Читать книгу Кумир - Юля Пилипенко - Страница 4

Party, как party. Вечеринка, как вечеринка. Ничего нового. Никого старого. Новомодный ялтинский клуб имел специфическое название “SnowWhite”. Трудно предположить, возрадовался ли бы покойный Уолт Дисней, узнав о том, что в честь главной героини одного из его легендарных мультфильмов названа очередная элитная забегаловка в одном из совковых городов-б…шников. Видимо, донецкому владельцу-олигарху в детстве запрещали смотреть мультики, потому что, по слухам, на такой неординарной концепции он настоял лично. Главной изюминкой клуба была обворожительная барышня в костюме Белоснежки, которая порхала от столика к столику в сопровождении семи гномов. Гномы были карликами от рождения. Их отбирали во время всевозможных цирковых представлений и покупали поштучно. Кстати говоря, с одним из цирков возникла серьезная проблема… Директор наотрез отказывался расставаться с карликом по имени Василий Малюткин, хотя за Василия Малюткина специально обученные донецкие ребята выложили справедливую сумму. То ли директора с Малюткиным связывали родственные связи, то ли какие-то особенно теплые чувства – никто не знал. В общем, директор сопротивлялся так естественно и убедительно долго, что донецким ребятам пришлось прибегнуть к стандартным мерам – они пригрозили, что если тот не продаст карлика, то они заберут его бесплатно… вместе с тремя виртуозными пуделями, одним медведем, двумя старыми клоунами и шестью юными гимнастками. Директор дал добро.

Гога и бо5льшая часть съемочной группы оказались в этом клубе по одной простой причине: владелец-олигарх был наслышан о съемках фильма в Крыму и, по совместительству являясь не только олигархом, но и поклонником Гогиного таланта, решил сделать вечеринку в честь окончания очередного этапа съемок. К всеобщей радости сам олигарх на вечеринку прилететь не смог, но к радости олигарха культовый режиссер Павел Мальцев пригласил его поприсутствовать на съемках, которые будут проходить в Лондоне. Конечно, с участием Гоги. В общем, все были довольны. Тем более, что всем членам съемочной группы было все равно, где напиться и накуриться в последний вечер.

Гога находился в своей стихии. Паша Мальцев не любил толпу и примитив, но он всегда был рад пообщаться с Гогой в непринужденной обстановке. Работали они вместе давно, да и отношения их связывали добрые и почти дружеские. Гога был благодарен Паше за то, что тот, сам того не подозревая, дал ему своеобразную путевку в жизнь и вывел на путь славы и больших гонораров. Лет пятнадцать назад Паша решил попробовать себя не только в роли режиссера, но и сценариста. Сценарий был специфический, а бюджет – крайне ограниченный. Нужен был талантливый недорогостоящий парень, который виртуозно справится с ролью элитного киллера, страдающего глубокой депрессией. Гога справился, и его заметили. Фильм не имел большого коммерческого успеха, но вызвал фурор среди критиков. Вскоре последовали десятки предложений и ролей… Гога был благодарен Паше настолько, насколько его, в принципе, можно было считать благодарным человеком. Он быстро привык к деньгам, популярности и женщинам, которые прыгали в его постель с гораздо большей скоростью, чем оттуда вылетали. Паша всегда делал скидку на его инфантильность и пресыщенность, потому что большинство талантливых актеров, с которыми он сталкивался, были именно такими. Относительно Гоги Паше всегда казалось, что он не способен ни на любовь, ни на дружбу, которые обычно и хоть как-то выражаются поступками. Но однажды мнение Паши сильно покачнулось. Ситуация была следующая: шли очередные съемки фильма. Один известный журналист яростно хотел попасть на съемочную площадку и взять у Паши интервью. Тот, в свою очередь, дал согласие. После официальной части интервью журналист спросил: «А еще такой вопрос… не для интервью… скажите, что вас вдохновило на сцену, в которой герой с помощью крышки от консервной банки снимает кожу с кончиков пальцев во избежание идентификации отпечатков?» Паша ответил: «Не для интервью: я трое суток занимался сексом с незнакомкой, которую возбуждали консервы». Через два дня об этом написали все известные и неизвестные издания. Жена сказала Паше, что он может не возвращаться домой после съемок, а продолжать трахаться с консервами. Какое-то время Паша жил в огромной холостяцкой Гогиной квартире. Но проявление дружбы со стороны Гоги заключалось вовсе не в том, что он предоставил другу жилье. Через месяц Гога присутствовал на вручении одной из самых престижных кинематографических премий. К нему подошел все тот же журналист. Первый вопрос журналиста Гога прослушал, а второго и вовсе не последовало, потому что первым же ударом Гога сломал ему челюсть. Время расставило все точки над «і», жена разрешила Паше вернуться домой, но Паша никогда не забывал Гогиной реакции на «несправедливость».

Гога в свое удовольствие потягивал виски и привычно раздавал автографы девицам, которые непрерывным эскортом ломились к столику и в лучшем случае отличались между собой отпечатками пальцев. Паша пил водку “Grey Goose” и по-детски улыбался, потому что оператор Андрей, раскрывший в себе бисексуальные способности, ухаживал за одним из членов съемочной группы. В их направлении семенила блондинка с какой-то шавкой под шеей. Все сидящие за столиком толерантно относились к животным, но на груди блондинки собачка выглядела именно шавкой.

– Здравствуйте, Гога, – пролепетала блондинка. – Можно мы с вами сфоткаемся?

– Конеееечно, – протянул Гога, отрываясь от виски и включая свою обворожительную улыбку. – А «мы» – это вы и ваша собачка?

– Да. Я и моя Пуся, – хихикнула блонда.

Тело барышни обтягивал откровенно прозрачный летний сарафан, который не вписывался в стоящую на дворе осень.

«П…ц, как мило. И как у него терпения хватает на всех этих дур?» – подумал Павел Мальцев и улыбнулся блонде, в мозгах которой всегда были Пуся и лето.

– Пуся… потрясающе, – сказал Гога, влюбленными глазами глядя в Пусину сторону. – Конечно, милая. Делай фото. Будешь звездой Instagram.

– Как вы догадались, что я хотела выложить фото в Instagram?

Здесь уже не выдержал оператор Андрей, который оторвался от члена съемочной группы и выпалил:

– Это единственное, что ты умеешь делать. Ну… почти единственное.

Гога сфотографировался с восторженной дурой и ее йоркширской Пусей. Дура секунд пятнадцать повизжала от восторга, попрыгала на двенадцатисантиметровой шпильке, не совсем попадая в такт легендарной песни из не менее легендарного кинофильма «Афера Томаса Крауна». В конце концов она угомонилась и окончательно выдавила из себя весь свой интеллект, обращаясь к Гоге:

– Мы так рады, что мы сегодня с вами. Вы такой пресыщенный… но, может, после вечеринки мы могли бы…

«П…ц. Откуда ей известно слово “пресыщенный”», – подумал про себя интеллигентный Павел Мальцев.

– Милая, я бы рад. Но мы не могли бы, – отрезал Гога.

– Почему? – удивилась обиженная блондинка.

– Понимаешь… Я очень пресыщенный. Последнее время мне нравится заниматься этим только с животными. То есть я согласен только с Пусей. Пойди соврати одного из семи гномов. Говорят, что карлики – лучшие любовники.

За столом раздался такой взрыв хохота, что блонда застонала. Она прижала к себе Пусю, на девственность которой решили посягнуть, и капитулировала с пунцовым румянцем на накрахмаленных скулах.

– Гога, ты – идиот. Если завтра все местные СМИ напишут, что ты потрахиваешь йоркширских терьеров, я устану бить морды журналистам. – Паша Мальцев задыхался от смеха.

– Гога, признайся, какие бабы тебе по-настоящему нравятся? – хохотал оператор-бисексуал.

– Красивые. Непредсказуемые. Умные. Опасные. – Гога, смеясь, потянулся за пиджаком, тонкая дизайнерская ткань которого просвечивала активированный дисплей телефона. – Как говорит Вуди Аллен, самый сексуальный орган – это мозг.

За столом началась активная дискуссия по поводу совместимости мозга с женской красотой. Гога достал сотовый, просмотрел пять пропущенных вызовов от К-2 и уже собирался вернуть телефон на место, но увидел, как на экране, требуя ответа, отобразился незнакомый номер.

– Дааааа, – ответил он.

– Я тебе звонила уже несколько раз, – отдаленно раздался знакомый голос Киры.

Гога нехотя встал, отошел от стола и с максимальной актерской искренностью произнес:

– Милая, прости… Я не слышал. И не видел… Ты так часто прыгаешь с одного оператора на другого…

– Не язви. Оператор у меня один, – сухо ответила Кира.

– Конечно… прости… от выгодного тарифа отказаться непросто…

– Неделю назад ты себе таких шуток не позволял. Я завтра улетаю. Увидимся или нет?

– Где?

– У тебя.

– Ладно… Целую. Скоро буду, – в привычной манере завершил разговор Гога.

Выхода не было. И, конечно, он был. Девочка была трогательной, дорогостоящей, любвеобильной и невероятно красивой… Да и подставлять ее не хотелось, зная, что она делает все возможное, чтобы избавиться от хвоста с мордами головорезов. Да и карлики-гномы уже откровенно подзае…ли…

Гога подошел к барной стойке и что-то шепнул бармену. Бармен с восхищенной улыбкой выдал ему две бутылки винтажного “Dom Perignon”, поблагодарил за «очень московские» чаевые, попросил оставить автограф на пачке сигарет “Sobranie” и учтиво помахал рукой на прощание.

Гога пробивался к выходу сквозь толпу и сотню восторженных телок. Почти добравшись до цели, он наткнулся на Пашу.

– Уже? – удивленно спросил Паша.

– Отлучусь ненадолго. Еще увидимся… А если не увидимся… поцелуй от меня мексиканских китов.

– Договорились, – хохотнул Павел Мальцев. – Гог, постой…

– Да…

– Есть сигареты? Мы же с тобой одинаковые курим. Сам присадил меня на «Генсбура» во Франции… – рассмеялся Паша. – Здесь “Gitanes” не продают.

– Да, конечно, – улыбнулся Гога, доставая из кармана пиджака синюю пачку “Gitanes” и на прощание протягивая ее своему другу-режиссеру.