махонькие кухоньки хрущевских малометражек, в которых я выросла или куда ходила в гости…. Еще там был круглый стол со стульями, плита, разделочный стол, холодильники ЗИЛ, по моему даже два, шкафы для посуды, полочки. А в углу с потолка свешивалась таинственная темно-бордовая гардина, за которой, как мне объяснили, располагалась кладовка – крошечная комнатка, аккуратно квадрированная деревянными полочками, с пола до потолка уставленными стеклянными банками с соленьями, железными банками с крупами, коробочками не знаю с чем…. Все было чисто, уютно, вкусно пахло едой. Кухня, скорее, была похожа на жилую комнату.

– Вот, Жанна Абрамовна, знакомьтесь, это моя внученька Уленька, – на меня смотрела женщина, пожилая, с такими добрыми лучистыми глазами и с такой чудесной улыбкой, что я тут же полюбила ее и запомнила на всю жизнь.

Соседка сразу направилась в свою комнату и вернулась с большим бумажным кульком, наполненным конфетками и пряниками. (Очевидно, к моему появлению здесь тщательно готовилась не только бабаЗина, но и все обитатели квартиры, а может, и всего дома….) Ходила соседка медленно, тяжело, не сгибая ног.

– Вот сейчас позавтракаем, Жанабрамовна, будете кашку молочную? И пойдем в Мавзолей.

– Зинаида Михайловна! Вы в своем уме? Посмотрите на градусник – минус пятнадцать. А там ведь очередь часа на три, не меньше, а то и на все пять. Ведь таких , как вы, немало соберётся…. глазеть на мертвеца… тем более ребенку показывать…. Жуть…. Ребенок южный, к тому же…. перепад температур какой, подумайте сами….. нужна акклиматизация. Что за причуды?

– Началось. Жанабрамовна, помолчите. Все у Вас по полкам, как в нашей кладовке, никакой романтики, никакого порыва! И вообще, не вбивайте ребенку в голову крамольные мысли. Я вообще не знаю, как вы до сих пор на свободе с такой позицией. Пусть в детской душе будет что-то значимое, важное, непоколебимое, торжественное. Должна быть опора, в конце концов.

– Ой какие глупости! Вы даже представить себе не можете, какие сейчас Вы глупости говорите! Пусть книги хорошие читает, вот и будет опора. Давайте кашу.

– Щас маслеца положу. Вот. Книги-то бывают разные, Жанабрамовна. А опора должна быть одна. На что ориентироваться.

– Ну не на это же, право слово! Хорошая каша сегодня!

– Это единственное, с чем я могу согласиться. По остальным вопросам, мы с Вами непримиримые антагонисты.

– Это точно! Но в споре рождается истина, дорогая моя!

– Вы мне лучше скажите, Вы сегодня работаете?

– Нет, дома! Вчера все телеграммы разнесла, буду отдыхать! Почти до одиннадцати ночи колесила по Арбату. Деточка, ты хоть знаешь, кто такой Ленин?

– Нет, но стих про него знаю. Мы в детском саду учили:

Я маленькая девочка, играю и пою,

Я Ленина не видела, но я его люблю!

– Какой ужас! Бедный ребенок!

– Вот умничка! Дай поцелую.

Тут затараторил домашний телефон, что тоже для меня было признаком недосягаемого комфорта с точки зрения жителя еще не телефонизированных регионов моей необъятной Родины.

– Алло. Да, это я. Нет, я точно все телеграммы разнесла вчера. Жалуются?? Сейчас посмотрю….. подождите…… – Жанабрамовна медленно поковыляла в прихожую, нашла в кармане своего пальто телеграмму, – простите, дорогая, не знаю, как это произошло, одна телеграмма осталась в кармане. Я сейчас найду их в справочнике и позвоню, а потом, занесу телеграммку по адресу и брошу в почтовый ящик. Ну, простите….. простите… умоляю….. простите….. спасибо…. Вы ангел…..

– Батюшки! Опять забыли? Не расстраивайтесь. Ничего! Что там в телеграмме? Поздравление с Днем рождения? Ничего, переживут! Прочтут сегодня… Тоже мне событие…. Вы пока звоните, а мы пойдет оденемся и занесем по дороге, чтобы Вам не выходить в стужу. Где это? Борисоглебский? Рядом совсем.

– Наверное, скоро выгонят с работы… Начальница сказала, что последний раз прощает. Ну как я могла забыть?

– Не выгонят, Жанабрамовна, где они почтальонов еще возьмут! Да тех, кто все тут знают наизусть! Спокойно, Жанабрамовна. Без паники. Мы Вас в обиду не дадим. Что это такое, выгонять с работы ни за что? Каждый забыть может, и что? Сразу с работы?

– Ну Вы же знаете, что не сразу……

– Не раскисайте. Все уладится. Если надо, я пойду к вашей начальнице. Я умею разговаривать с начальниками. Подумаешь, поздравления…. Ну если что серьезное, тогда, да, неприятно, людей подвели. А это что? Тьфу, а не проблема. За мной, котенок!