Читать книгу Навстречу солнечному ветру - Юлия Устинова - Страница 10

Калеб очень нежно и не спеша целует меня, сначала верхнюю губу, потом нижнюю. Я завожу руки ему за шею и прижимаюсь к нему. Когда его язык скользит мне в рот, я тихо постанываю и глажу его волосы на затылке.

– Дилан, вау, – не скрывая удивления, тихо говорит Калеб. – Что это с тобой?

Понимаю, чем это вызвано. Я не привыкла выражать свои эмоции на публике, как и демонстрировать привязанности. Обычно, в школе или другом общественном месте, мы держимся за руки и ограничиваемся целомудренными поцелуями.

Калеб улыбается, и его глаза блестят. Он обнимает меня, водя руками по бедрам.

– Как это что? – я делаю вид, что ничего не произошло. – Разве я не могу поцеловать своего парня?

– Нет… Что ты… Я… У меня просто нет слов. Мне нравится, как начался этот вечер.

Я соблазнительно улыбаюсь и снова целую Калеба, на этот раз в щеку. А, когда смотрю в сторону, там уже никого нет…

И какого хрена я творю?

Я не собиралась устраивать представление, но интерес Тайлера к нашей тусовке вызвал у меня желание напомнить ему то, чего он больше никогда не получит. Моя идиотская одержимость причинить ему боль никуда не делась. И это меня раздражает. Уверенность в том, что мне нет дела до Тайлера Янга, рассыпалась в мгновение ока, стоило снова его увидеть. С нашей последней встречи на Рождество в доме его приёмных родителей, когда мы столкнулись нос к носу в коридоре второго этажа, ничего не изменилось. У меня по-прежнему не выходит забыть его. Он все также волнует меня несмотря на то, что достаточно пальцев одной руки, чтобы пересчитать сколько раз я видела Тайлера за последние пару лет.

Наши семьи слишком тесно связаны между собой. Мой отец – младший брат дяди Майкла, а мама – младшая сестра тети Алекс. До сих удивляюсь, как это их так всех угораздило, но уже не представляю, что могло бы быть иначе. С самого детства коттедж Янгов-старших у самого леса был для всех нас, их племянников, вторым домом. Тетя Алекс больше не смогла забеременеть после смерти их двухмесячного малыша. Не представляю, как они с мужем с этим справились. Сейчас бы их Дрейк мог уже закончить колледж.

Повзрослев, я стала чаще думать о том, насколько жестока и щедра бывает судьба. Мою тетю она лишила возможности растить собственных детей, зато маму наградила этим даром четверократно.

Я хорошо помню тот день, когда в моей жизни появился Тайлер. Уже от него, намного позже, я узнала, что одним дождливым вечером в поисках тепла и пищи он забрался в лодж. Спящим в подсобке утром его и обнаружил дядя Майкл… А затем Тайлер просто стал Янгом, стал одним из нас. Наши родители вместе праздновали дни рождения, Рождество и День благодарения, вместе рыбачили, устраивали пикники, вместе растили детей. Тогда я ещё считала Тайлера своим братом, но не потом. Да уж и не теперь, конечно.

Последние пару лет у нас почти получалось избегать встреч, пусть мы и были слишком близко. Порой мне казалось, что я ощущала его взгляд на своей коже, он обжигал меня как лучи полуденного солнца, которые не только грели и ласкали, но и могли превратить все живое в выжженную пустыню. Но, так уж вышло, взгляды – это всё, что мы можем себе позволить. И, если мы оба в чем-то и преуспели, так это в умении держаться подальше друг друга.

Сейчас в моей жизни достаточно важных людей: моя семья, друзья, Калеб.

Рядом со мной тот, кого не нужно избегать, пытаться ненавидеть и забыть, тот, с кем я могу появляться открыто и не думать о том, как это выглядит. Калеб Джонс на какое-то время смог заполнил пустоту, разрывавшую меня после того, как все хреново у нас закончилось с Тайлером. Но теперь мне этого недостаточно.

Ведь Тайлер – это одна из причин, по которым я не хочу покидать Аляску. Пусть она и противоречит здравому смыслу.

Напрасно я думала, что мне удастся вытравить свои неправильные чувства к нему. Подобно сорняку они проросли и глубоко пустили корни, и я ничего не могу с этим поделать.

Однажды я спросил маму: «Как ты поняла, что папа – именно твой мужчина?» Мама не сразу нашлась, что ответить, но затем сказала: «Если рядом с мужчиной тебе даже в голову не приходит этот вопрос, можешь с полной уверенностью считать, что он тот самый».

Как бы ни старался Калеб, как бы ни старалась я сама, но меня постоянно терзает этот вопрос. И я просто не имею права использовать его только ради того, чтобы не думать о другом парне. А ведь именно этим я и занимаюсь…

Но… К черту Тайлера. Я со всем справилась. У меня все хорошо. Вот только сердце снова не на месте. И где было это сердце столько месяцев?

Около десяти, когда совсем темнеет, мы перебираемся обратно в дом и устраиваемся в гостиной, где продолжаем веселиться. Я изо всех сил стараюсь изображать энтузиазм, играя и танцуя. Но понимаю, что актриса из меня выходит никудышная, когда Спенс тащит меня наверх под предлогом того, что забыла, где тут туалет.

– Давай, Янг, выкладывай. В чем дело? – требует девушка. – У тебя улыбка последние пару часов, как у бешеной лисы. Ты, вроде бы, улыбаешься, но выглядит это так себе.

– Все в порядке, – вру я. – Я просто волнуюсь, – и перехожу на шепот.

Спенс вздергивает брови.

– Неужели сегодня?

– Не знаю, наверное, – я пожимаю плечами, – я думаю, да. Когда ещё у нас будет такая возможность остаться наедине на всю ночь?

– Разве в этом деле уместна практичность? – спрашивает Спенс, буравя меня взглядом.

– Это не практичность, а новый этап наших отношений.

– Звучит, как старая заезженная пластинка, Янг. Не так должна звучать влюблённая девушка, – замечает она. – Если передумаешь, кричи громче, я не дам ему довести начатое до конца. Калеб, конечно, офигенный, но ты моя подруга.

Внизу стихает музыка, я и Спенс ошарашенно смотрим друг на друга, когда слышим:

– О, Господи, Джекс! Сильнее! Да! Я сейчас кончу! – раздаётся так отчетливо из ближайшей спальни, что я забываю о нашем разговоре со Спенс.

Чертов Джекс! Он, что, умрет, если хотя бы день проведёт без секса? Ладно, хотя бы полдня?

Я стискиваю зубы так сильно, что сводит челюсть.

– Идём отсюда! – решительно говорю ей.

Стоны Джекса и его девушки даже для меня – сомнительное удовольствие. Что уж говорить о бедной Спенс.

Мы спускаемся вниз, и оставшуюся часть вечера на Спенсер лица нет. Игнорируя мои предостерегающие взгляды, она налегает на спиртное, хотя раньше никогда не напивалась. Я снова жалею, что затеяла эту вечеринку.

Наверное, нужно было поговорить с Джексом и, прояснив ситуацию, попросить его вести себя более сдержанно. Он бы точно понял.

Все знакомы лишь с одной стороной Джекса и представляют его несерьёзным парнем, который плюет на любые условности. Но я знаю Джекса другим, понимающим и заботливым. Именно он, не вдаваясь в причины, позволял мне незаметно уходить из дома на свидания с Тайлером. И именно он поддержал меня, когда я так нуждалась в друге. Джекс не жалел, не лез в душу, пытаясь выяснить, что со мной произошло, но заставлял встать с постели, умыться и пойти с ним на матч или поесть мороженого.

Вот только Спенс точно убьёт меня, если я хотя бы намекну своему брату на то, насколько она к нему неравнодушна. Больше того, Оушен заставила меня поклясться на Библии, что я унесу эту тайну с собой в могилу.

Как бы я хотела, чтобы моя подруга встретила парня, который ответит ей взаимностью. Ведь мне ли не знать, что такое – влюбиться совсем не в того.

После трёх пополуночи все разбредаются по комнатам. Внизу остаётся только спящая Спенс, которую перед тем, как она впала в забытьё, вывернуло в туалете, и Райдер. Он устраивается в кресле, обещая присмотреть за Спенс, за что я очень ему благодарна.

Райдер всегда был таким. Он просто делает то, что считает правильным, и ничего не требует взамен. Райдер самый скрытный из всех моих братьев. К девятнадцати он так и не обзавелся девушкой, и одно время в школе говорили, что он гей. Это закончилось плохо для любителей сплетен, потому что Джекс просто пересчитал ребра тем идиотам. Как бы он не подшучивал над Райдером или нами, за свою семью Джекс стоит горой. И я точно не позавидую тому, кто захочет навредить нам.

Калеб идёт в душ после меня и возвращается в комнату в одном лишь полотенце, обвязанном вокруг бедер. Это первый раз, когда я вижу его почти обнаженным. Вторым полотенцем Калеб взъерошивает потемневшие от воды волосы и улыбается мне.

– Твой брат… – парень качает головой, – он такой… непосредственный. – Отбрасывает полотенце и прислушивается. – Ты ведь тоже это слышишь?

– Джекс, – закатываю глаза, услышав чьи-то приглушённые стоны.

– Думаю, у него стоит поучиться.

– Чему? – спрашиваю я.

– Тому, как использовать время максимально с пользой.

Устраиваясь рядом на постели, он не сводит с меня взгляда, протягивает руку и отводит пальцем прядь волос.

– Дилан, ты можешь довериться мне.

Думаю, одна из причин, по которой Калеб проявляет осторожность и терпение – его уверенность в том, что у меня никого не было. Мне не представилось случая разубедить его в этом, и сейчас я немного нервничаю.

Что мне сказать, если Калеб спросит о том, с кем я спала раньше?