Читать книгу Девятый круг. Ада - Юлия Верёвкина - Страница 13

Мурка смотрела на Максима с большим пренебрежением. Лёжа на шкафу, она лениво наблюдала сверху, как он возится со снимками, обрабатывая их на компьютере, и нервно дёргала хвостом. Мурка уже и о хозяйские ноги тёрлась, и мяукала, и загораживала ему монитор – максимум, на что его хватило, это сначала небрежно потрепать её по шерсти, изображая ласку, а потом откинуть подальше. Нет чтобы оторвать некое место от стула и покормить сестру свою меньшую. Оскорблённая кошка вскарабкалась на шкаф, в отместку отчаянно царапая деревянное покрытие, и принялась величественно ждать Катю.

Мурка успела запомнить все кнопки, на которые нажимал Макс, чтобы сделать снимок ярче и убрать нечаянно угодивших в кадр людей, пока хозяйка наконец пришла. Громко мурлыкнув, кошка спрыгнула прямо на колени Максу, и пока тот ворчал и искал под столом вылетевшую из рук флешку, бегала вокруг Кати, преданно заглядывая в глаза.

– Что, проголодалась? – устало улыбнулась хозяйка, и Мурка стремительно помчалась на кухню.

Катя пошла за ней. Максим раздражённо крикнул:

– Кошка у тебя бешеная! Сиганула как лошадь! А если бы у меня в руках фотоаппарат был?

Катя налила Мурке молока и вернулась в комнату. Затем приблизилась к Максиму и бережно погладила по голове.

– Конечно, она не будет смотреть, куда прыгать, – голодная же. Можно подумать, её покормить некому.

– Ты вот её кормишь. Сколько же ей надо? – И Максим сердито отвернулся к монитору.

Катя несмело протянула руку, чтобы вновь провести по его волосам, таким привычным и жёстким, но пальцы остановились в паре сантиметров. Затылок Максима показался вдруг агрессивным в своей безразличности, в этом упорном «не-ме-шай-я-за-нят». И Катя медленно опустила руку. Наверное, зря. Наверное, можно сквозь это пробиться. Но тут, впервые за время её жизни с Максимом, Катю сдавила, мешая шевельнуться, апатия. Она вышла из комнаты, не обернувшись: и так знала, что Максим не заметит ухода.

В кухне Катя медленно, сосредоточенно стала готовить ужин. Пока закипала вода на картошку, достала альбом, перевернула несколько страниц и поморщилась: предыдущие попытки были столь жалки… Взяла карандаш, вспомнила виденную когда-то давно икону в церкви – рядом с ней нежно, отливая рассветом, горела лампада. Ей стало хорошо, с воодушевлением она подумала, что вот сейчас точно всё получится. Но первая же линия сильно ушла вбок, лампада больше походила на хобот слона, маленькая девочка, которая в храме умильно тянула свечку к иконе, получилась страшненькая, с неестественно вздёрнутым носом, который никак не получалось убедительно выпрямить, и плавала в совершенно другой плоскости, чем подсвечник. Кате снова подумалось, что более никчёмного существа, чем она, в мире не найти. Все так или иначе проявляли себя в жизни: у кого-то была любимая работа, кто-то, как Максим, самозабвенно ушёл в творчество, кто-то разводил цветы в уродливых советских горшках и считал свои чахлые фиалки и денежные деревья джунглями в миниатюре… Кто-то, в конце концов, жил для семьи. Катя представила себе абстрактную женщину, с улыбкой выставляющую на стол борщи и блины под восхищённые возгласы детей и мужа, и вновь помрачнела. Всё что-то делали – одна она научилась лишь сбегать от реальности.

«Ну а чего бы тебе хотелось?» – Катя методично резала картошку и пыталась ответить себе. Действительно, чего хочет она – она, а не Максим? Пожалуй, места, где она бы чувствовала себя уверенно и безопасно. В общем, своего места.

– Холод. Это всё холод, – тихо сказала себе Катя, отгоняя тоскливые мысли. – Немудрено сойти с ума…

Мурка, понятное дело, спорить не стала: она мягко тёрлась о ноги Кати и в том, что это и есть хозяйкино место – готовить и кидать в миску вкусные кусочки, – ни капли не сомневалась.

Нет отопления. Ничего страшнее этих слов Сергей не мог бы придумать даже для самого сенсационного заголовка. «Нет отопления» на первой полосе – и тысячи дрожащих рук вцепятся в резко пахнущую типографской краской бумагу, начав читать, не дойдя до кассы в супермаркете. Киоски позакрывали, когда температура перестала подниматься выше минус сорока двух градусов, продержавшись на максимальных значениях две недели, – а то бы люди рвали газеты из рук продавщиц.

Но Сергей был не на работе. Он стоял у батареи в своей комнате, в которой зуб на зуб не попадал. Под его ладонью бугорки и неровности, образованные несколькими слоями краски на советском радиаторе, безжалостно остывали.

Нет отопления.

Сергей оглянулся на включённый телевизор – в уголке экрана значилась температура воздуха – и нахмурился. Если этот морок не пройдёт, если холод под его пальцами реален, то через некоторое время – он не знал когда, но понимал, что достаточно скоро, – вода в трубах замёрзнет, их разорвёт, а он… В общем, как те кошки…

Внезапно ему показалось, что на затылок лёг чей-то напряжённый взгляд со стороны окна. Порывисто обернувшись, Сергей вздрогнул. Ледяной блеск зрачков, длинные пушистые ресницы, любовно вылепленные инеем… Снежные губы, разметавшиеся волосы, летящий поворот головы… Прекрасное лицо на стекле, написанное морозом, было лицом Ады, и Сергей на миг забыл про отопление, вглядываясь в ледяной портрет, искрящийся и переливающийся миллионами мельчайших снежинок в свете уличного фонаря и включённого телевизора. Глаза её, всегда немилосердные, сжигающие, немного смягчил иней, подчёркивая их красоту. Снежная Ада смотрела чуть ласковее, чем та, что из плоти и крови, и была идеальна в своём звёздном сверкании на тёмном стекле. Её сияющие золотым и синим, красным и фиолетовым и ещё сотнями оттенков глаза завораживали и успокаивали, обещая нечто неземное, уводя из квартиры в другие миры.

Сергей потрясённо смотрел на ледяное лицо Ады, чувствуя, как разом взмокли волосы, промчались вихрем мурашки по позвоночнику, а сердце заметалось из стороны в сторону, долбясь, казалось, в каждый уголок грудной клетки. Как такое вообще возможно? Как она это сделала? «Точно ведьма», – серьёзно подумал он, впервые осознав, что ему очень не нравится такая мысль. Он никогда не верил ни в привидений, ни в полтергейст, но теперь отчётливо видел лицо на своём окне, и это доказывало… что? Сергей не знал, но испытываемые им эмоции сильно походили на мистический ужас.

Но вот фонарь во дворе на мгновенье погас и включился вновь, Сергей машинально моргнул и на секунду отвёл взгляд от мерцающего портрета. Когда он снова посмотрел на окно, увидел лишь обычный морозный узор. Веточки инея, лепестки льда и снежные цветы, переплетаясь, изысканно разрисовали стекло, и тем не менее это были просто переливающиеся на свету иней, лёд и снег. Мороз, который расписывал ещё окна крестьянских изб, прошёлся и по его окну, сыграв недобрую шутку с воображением.

Сергей облегчённо вздохнул. Некоторое время продолжал смотреть с подозрением на заснеженное стекло, но ледяной портрет не возвращался, и он перевёл дух. Потом, наконец, очнулся и бросился к телефону. Набрал номер службы спасения, но бездушный голос, записанный на автоответчик, попросил его оставаться на линии, которая в данный момент перегружена. Кинулся к блокноту в поисках телефонов МЧС, которыми пользовался по работе, – но все они были заняты. Пять минут, десять, пятнадцать… Сергей позвонил во все мыслимые инстанции, включая коммунальщиков и мэрию, но везде слышал равнодушные короткие гудки.

Странное дело: он замерзал, но его прошиб ледяной пот. Холодные капли отвратительного страха струились по вискам, воздух в квартире казался колючим, а удары сердца – слишком медленными. Может, оно вот-вот остановится от низких температур? Почему, кстати, он до сих пор не удосужился почитать, как именно приходит смерть от холода?

Сергей, укутавшись, продолжал звонить, лихорадочно глотая чай, чтобы согреться. Кипяток ошпаривал небо и язык, обжигал горло, но он этого не замечал. В голове стучала одна мысль: не дать теплу покинуть его молодое, даже немного мускулистое тело.

Полчаса. Плохо он учил в школе физику, иначе знал бы, наверное, сколько осталось ему и трубам. Время плыло мимо всклокоченного сознания, и неизвестно, сколько его утекло, когда Сергей наконец бросил трубку, всё издевавшуюся частыми гудками, и выбежал из квартиры. Подъезд сотрясался от криков соседей, в которых слышалась обнажённая, неприкрытая паника.

– Кто-нибудь знает, что случилось? – крикнул Сергей в воздух, и вырвавшийся изо рта пар медленно растаял в тусклом жёлтом свете грязного плафона.

Перепуганный галдёж с разных этажей дал понять, что соседи так же, как он, не могут никуда дозвониться. Сергей спустился на один лестничный пролёт и увидел молодую женщину, прижавшую к груди большой мохнатый кокон, – он не сразу догадался, что это завёрнутый в шубу маленький ребёнок.

– Всё?.. – Её бледное лицо с покорными глазами было вопрошающе обращено к Сергею, и в этом коротком слове он услышал их общую обречённость – то есть то, что меньше всего хотел слышать.

– Помолчала бы, а? – с непривычной грубостью отрезал он. Женщина с ребёнком не обиделась – она ждала от него ответа с покорностью, от которой замерзала кровь.

Но Сергей ничего не добавил и побежал дальше вниз – чтобы ощутить движение, доказывающее, что ещё не «всё». Его поймал за руку Семён Петрович.

– Серёга, ты же в газете работаешь. Делай давай что-нибудь! – строго велел он, и несколько человек оглянулись на Сергея. Тот, осознав, что в глазах обезумевших соседей может сейчас показаться единственным, кто в состоянии их спасти, но почему-то не хочет, спешно ретировался обратно в квартиру, лихорадочно соображая, что предпринять. Набрал номер – но уже не МЧС, а Макса, что, впрочем, стоило сделать раньше. Если у него есть отопление, надо срочно ехать к нему, и…

Домашний номер Макса не отвечал. Мобильник отозвался сбоем связи – как на Новый год в пять минут после полуночи. Он попытался набрать номера других знакомых, но опять услышал неприятный сигнал перегруженной линии. Леденея всё больше, Сергей метнулся к окну. Он не знал, что хочет увидеть внизу: выстуженный двор был пуст. Но отдавал себе отчёт, что надо справиться с накрывшей его паникой и вернуть способность здраво мыслить, причём желательно как можно скорее. И в это мгновение он ощутил что-то чуждое этому ледяному безумию. Не сразу осознал, что изменилось, замерзающий мозг с трудом ловил импульсы нервных окончаний. Прошло несколько секунд, прежде чем Сергей опустил глаза на свою ладонь, коснувшуюся батареи.

Труба была тёплой. Дали отопление.

Утром Сергей узнал, что в результате небольшой аварии подача теплоснабжения накануне вечером кратковременно прекращалась в двадцати трёх жилых домах города. Его дом был в их числе.