Читать книгу Навстречу солнечному ветру - Юлия Устинова - Страница 2

– Он так и сказал?! – удивленно восклицает Спенсер.

Я закатываю глаза в тот момент, когда изображение на экране снова начинает прыгать.

У моей лучшей подруги Спенсер Оушен кроме вычурного имени также хватает странных привычек. Ну, во-первых, волонтерство и ее необъяснимая потребность спасти все живое. И не очень живое. В прошлом году она выходила мой кактус, который мама привезла из Флориды в позапрошлом, где, кажется, в последний раз его и поливали. С этого кактуса и началась наша с ней дружба. Во-вторых, Спенс угораздило родиться вегетарианкой на Аляске – в штате, где рыба и мясо буквально сами ходят за людьми. Третья особенность касается умения западать на парней, которые видят в ней лишь лучшую подругу своей сестры. Вообще-то, это только один парень, в которого она безнадежно влюблена всю старшую школу. Его зовут Джексон Янг, и он мой старший брат. Теперь вместе с другим нашим братом Райдером он живет и учится в Кенайском колледже. Справедливости ради стоит отметить, что Оушен планирует отправить туда свое заявление и результаты экзаменов, а значит – эта девочка все еще не сдается.

Конечно, я не сразу поняла, что именно Джекс стал главной причиной интереса Спенс к моему умирающему кактусу. А, когда узнала, пути назад уже не было. Спенс – классная, что бы она там о себе не думала.

Очень часто она напоминает мне одного античного персонажа древней истории тем, насколько легко ей удается выполнять одновременно сразу несколько дел. Вот сейчас, разговаривая со мной по видеосвязи, она наводит порядок в своей комнате, слушает подкаст об одном волонтерском проекте в Исландии и пытается выяснить, насколько серьезно у нас все с Калебом спустя почти восемь месяцев отношений. Очень своевременно.

“В период ягнения овцы дают потомство, поэтому им нужен особый уход и много внимания. Работа требует больших физических усилий, трудиться приходится в ночные и дневные смены…”

– Оушен, перестань шататься! И сделай тише! – требую я. – Период ягнения? Зачем тебе эта хрень? – приподнимаю брови.

– Нет, подожди?! – на экране наконец-то появляется лицо в форме сердца и вздернутый нос Спенс. Зеленые глаза смотрят прямо в камеру. – Калеб Джонс зовет тебя поехать учиться в один колледж?!

Кажется, она не намерена посвящать меня в свои волонтерские тайны.

– Да, чёрт, разве я сказала иначе?! – я падаю спиной на подушку, удерживая смартфон в одной руке. – Он уверен, что ему предложат стипендию в Университете Атлантис. Для меня там тоже есть несколько отличных программ по литературе или журналистике.

– К дьяволу журналистику! – заявляет Спенс. – Надеюсь, ты понимаешь, что это значит? Калеб не собирается тебя отпускать. Это не просто школьный роман, Янг!

– Да неужели? – произношу не без иронии.

Спенсер даже не замечает этого, продолжая буравить меня взглядом через экран телефона.

– Ну, хорошо. А что ты? – спрашивает она.

– Я… – пожимаю плечами, пытаясь понять, как отношусь к предложению Калеба. – Мне кажется, это немного… слишком. – И тут же пытаюсь оправдаться: – Ну, то есть, мы встречаемся и, да, он классный.

– Нет! – обрывает меня Спенс. – Калеб – не классный, он – идеальный, – последнее слово звучит с нажимом. – Спроси любую в радиусе десяти миль. Даже твой отец – инквизитор не против того, что вы вместе. А это о многом говорит.

Что ж, стоит заметить, мой отец действительно смирился, что его единственная из четырех детей дочь встречается с парнем. Пусть первое впечатление о Калебе и было таким: “Что ты нашла в этом потомке яппи, Дилан? Этот хлыщ хотя бы умеет держать удочку?” Калеб не очень уважал рыбалку, и, на сколько я помню, с уст отца соскользнуло: “Вот задрот”. Маме это очень не понравилось, потому что Калеб в качестве моего ухажера ее полностью устраивает. Она считает его ответственным и надежным до такой степени, что последние полгода интересуется тем, не забываю ли я вовремя принимать противозачаточные.

Знал бы папа… И знала бы мама то, что знает папа…

– Как ты назвала моего отца?! – набрасываюсь на нее.

– Инквизитор, детка, – повторяет Спенс с улыбкой. – От слова “инквизиция”, – подкалывает меня.

Я тоже улыбаюсь.

– Полагаю, ты надеялась, что это прозвучит остроумно?

– Калеб Джонс – абсолютно идеальный, – Спенс игнорирует мой выпад. – Ты – дочь мэра, он – сын шефа полиции. Вы идеально подходите друг другу. Как… Бонни и Клайд, – добавляет она.

Я несколько раз моргаю.

– Супер. Они были гангстерами и их пристрелили, – говорю, почесывая большим пальцем подбородок. – И мама только временно исполняет обязанности мэра, – напоминаю я.

Спенс фыркает.

– Это все формальности. Но я хотела сказать… – она качает головой, – не всем так везет, понимаешь?

Я надуваю щеки и выдыхаю. Для волонтера она слишком любопытная и дотошная.

– Будь по-твоему. Ладно, мы идеальная пара, – говорю не без иронии.

– Тогда что это на твоем лице?

– Ничего, – отрицательно трясу головой, пытаясь разобраться в своих ощущениях. – Не знаю, Спенс. Меня немного пугает его настойчивость.

– Разве Калеб не предложил дождаться твоего совершеннолетия? Он принуждает тебя?! – с тревогой спрашивает.

– Что?! Нет, конечно, нет! – я тороплюсь развеять ее опасения. – Дело не в сексе, – почти шепчу в отверстие микрофона. – Да, Оушен, которого у нас ещё не было, – уточняю, повысив голос. – Но… Не могу объяснить.

– Ты же говорила, что влюблена в него. Что не так?

Влюблена? Когда это я такое говорила?

Мне нравится Калеб, но о любви речи точно не шло.

– Ты права, – уклончиво отвечаю. – Все так. Наверное, все слишком… так.

– Вам нужно заняться сексом, – неожиданно заявляет подруга. – И чем скорее, тем лучше. Надень завтра что-нибудь сексуальное.

– Ты в курсе, насколько бедный у тебя словарный запас? – саркастично замечаю, поправляя наушник.

– Плевать! Тебе завтра восемнадцать! Ни в чем себе не отказывай. Правда от анала я бы тебе посоветовала воздержаться первое время. Я читала, что…

– Пошла к черту! – рычу я сквозь смех.

Спенс тоже посмеивается.

– Я люблю тебя, Дилан Янг! – примирительно говорит она. – С Калебом или без, просто будь счастлива!

– Ты чокнутая, но я тоже тебя люблю, – целую воздух у окошка камеры.

– Скажи, а… Джексон тоже завтра приедет? – осторожно спрашивает Спенсер.

Этого я и ожидала.

– Да, все братья будут. Вот только Джекс… думаю, он… – мне неприятно ей об этом сообщать.

– Он будет не один, – кивает Спенс, обрывая меня. – Я понимаю. Я просто спросила. И я не тупая!

– Не знаю, что он нашел в этой Кейси, – нарочно путаю имя нынешней подружки моего любвеобильного братца.

– Ее зовут Челси, – говорит Спенс.

Я снова вздыхаю. Она помнит.

– Ты же знаешь Джекса. Через месяц будет кто-то еще. И очень здорово, что мой братец держит свои причиндалы подальше от тебя. Никто из его бывших и будущих подружек и в подметки тебе не годится. Забей, он тебя не достоин.

– Ему бы и в голову не пришло подкатить ко мне, – замечает Спенсер. – Его интересует лишь хоккей и девчонки вот с такой грудью. А у меня только вот такая. И, вообще, я совсем из другой лиги.

– Вот именно. Из самой лучшей!

– Ты бы мне дала? – спрашивает Спенс, смешно изогнув бровь.

Я смеюсь над ее выходкой.

– Без вариантов, – киваю в ответ. – Увидимся завтра вечером?

– О, да! Я планирую напиться в хлам. Присмотришь за моей девственностью?

– Может, лучше оставишь ее дома? Я ее не приглашала.

Мы обе хохочем.

– На что ты меня толкаешь, Янг? – продолжая смеяться, спрашивает Спенс. – Тут только я и мой пёс!

Завтра мне исполняется восемнадцать. По этому случаю мои дядя и тетя предложили устроить вечеринку в "Сильвер Бэй". Так называется лодж, которым они владеют. Это место – Мекка для истинных ценителей рыбалки. Летом владельцы организуют рыболовные чартеры, предоставляя клиентам возможность поучаствовать в настоящей океанской рыбалке, а зимой развлекают туристов катанием на снегоходах и подледным ловом на озере Белуга.

Ничего удивительного, что в нашей семье все помешаны на рыбалке. Отец учил меня держать удочку, когда я ещё ходить толком не умела. Как и моих братьев.

Завтра близнецы Джекс и Райдер приедут на выходные из колледжа, чтобы поздравить свою младшую сестренку. Что до Стинки (англ. вонючка), уверена, этот засранец поздравит меня ещё с утра, когда первым займет ванную комнату на целый час. На самом деле, Стинки – это прозвище от обратного. Шон-младший невероятно чистоплотен для шестнадцатилетнего парня. В его комнате можно смело проводить трепанацию черепа или другую операцию – там едва не стерильно. А времени, которое он тратит на водные процедуры, с лихвой хватит, чтобы вплавь пересечь пролив Принца Вильгельма…

– Дилан, у нас там что-то горит! – кричит откуда-то снизу мама.

– О, чёрт! Спенс, я перезвоню! – бросаю телефон на кровать и выбегаю из комнаты, чтобы спасти наш ужин.

Как любая уважающая себя единственная девчонка в семье, я научилась готовить ещё в начальной школе, и теперь вся семья бессовестно этим пользуется.

– Ну, что там? – в кухню входит мама.

Она сменила деловой костюм на укороченные джинсы и черную футболку с названием одной чикагской рок-группы, светлые волосы распущены по плечам, а в руках – еженедельный выпуск Homer News.

Мама садится за стол, снимает очки и потирает покрасневшие глаза.

– Запеканка спасена, – я стою у кухонного островка, орудуя лопаткой и ножом, и раскладываю по тарелкам еду. – У тебя усталый вид.

– Заседание Консультативной комиссии затянули на полтора часа, мой зад буквально прилип к стулу, – жалуется она, вздыхая. – Но все бы ничего, если бы не Эбернати! Он – невероятно неприятная личность! – ее серо-зеленые глаза вспыхивают огнем. – Горлохват, и к тому же шовинист!

Ну а еще ее главный конкурент на предстоящих выборах в муниципалитет. Фрэд Эбернати неприлично богат и считает себя пупом земли, а женщин и вовсе за людей не держит. Ходят слухи, что его вышвырнули из Вашингтона, и он за каким-то чертом вернулся в городок, где родился и вырос. Благодаря деньгам и связям Эбернати очень скоро попал в Городской совет. И вот теперь спит и видит, как станет мэром города.

Наш прежний мэр, Джордан Тернер, стоял во главе города без малого пятнадцать лет. Он очень много сделал для Хомера и его жителей, и я не слышала, чтобы хоть кто-то говорил о нем плохо. Этим летом он утонул в горном озере. Несчастные случаи на рыбалке – не новость для наших мест. Его оплакивал весь Хомер.

Маме сейчас непросто приходится. Почти два года она занимала должность руководителя комиссии по перспективному планированию и совершенно не ожидала, что Городской совет предложит ей принять полномочия временно исполняющего обязанности мэра. И уж тем более не думала, что найдутся люди, которые надоумят ее выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра.

– Папа! Стинки! Идите ужинать! – кричу я во весь голос.

– Мне совсем немного, – просит мама. – Кажется, я набрала пару фунтов.

Приподняв брови, я осматриваю ее изящную фигурку и отрезаю кусочек больше, чем собиралась.

– Спорим, что ты сегодня так нормально и не поела?

– Я ела, – вяло протестует мама.

– Кофе не считается.

– Ладно. Твоя взяла, – сдается она, с улыбкой принимая тарелку.

В нашу небольшую столовую, совмещенную с кухней, входят папа и мой младший брат. Отец занимает место напротив мамы и жадно втягивает носом дымящийся над тарелкой пар.

– Если бы не ты, дочь, я бы умер с голоду, – жалуется он, принимаясь за еду. – С этими выборами я вообще стал забывать, что у меня есть жена.

– Очень смешно, Шон, – говорит мама, качая головой. – С этими выборами я вообще стала забывать, что у меня есть семья, – передразнивает папу.

Тот перестает жевать и откладывает вилку. Затем встаёт из-за стола, направляется к холодильнику и приносит бутылку вина.

– Что это ты делаешь? – с подозрением спрашивает мама, когда отец протягивает ей большой бокал красного вина.

– Хочу напоить свою жену, госпожа мэр. Чтобы она хотя бы на один вечер забыла о выборах, ублюдке Эбернати и городском бюджете.

– Дырявом городском бюджете, – вставляет мама.

– А я о чём? – кивает отец, ожидая, пока мама примет бокал.

– А ты не будешь? – спрашивает мама.

– Не-а, мне ещё предстоит поднять одну пьянчужку наверх, – посмеивается он, усаживаясь на стул.

Мама делает пару глотков и устало улыбается.

– Как дела в школе, Шон? – обращается она к Стинки.

Брат бросает взгляд на отца и громко глотает.

– Кстати, детка, – вспоминает папа, приподнимая брови. – Нас с тобой вызывают в школу.

– Он отучился всего неделю! И что на этот раз? – мама откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.

– Наш сын пытался продать одноклассникам ответы к тесту по истории.

– Спрос рождает предложение, – бормочет Стинки, пожимая плечами.

Ему совсем не удается скрыть улыбку. Как и отцу.

– Возьмёшь меня в долю? – папа прыскает со смеху, отправляя в себя остатки запеканки одним большим куском. – Я буду твоим вышибалой.

– Вы оба находите это смешным?! – строго спрашивает мама. – Как вы не поймёте, мы все теперь под колпаком! На нас весь город смотрит!

– Эй, ну ладно, Сара. Я сам все улажу, – папа больше не смеётся. – Не переживай. – Он протягивает тарелку и переводит тему: – Дилан, можно мне добавки?

Мама берет ее вместо меня, встает из-за стола и идет к кухонному островку, чтобы наполнить. Ставит перед папой тарелку и доливает в бокал вино. Повернув голову, смотрит в окно.

– Шон! Ты снова жёг листву! – восклицает она, не успев сделать глоток.

– Разве? – папа делает огромные глаза.

Сидя на стуле, я отклоняюсь и вижу, как из железного бачка валит густой дым.

– Не строй из себя дурака!

– Это Шон ее жег, – говорит папа.

Шон давится едой и вопит:

– Но ты сам мне сказал!

Папа закатывает глаза, и мы все знаем, что сейчас начнется. Нотация.

– Сколько раз вам говорить! Нельзя жечь чертову листву! – злится мама.

– А разве не ты просила, чтобы я спилил чертов клен? И потом, это мой дом, мой двор, мои деревья и листья тоже мои, – парирует отец, продолжая усиленно работать челюстями, как лошадь, жующая овес, – и я делаю с ними, что хочу.

– Да! Только, если это не нарушает закон штата! Насколько я помню ты учился на юриста, – с сарказмом заявляет она.

Папа пожимает плечами.

– Это ты училась, детка. А я просто тусовался с тобой. – Он тычет вилкой в сторону окна и говорит Стинки: – Прежде, чем пойдешь спать, проследи, чтобы там все прогорело.