Читать книгу Внутренний навигатор - Юлия Важенина - Страница 12

Вернувшись в Кировск, мы с Михалычем перебирали снарягу, ожидая отправки на Куэльпорр, когда прозвучал сигнал:

– Череватый, зайдите к оперативному. – Мы переглянулись: тревожный голос из матюгальника не предвещал ничего хорошего.

– Так, Юльчик, собирайся как на Гирвас, сейчас поедем на Умбу. Там порог есть – Падун, двухкаскадный, перепад десять метров, категория сложности – четыре. Эти идиоты, – запыхавшийся Саша схватился одной рукой за рюкзак, другой за голову, – решили пройти без просмотра. В группе трое взрослых и семь детей. Четыре байдарки. Три перевернулись. Две девочки, семи и одиннадцати лет, без сознания, но вроде дышат.

– Ого. Надо спешить. Далеко это? – мы с Михалычем на бегу загружали оперативную газель.

– Час до Умбозера, потом на моторе пойдем до Падуна. Дальше придется обносить [11], иначе никак. Это еще часа три, не меньше. Потом снова по воде подойдем к ним.

– Михалыч, а если сразу обнести с западной стороны, их ведь туда прибило? – подключился к обсуждению Саня Хохол, закидывая в газель потертый рюкзак.

– Да. Но мы там не пройдем с лодкой, там обрыв.

– Может, на веревках тогда лодку спустим, так быстрее будет? – предложил новенький спасатель Юра, запрыгивая в салон оперативки.

– Юрец, с ума не сходи. Не будет это быстрее. Мало того, придется тогда еще в лодку горку [12] брать, а мы и так перегружены. Юлек, док в отпуске, ты вместо него едешь?

– А куда деваться? – Работы намечались серьезные: опыта оказания реанимационной помощи детям у меня не было. Думать, что там, как и на озере Гирвас, помощь уже не понадобится, не хотелось.

Было около пяти часов вечера, когда водитель газели помог нам выгрузиться под мостом через Умбу. Надули лодку, собрали мотор, загрузились. Полярный день и не думал смеркаться. Мы осторожно двинулись вниз по течению. Юрка с Хохлом, то и дело сменявшие друг друга на руле, продолжали спорить. Михалыч достал карту.

– Даже на карте Падун обозначен не как порог, а как водопад. Куда их, дурачков, понесло? Слов нет – одни маты. Юльчик, – Саша старался сдержать эмоции именно на этой фразе, – а ты трупные мешки из оперативки достала?

– Н-нет, а надо было? Мы вроде за живыми идем? – убеждая саму себя, протянула я.

– Хорошо бы, да вряд ли. Ладно, не будем пороть горячку, – Череватый снова погрузился в карту.

– Просто, чтоб ты знала, – поправляя курс, пояснил Хохол, – есть у нас в МЧС такая примета. Если возьмешь с собой трупный мешок, точно он не пригодится. А ежели забудешь – как пить дать, зажмурится кто-нибудь. Ладно, не дрейфь, – смягчился Хохол, глядя на мои огромные, полные негодования глаза, – это не мы решаем. Все в Божьих руках.

– Тогда какой толк от того, что мы туда идем? – пробурчала я.

– Работа такая. Делай, что должен, и будь что будет, – своей непреложной мудростью рассудил нас Михалыч. Далее шли молча до входа в порог, где пристали к восточному берегу, готовясь к обносу.

Тащить пришлось чуть меньше километра. Не сказать чтобы большая дистанция, но с грузом ее пришлось проходить короткими перебежками. Особенно тяжелым оказался громоздкий мотор. Как пророчески заметил Михалыч, провозились часа три.

На западный берег мы выдвинулись уже изрядно вымотанные. Он был гораздо круче восточного и окаймлял заводь, усмиряющую бурный поток. Она напоминала ту, в которой оказались мы с родителями пять лет назад, сплавляясь в Карелии по Ууксе. Тогда один из острых камней сильно пропорол левый баллон нашего тримарана. Все остались живы и здоровы, но горюшка хапнули.

Подходя ближе, мы увидели высыпавших на берег подростков. Они размахивали руками:

– Сюда! Сюда плывите!

Как только пришвартовались, Михалыч сразу отправил меня наверх с аптечкой. Открывшаяся картина была страшна и трогательна. Я подошла ближе. Тела двух девочек с признаками биологической смерти лежали друг от друга метрах в трех. Двое парней делали им непрямой массаж сердца и даже искусственную вентиляцию, после которой из легких вырывались наружу хрипы разных калибров. Видимо, их и приняли за дыхание звонившие. Еще по паре ребят стояли рядом с реаниматорами, готовясь на смену.

– Здравствуйте… – грустно улыбнулась я и начала внимательно осматривать тела. Двое бородатых мужчин и сильно заплаканная женщина смотрели на меня с надеждой. На скалистый берег уже поднялись Юра и Михалыч. После увиденного их глаза безнадежно потухли. Пауза затянулась.

– Вы все это время проводили реанимацию? Почти восемь часов, правильно? – начала я издалека.

– Да, мы качали их не переставая, а они вот так хрипели.

– Вижу, вы неплохо подготовлены. А воду из легких выливали?

– Да. Обеих переворачивали через колено, как нас дядя Андрей учил, – ребята посмотрели на одного из бородатых мужчин.

– Вы молодцы. Все делали правильно. Но порадовать вас нечем: девочки погибли, – мой голос дрожал, а руки тряслись. Бояться было уже нечего, и это был не страх, а боль и пронизывающее чувство сострадания. Подумать только: группа до последнего верила, что девочки живы, и, изнемогая от усталости, пыталась им помочь.

Две девушки в мокрых штормовках зарыдали на разные голоса. Один из качавших сделал последнее движение и, не отрывая рук, посмотрел в лицо умершей подруге. По его щекам потекли слезы. Парень медленно отполз в сторону, роняя их на каменистую землю. Второй парень продолжал качать ту девочку, которая, судя по всему, была младшей. Бородатый мужчина в камуфляже, по-видимому, дядя Андрей, подошел сзади к парню, положил руку на плечо:

– Витя, хватит.

– Нет! Этого не может быть. Она дышала. Вера. Вера! Проснись! – парень бил ладошками по окоченевшему личику, пока Михалыч одним движением не сгреб его в охапку. Прижав мальчика, Саша молча гладил его по голове. Осознав наконец, что произошло, женщина завыла и начала кататься по земле. Другой бородатый мужчина в очках, тяжело дыша и всплескивая руками, безуспешно пытался ее поднять. Вскоре она подскочила и ринулась поочередно обнимать уже укрытые Юркой какими-то куртками тела.

– Верочка! Я люблю тебя! Аленушка! Прости нас, дураков!

Череватый, не выпуская мальчика из рук, подошел к Андрею и начал негромко выяснять все обстоятельства происшествия.

– А каски-то хоть на ком-то из вас были? – со стороны берега подошел Хохол и, тяжело вздыхая, спросил у одного из ребят, который был на вид лет семнадцати.

– Да. На всех были. Но из воды мы их достали уже без касок. То ли ремни плохо затянули, то ли просто сорвало.

– Вы вообще откуда?

– Из Сергиева Посада. Из детского дома. Сергей Алексеевич… – подросток посмотрел на уже снявшего очки мужчину, продолжавшего попытки совладать с женщиной. – Наш директор. Ирина Юрьевна… – мальчик, с трудом сдерживая слезы, посмотрел на стенающую женщину. – Мама Алены и Веры и его жена.

– Твою дивизию… – хмуря брови, Хохол посмотрел на Михалыча. – Ну неужели нельзя было порог посмотреть?

– Тс-с-с… – Череватый поднес палец к губам, указывая на то, что сейчас не время выяснять отношения. – Юльчик! Займись ими! – продолжил наш командир, указывая на безутешных родителей.

Если бы ни его добрый приказ (бывают же такие), я не совладала бы с этой неминуемой драмой. Но все же минут через десять, дав пострадавшим нарыдаться, я с трудом отвела их чуть в сторону от страшной поляны и сделала каждому по уколу. Мне хотелось хоть как-то поддержать родителей, но слов не было. Ни одного. Решила просто молчать и быть рядом, пока спасатели связывались с полицией и грузили тела в лодку. Ирина то безучастно смотрела на происходящее, то вдруг начинала выть, глядя в небо. Мужчина сидел на пеньке, уронив голову на руки, и тихо подвывал жене в унисон. Несмотря на позднее, но светлое по-полярному время, с восточного берега подошел катамаран, и группе предложили помощь в эвакуации. Андрей, взявший временно командование на себя, взвесив все за и против, согласился.

Страшная история быстро облетела весь Кольский полуостров, и в ближайшем населенном пункте ниже по течению нас ждали сотрудники разных органов и журналисты. Первые полчаса до Капустного шли молча. Из-под банки [13], на которой я сидела, выглядывали маленькие белые кроссовки младшей девочки. Урок на счет трупных мешков был усвоен на всю жизнь. Серая дымка окутывала спокойную в этом течении, часто переходящую в плесы Умбу.

– Что-то совсем взгрустнулось, товарищи! – Хохол с намеком посмотрел на рюкзак Михалыча. Череватый одобрительно кивнул, доставая кожаный чехол с рюмками и плоскую назовскую [14] флягу.

– Помянем, – выпили, не чокаясь, и снова замолчали.

– А ведь могли бы жить и жить. Замуж выйти, детей родить, – тихо, как бы размышляя вслух, пробурчал Хохол.

– А каково родителям? Сами по глупости дочерей на смерть привели. Обеих сразу. Не хотел бы я оказаться на их месте, – так же размышляя вслух, поежился Юра.

– Может, еще по одной? – стараясь разрядить обстановку, грустно подняла брови я.

– Предложение, подкупающее своей новизной, – Михалыч подмигнул и снова достал аварийный запас.

Это были тяжелые ПСРы. Мы с Череватым вспоминали о них при каждой встрече, то разбирая ошибки и возможные варианты развития, то просто тихо поднимая третий тост. Конец лета после Умбы выдался на редкость спокойным, давая нам насладиться. В Москву я вернулась уже не той, что была. Многое переосмыслила, но служить в МЧС хотела все больше. Осенью и зимой кропотливо занималась учебой, понимая, что недоученные мною темы могут кому-то стоить жизни.