Читать книгу Навстречу солнечному ветру - Юлия Устинова - Страница 4

– Тайлер, не уезжай. Еще вся ночь впереди. Нам было так хорошо, – уговаривает девушка. Поглаживая мой пресс, она скользит рукой вниз и обхватывает пальцами член. – И будет ещё лучше.

Я касаюсь ее руки, но не останавливаю, когда она сжимает его крепче. Нарастающая эрекция отдается приятной пульсацией в паху и расходится по всему телу волнами возбуждения. Кьяра знает, что и как нужно делать, чтобы заставить мужчину передумать о своих решениях. И я бы мог позволить ей подарить мне ещё несколько приятных моментов, отплатив тем же, но плохая новость заключается в том, что эта девушка начала ко мне привязываться.

– Мне пора, – я мягко убираю ее руку и сажусь спиной к ней.

– Ты всегда так говоришь, – произносит она с плохо скрываемой обидой.

Как я и думал. Нужно с этим завязывать.

С Кьярой и ее подругой Билли я познакомился прошлой весной на хоккейном матче в Анкоридже. «Аляску Эйсез» поимели парни из Торонто, но девушки сумели подсластить горечь после дерьмовой игры, довольно приятным способом разнообразив мой сексуальный опыт. Обе девчонки кончали, как из пулемета. Мне даже делать ничего не надо было. На следующий день мы вместе вернулись в Хомер, где на сутки зависли в квартире у Кьяры. Это были занятные выходные. И меня все устраивало до тех пор, пока Кьяра с чего-то не решила, что у нас с ней отношения.

Я беру телефон, чтобы узнать, который час, а затем натягиваю боксеры, спортивные штаны и оборачиваюсь в поисках своей футболки.

Кьяра потягивается, ее тело распрямляется в струну, а грудь напрягается. Одну руку она заводит за голову и вполоборота смотрит на меня, поглаживая себя другой рукой. Ее пальцы касаются губ, обнажая ровные зубы, скользят по шее, ключице и останавливаются на груди, сминая.

– Ты точно хочешь уйти прямо сейчас? – она играет большим пальцем с темным твердеющим соском и разглядывает меня из-под опущенных ресниц.

Мексиканские корни делают эту девушку действительно красивой. Блестящие черные волосы, янтарные глаза, бронзовая кожа… И что мешает ей найти нормального парня, который оценит все ее достоинства и закроет глаза на недостатки? Впрочем, это не мое дело. У всех нас есть секреты. Не так ли?

– Ну я же сказал, – отвечаю, наклоняясь за футболкой.

– Давай я хотя бы кофе тебе сделаю? – предлагает Кьяра.

Я наблюдаю, как девушка перекатывается на живот, открывая вид на узкую талию, обалденную смуглую задницу и округлые бедра. Перед глазами мелькают недавние кадры того, как я сжимал их и входил в нее, как терзал ее соски, как помогал ей пальцами достичь оргазма. В ушах еще стоят ее низкие протяжные стоны. И член подергивается под одеждой, намекая, что мне точно следует остаться на кофе.

И, не будь я таким сукиным сыном, то прислушался бы к нему. Но тогда Кьяра решит, что действительно что-то значит для меня. А я не хочу давать ей надежду. Что говорить, секс с ней просто крышесносный, но в последние наши встречи я ловлю себя на мысли, что рядом с Кьярой меня начинают мучить угрызения совести.

Снова наклоняюсь за телефоном и кручу головой, пытаясь вспомнить, куда Кьяра бросила мою толстовку, когда стащила ее с меня часом раньше.

– Спасибо, в другой раз. Я позвоню… как-нибудь. Хорошо? – и даже не пытаюсь придать словам убедительности.

– В другой раз, когда тебе снова захочется кого-нибудь трахнуть? – Кьяра с досадой выдыхает и садится.

Интересно, что она скажет, если отвечу "да"?

В воздухе виснет молчание.

Кьяра не производила впечатление девушки с завышенными ожиданиями, да и любыми ожиданиями. Мы изредка созванивались, встречались, все заканчивалось в постели. Или начиналось с нее. В этом отношении Кьяра была идеальна.

Но теперь она злится, что я ухожу от ответа. Полагаю, я тоже не соответствую каким-то ее требованиям. Но я всегда был честен с ней и не давал никаких обещаний. Зачем все усложнять?

– Извини, – бросаю на прощание, надеваю толстовку и нащупываю в кармане автомобильный брелок.

Оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью темный воздух. Сильный порыв ветра приятно охлаждает кожу.

Сейчас конец августа, еще совсем тепло, но вечные сумерки уже вступают в свои права. Для жителей Аляски они символизируют приближение долгой зимы.

В детстве я не любил тёмное время суток.

Темнота и холод обнажают в человеке самые низменные чувства и желания – страх, жестокость, похоть.

Для ребенка, оставшегося без присмотра взрослых, темнота полна опасностей, реальных и выдуманных. В моей жизни было достаточно настоящих ужасов. И каждую ночь монстры прошлого пытаются добраться до моего рассудка, являясь ко мне во снах. Это одна из причин, по которой я ни с кем не остаюсь до утра. И я не уверен, что Кьяра или другая девушка захотели бы познакомиться с ними. Мои монстры – это мои проблемы.

Единственные люди, которым я безгранично предан – мои нынешние приемные родители, Александра и Майкл Янги. И, пусть я уже не нуждаюсь в опеке, каждый день они дают мне понять, насколько я нужен им. Это странное и удивительное ощущение. Знаю, как волнуется Александра, если задерживаюсь допоздна. Никаких укоров или ворчания, но мне хватает одного ее взгляда утром, чтобы понять, что она всегда ждёт моего возвращения. Не знаю, чем все это заслужил, но в моей жизни есть люди, которым я небезразличен. Пусть я не стал доброй переменой в жизни семейства Янг, но мое место точно рядом с ними. И я стараюсь делать все, чтобы быть достойным затраченных на меня усилий и больше не потерять доверия близких.

Я сажусь за руль и включаю радио.

Перед встречей с Кьярой я предупредил Майкла, что вернусь поздно, поэтому у меня есть время, чтобы дать крюк и проехать по знакомым улицам на окраине Хомера, которые недолго были мне домом.

Иногда мне это необходимо. Я всматриваюсь в узкие темные проулки, исписанные граффити стены, обветшалые и новые вывески магазинчиков, заколоченные окна старого кинотеатра, силуэты незнакомцев. Порой я вижу среди них самого себя – никому не нужного десятилетнего мальчишку, вынужденного скитаться по улицам. Такие поездки напоминают мне, откуда я взялся и что теперь имею. И мне не следует желать большего. Как собаке нельзя кусать руку, которая его кормит, так и человеку не следует создавать проблем людям, которые в него верят.

Но каким-то образом меня снова заносит на Маунтин Вью. Ближний свет фар выхватывает из темноты ветки деревьев, желтеющие кусты и редкие почтовые ящики. Уже несколько лет все дороги сходятся на этой восточной улице. Именно там находится дом, куда теперь вход мне заказан.

Проблесковые огни пожарной машины я замечаю еще издали, сразу после поворота, и давлю на газ. Резко и со свистом торможу на противоположной стороне улицы и глушу двигатель. Оказавшись снаружи, бегло осматриваюсь. В воздухе пахнет гарью. От этого запаха у меня в груди все содрогается, а к горлу подкатывает тошнота. Но нет ни копоти, ни тлеющих углей, никто не кричит. Дом с этой стороны улицы выглядит невредимым. В окнах горит свет, висят нетронутые занавески. Двое пожарных, не обращая на меня внимания, сворачивают рукав.

– Тайлер?! – я поворачиваюсь на звук своего имени.

Ко мне направляется мой младший брат. Я перехожу улицу.

– Что у вас горит!? – спрашиваю Шона.

– Уже ничего, – с досадой отвечает он. – Мы с отцом жгли мусор и листву на заднем дворе, – объясняет он, закидывая ладони себе за голову. – Я забыл проверить чертов бак! А потом этот чертов ветер!

Приглядевшись, замечаю, что его лицо перепачкано сажей.

– Никто не пострадал?!

Шон качает головой.

– Нет. У нас там сгорела пара деревьев. Зато мы одним махом избавились от сухостоя, – он усмехается, качая головой.

– А где… Дилан? – осторожно спрашиваю я.

– Она зашла в дом, – Шон кивает на окна под самой крышей.

Я поднимаю голову. Какие-то четыре пролета отделяют меня от нее. Какие-то тридцать ступеней. Но я ни за что не посмею их преодолеть.

– Давно тебя не видел. Ты стал еще больше? – заявляет Шон, скользя по мне взглядом от макушки до ног.

Я задираю рукава толстовки.

– Это все физический труд. Тебе бы не помешало, кстати, – намекаю на его тощую жилистую фигуру.

– Ага, как-нибудь в другой раз, – Стинки зевает и взъерошивает волосы. Из-за выбритых висков его уши торчат сильнее прежнего. – Зайдешь? – он указывает большим пальцем себе за спину.

– Нет. Раз все нормально, я поеду. Я был тут в гостях неподалеку, – вру я. – В следующий раз будь аккуратнее с огнем.

– Конечно. Увидимся завтра в “Сильвер Бэй”? – бросает мне напоследок Шон. – Точнее, уже сегодня.

– Зачем? – хмурюсь, глядя на него.

– Забыл? У Дилан же день рождения. Она угрожала, что перестанет готовить, если я опять сольюсь. Считаешь, это всерьез?

– Не думаю. Но тебе стоит пойти. Она же твоя сестра.

– Не люблю праздники, – признается Стинки.

– Как я тебя понимаю.

Я неопределенно киваю и иду к машине.

Конечно же я помню, какой завтра день.

Испытывая смешанные чувства, сажусь в машину и смотрю на узкие окна комнаты Дилан. Свет там не горит, и можно только гадать, спит ли она. Еще какое-то время я сижу с выключенным двигателем и фарами. В носу стоит запах гари, а на душе снова скребутся кошки. Сейчас она в безопасности, но уверенности в том, что так будет всегда, у меня нет. И я ничего не могу с этим поделать. Теперь я ей никто…