Читать книгу Я щёлкну пальцами и ты проснёшься - Юлия Игоревна Марцинкевич - Страница 3

Пока они дошли до фонарей, ночь успела съесть округу. Проблески света были лишь здесь, в узенькой улочке в несколько домов.

Все трое в крови, едва волочащие ноги, они остановились возле первого дома на пути. Вдали раздавались одиночные танковые выстрелы.

– Время совсем неподходящее: слишком позднее и слишком военное, чтобы нас вот так пустили.

– Давай попробуем, будь что будет, у нас нет других вариантов, – ответила Люба Матвею.

Их голоса услышал дворовой пёс и басисто залаял.

Люба подошла к воротам, принялись колотить по ним кулаками и шевелить ручку калитки.

– Хозяева! – закричала она.

Собака заливалась лаем. Было слышно, как она волочит цепь.

Входная дверь стукнула. На землю упал синий кружок света фонарика.

– Кто там? – спросил женский голос.

– У нас раненый, мы пострадали от обстрела, – крикнул Матвей.

Калитка отворилась. Женщина вышла. На её лице отразился оранжевый свет уличного фонаря.

– Здравствуйте. Нам нужна помощь, – начала Люба.

– Я вижу, – ответила женщина, внимательно оглядывая всех троих. Уголок её губ потянулся немного вверх.

– Я пойду держать собаку, вы проходите по двору и направо, – женщина долго не раздумывая пригласила окровавленных путников.

– Всё, всё, молодец, хозяин, охранник мой, спасибо, – приговаривала хозяйка псу и поглаживала его огромную пушистую морду. Пёс успокаивался.

Когда ребята прошли на веранду, женщина закрыла за ними дверь на ключ.

Зажгла свет.

– Меня зовут Дарина. Ведите раненого за мной, в комнату.

Она прошла вперёд, открыла дверь и указала на кровать.

– Сюда его кладите. Я за водой и аптечкой.

– Скажите адрес, нам надо в скорую позвонить, – сказал Матвей.

– Они не приедут.

– То есть?

– Скорая отказалась выезжать во время обстрелов. Работает только военная и только для военных.

– Охренеть. И что теперь?

– Теперь идите в душ, пока я осмотрю и обработаю рану. Как зовут его?

– Андрей. Меня Матвей, она – Люба.

– Хорошо.

Троих постепенно заполняла спокойная решительность, исходящая от хозяйки. Никакой суеты и воплей, всё чётко и без лишних движений.

– Люба, в ванной есть чистый халат, на полке. Тебе должен подойти. Матвей, мужских вещей у меня нет, можешь постирать свои футболки, завтра залатаем дырки.

– Окей, спасибо, – ответила девушка.

Дарина закрыла за собой дверь. Матвей огляделся вокруг, оценивая дом. Ему показалось, что всего мало. Комната большая, но мебели почти нет. У окна стоял массивный деревянный стол, напротив была ещё одна дверь, плотно закрытая. Во всех углах лежала трава и очень пахла.

Когда Люба вышла из душа, Дарина уже была на кухне, отмывала кровь с рук. К Любе снова подобрался приступ тошноты.

– Что с ним?

– Ничего смертельного. Осколок чиркнул, пролетел мимо, задев. Я обработала рану и перевязала. Андрей уже спит. Ты голодна?

– Я не могу есть, трижды тошнило уже. Весь этот ужас перед глазами стоит… Дарина, спасибо, что приняли нас! – она сдерживала слёзы.

– Иначе не могло быть. Давай я заварю тебе чай, станет немного легче.

– Да, спасибо. А вы врач?

– Не совсем, но медицинскую подготовку проходила.

– А кто тогда?

– Проводница.

– А, ясно. Не знала, что проводников учат оказывать медпомощь.

Дарина повернулась спиной, шея немного оголилась. Люба заметила тату – маленький ключик. Его головка изображена в виде солнца, внутри которого витиеватые узоры.

– Вас с Матвеем тоже нужно осмотреть, вы исцарапаны. Стёкла? – продолжила хозяйка.

– Да.

Мелкие капельки чая упали на скатерть, оттого, что у Любы снова затряслись руки.

– Машина?

– Автобус.

– Кто-то есть ещё?

– В… в жив…вых нет.

– Ясно. Люба, посмотри на меня. Они уже дома. А ты здесь. Дышишь, слышишь, пьёшь чай. Обними себя.

Смысл слов не доходил до неё, но почему-то стало спокойнее. Она смогла поднести чашку к губам.

В дверном проёме появилась голова Матвея.

– Дарина, куда повесить вещи?

– Сложи в таз, я вынесу на улицу. Иди выпей чаю с нами.

– Спасибо, я не хочу пока.

Люба допила чай и пошла в комнату, где спал Андрей. Она включила ночник. Похоже, когда-то здесь была детская. В комнате стояли две кровати. На одной, открыв рот, спал Андрей. В открытое окно врывался прохладный ночной воздух, шумели сверчки. Им всё равно, хоть мир, хоть война. Они знают свой шесток и продолжают делать своё дело, из года в год исполняя саундтрек лета. Слушая их понимаешь, что ты ещё здесь. Вот о чём говорила Дарина. Люба попыталась обхватить себя руками. Зевнула и легла на кровать. Хотелось укрыться одеялом с головой, чтобы защитить себя от мира, скрючившего костлявые пальцы над её головой. «На новом месте, приснись жених невесте» – прошептала по привычке и уснула.

Она уже не слышала, как вошёл Матвей. Не чувствовала его пристального взгляда, въедающегося в лицо.

Он никак не мог уснуть. Так бывает, когда сильно устал и перенервничал. В соседней комнате гулко открылась дверь. Заскрипели половые доски, послышались шаги.

– Искатели? – шёпотом спросил девичий голос.

– Да, но они ещё не знают, что они Искатели. У души нюх острее, она раньше ведёт, чем ум, – ответила Дарина.

– Сколько их?

– Трое, как и ждали.

– Они надолго?

– Пока не найдут. Тебе лучше?

– Да, немного.

– В заварнике сон-чай, заваривала для них. Если хочешь – выпей тоже, лучше уснёшь.

– Сегодня ночь особенная.

– Ага, самая короткая в году. Тени отступают.

Матвею показался до боли знакомым этот голос. Он решил встать с кровати, но она предательски заскрипела, пришлось снова лечь и пару раз перекатиться с боку на бок, будто ворочается во сне. Вскоре, сон пришёл.

Утро в Адвеевке начиналось не с петухов и даже не с кофе. Приветственные миномётные залпы разбудили Любу. Она проснулась с болью в желудке. Где-то там прятался страх и когда его было слишком много, он цепко въедался и царапался изнутри.

Зевая и почёсывая затылок Люба вышла на кухню.

– Ну что, Любовь, как ты? Выспалась? – Дарина переворачивала блин на сковороде.

– Да так, сны странные снились, а потом выстрелы разбудили меня.

– Издержки войны. Тут или не дадут поспать спокойно – или наоборот, подарят вечный покой.

– Ага, хорошо если так – раз и вечный покой. А если руки-ноги отсечёт, то живи и мучайся. И другим ещё абузой станешь.

– Ты же знаешь, что энергия никуда не девается. Лишаясь части своей материи ты прибавишь где-то ещё. Да и потом, если так – то, скорее всего, ты сама выбрала такую жизнь.

– Я вчера пыталась изменить жизнь. Увы, мне не удалось вырваться из ада. Вернее, почти удалось, – Люба схватила с тарелки блин и жевала, несмотря на боль в желудке. Голод был сильнее.

– Я не совсем об этом. Ты смотрела фильм «Трасса 60»?

– Про чувачка на красной тачке?

– Да, о нём. Там есть поворотный момент в сюжете, когда герой понимает, что мы сами выбираем судьбу. Трагическую в том числе. То есть, она трагическая в узком мышлении, на самом деле трагедия может служить важным уроком для души.

– Мне кажется, это просто утешение. Хотя, идея прикольная. У вас есть активированный уголь?

– Можно на «ты». Что-то с желудком?

– Ага, на нервах вся.

– Угля нет. Я сделаю тебе чай.

В комнату зашёл Матвей, закутанный в пододеяльник.

– Дарина, а есть телевизор или интернет? И зарядка на телефон?

– Всё есть. Насчёт интернета – не знаю, может не работать. Пароль: подмышка орангутанга один.

– Что? – Люба и Матвей засмеялись.

– Подмышка орангутанга. Один.

– О, работает. Так, сводка за ночь, – Матвей водил пальцем по экрану. Они с Любой сидели за столом, Дарина нарезала яблоки и клубнику.

– Что ж так долго грузится? – Матвей нервничал.

– Вчера вечером был обнаружен обстрелянный автобус, – начала диктор, – по предварительным данным около восьми часов вечера в этом участке вёлся массированный обстрел из СРЗО «Град». Трое пассажиров и водитель смертельно ранены. Следственная группа утверждает, что пассажиров могло быть больше, так как найдены сумки и документы. Личность одного пропавшего установлена – Браженков Андрей Вячеславович 1990 года рождения. Рост средний, телосложение спортивное, волосы светлые. Из особых примет: родимое пятно на правой щеке. Если вы где-то видели человека на фото или знакомы с ним, сообщите о том, что его документы находятся в Адвеевском отделении полиции.

Люба отворачивалась и закрывала лицо руками. Кадры вчерашнего вечера на видео выглядели ещё ужаснее.

– Писец, попал Андрюха… – Матвей провёл рукой по лбу.

– Почему попал?

– Ему нельзя назад. Придёт за паспортом – уйдёт с военным билетом.

– Так он ранен! – возразила Люба.

– Ты же знаешь их. Сейчас такое время, что сильно не смотрят. Подождут, как заживёт – и возьмут тёпленького.

– Дарин, а чем так божественно пахнет? – Люба принюхивалась.

– Яблочной и клубничной карамелью к блинам.

– Ничего себе, а мы не ошиблись дверью вчера, – она довольно облизнула губы.

Дарина слегка улыбнулась.

– Да, это точно, не ошиблись. Ребята, я схожу к Андрею, вы пока наливайте чай из заварника, – она взяла бинты, какие-то баночки и ушла.

– Хорошо, спасибо, – Матвей встал и, придерживая пододеяльник, подошёл к чайнику. Люба подпёрла лоб рукой.

– Блин, там вещи мои…

– Ты как всегда, привязана к своим тряпкам, – ухмыльнулся Матвей.

– Прекрати.

– А почему сама ехала? Неужели твой муж не решился бежать из города? Бизнес не хочет бросать?

– Матвей, неважно уже. Ты всё ещё злишься на меня? Мне было семнадцать, чего ты хотел? От школьной доски до гробовой? Не бывает так! – В словах Любы мелькнула слеза.

– Да ладно, проехали, я не об этом. Загуляла – так загуляла, пережил как-то. Сейчас чего сама рванула, без Славика своего?

– Да, похоже, не создана я для семьи.

– Чё, опять левый поворотник включила?

Люба молча смотрела в сторону.

– Понятно, можешь не отвечать, – самодовольно протянул Матвей.

– Спасибо за разрешение.

Она вскочила и закричала:

– Думаешь, мне это нравится? Другие жалуются, что вокруг всё не стабильно, а у меня даже внутри так. – Люба постучала ладошкой по груди. —Каждый раз, когда Славик залазил на меня, я представляла троих мужиков, которые зажали меня в подворотне, стащили трусы и драли во все щели! – А потом добавила тише, глядя ему в глаза: – Знаешь что, Матвей, я только так могла кончить. И с тобой тоже.

В кухню вернулась Дарина. Любе стало неловко, что хозяйка дома слышала её истеричную выходку. Матвей нервно сжал край пододеяльника.

– Ладно, Рыба, прости. Сейчас и правда не время для этого. Нам нужно думать, что делать дальше.

– Ваш друг слаб. Минимум две-три недели понадобится, чтобы он нормально себя чувствовал.

– Я не знаю, что делать. Оставлять Андрея не хочу, он мой друг. В больницу его тоже нельзя… Блин, мне самому лишний раз в городе светиться не желательно. Но и жить у тебя так долго – наглость.

– Отчего же, вовсе нет. Вы можете жить столько, сколько сочтёте нужным, хоть в неделях, хоть в месяцах.

– Полиамория? – Он ухмыльнулся. – Спасибо, конечно, но я не планирую здесь надолго оставаться. Не о такой жизни я мечтал. В принципе, я вообще жить хочу, а война немного исключает шансы.

– А мне подходит такой вариант. Согласна на любую работу. Просто идти больше некуда. Боже, как вкусно, я никогда не ела таких блинов, – Люба была похожа на хомячка.

Матвей и Дарина улыбались, глядя на неё.

– Всегда удивлялся, как в неё столько влазит? Люба, а куда ты вчера ехала?

– Скорее откуда. Світ за очі, у меня не было маршрута. Я хотела приехать в город и там разбираться уже. Ммм, я просто вне себя от этой карамели… – Она тянула ложкой сладкие нитки. – У меня нет денег, как и дороги назад. Из вещей только телефон и паспорт.

– Матвей, ты немного похож на Зевса в своей тунике. Если это не твоё амплуа, сними свои вещи с верёвки на заднем дворе, уже должны были просохнуть.

– Да, спасибо, Дарин, схожу.

– А что с дорогой назад? – когда Матвей ушёл, Дарина подсела к Любе.

– Муж у меня там, с которым невозможно больше жить. Знаешь, мне сейчас марш Мендельсона кажется всё больше кажется похоронным. Хотя, я и сама не рафинадик, но… Короче, сложно всё это.

– Разобраться пробовала?

– Ну, такое, с подружками там обсуждала, под винчик, знаешь. Ни о чём. Как в этом разобраться можно?

– К специалисту обратиться.

– Где его взять? К тебе что ли? Типа психоаналитик?

– Правильно говоришь, «типа». Я бы не стала ограничивать себя только психоанализом.

– Что и диплом есть?

– И диплом есть, – Дарина улыбнулась.

– А я могу к тебе обратиться?

– Не вижу преград.

– Круто-круто, буду как в Америке, с личным психологом. Только я же заплатить не смогу.

– Я знаю.

– Всё, что я умею – это стричь волосы, красить, причёсочки разные. Если что, можешь ко мне обращаться.

– Ты так говоришь, как будто это что-то незначительное.

– А кого сейчас удивишь плетением кос?

– Как и психоанализом – никого. Мне нужна коса. Сейчас я домою посуду и пойдём ко мне в комнату.

Дарина провела Любу к дальней двери. Пока она искала резинки и расчёски, Люба осматривала комнату. Среди всех увиденных в этом доме она казалась самой уютной. На окне стоял подсвечник с аромасвечами, на столе, за компьютером, лежали кокосовые чаши, тоже со свечами. На диване бирюзовые подушки в тон шторам. На полках было много книг, а стену украшал ловец снов с голубыми бусинами и перьями. Дарина поставила стул у окна и села.

– Здесь свет получше. Хочу объёмную косу с начёсом.

– Хорошо, – Люба принялась разделять волосы и остановилась.

– Подожди, так ты проводница или психолог?

– Душам тоже нужны проводники. И железнодорожники, которые вовремя переведут стрелки и помогут следовать по своему пути.

– Воу. А можно ещё вопрос? —она посмотрела на шею. – А что значит этот ключ?

– То, что у меня есть ключи.

Люба вопросительно прищурила глаза, но не стала ничего говорить.