Читать книгу Солнце светит одинаково - Юрий Быков - Страница 7

Зря Неретин переживал!

В понедельник Лена подошла к нему первой.

Уже по её лицу с затаённой улыбкой было ясно, что его страхи сильно преувеличены.

– Вы должны с ним помириться, – кивнула она на стоящего в сторонке понурого Мальцева, – и мы, если хочешь, сможем сегодня пойти в кафе.

– Втроём? – Лёнина радость замерла на взлёте.

– Вдвоём! – рассмеялась Лена.

Неретин и раздумывать не стал – подошёл к Мальцеву, протянул руку:

– Извини. Мир?

– Ну и ты извини. Мир.

Прозвенел звонок на пару, как называют студенты лекцию продолжительностью в два академических часа с пятиминутным перерывом.

– Ты что такой довольный? – шепнул сидевший рядом с Неретиным Гена (сцену примирения он пропустил).

– Представляешь, Лена пригласила меня в кафе! Надо было только помириться с Мальцевым.

– Нифига себе!

– Самому не верится…

– Ну и как? Помирился?

– Тоже мне проблема! Конечно!

Вдруг на оживлённом лице Неретина проступила тревога.

– Слушай, а денег-то на кафе у меня и нет… Что делать? У кого занять?

– Да, не баловались бы мы ликёрами, одолжил бы я тебе три двадцать две, а так…

Оба тяжело задумались.

– Предлагаю рассмотреть кандидатуры, у кого можно занять, – сказал Гена.

– Давай… – без энтузиазма согласился Леонид.

– Мужиков в расчёт не берём: одна голь, как и мы. Остаются девчонки.

Начали перебирать. Остановились на Маше Дороховой.

– Её родители, я слышал, в МИДе работают. У неё точно карманные деньги есть! Тебе и надо-то трёшку…

– Пятёрку, – поправил Неретин. – Только подойди к ней ты… Вы вроде с Дороховой общаетесь, а я только здороваюсь…

Машка не обманула надежд, оказавшись отзывчивым человеком с карманными деньгами.

– Со стипендии вернёшь, – протянул другу пятирублёвую бумажку Гена.

Улица Горького – строгая, одетая в гранит и мрамор сталинских домов, высокими фасадами зданий окликала небо и выстраивала простор плавно изогнутой дали.

Пока Неретин и Лена ехали в метро, прошёл дождь, а теперь неожиданно выглянуло солнце, и всё вокруг засверкало мокро и радостно, и занялись золотым пожаром обсаженные липами кромки тротуаров.

Позади остался нежно зеленеть особняк театра Ермоловой, остался позади и дымчатый, весь в огромных ячеистых окнах Центральный телеграф…

Они шли, не торопясь, поглядывая на мемориальные доски, которые во множестве висели на гранитной облицовке почти каждого дома. Белым по красному проплыло многоокое здание Моссовета с колоннами, пилястрами и наличниками. На контрасте с его ярким нарядом явилась строгость серого камня домов, продолжающих улицу. Они возвышались сплошной стеной, иногда расступаясь перед устьями переулков.

Не доходя до арки, под которой вливался в улицу Большой Гнездниковский переулок, Леонид и Лена остановились у стеклянной двери кафе «Север».

Посетителей было мало: как-никак будни, три часа дня. Поднялись на второй этаж, сели за столик, заказали коктейль, пирожные, мороженое – с пятёркой в кармане можно было себе позволить.

Официант ушёл. Наступила пауза. Так бывает, но совсем не от замешательства (с чего бы? До того они непринуждённо болтали!). Просто иногда приходит какая-то нужная тишина – может, в преддверии важных слов или, чтобы, как теперь, замереть взглядом во взгляде.

Это было славно, озорно, будто играешь в гляделки, но и приятно, точно плывёшь по тихой реке света.

Так, наверно, переговариваются души…

Потом появился официант с полным подносом. Им показалось, что обернулся он очень скоро, чему они не могли не удивиться (проблемы с обслуживанием в кафе или ресторанах были общеизвестны, и их то и дело поднимали в фельетонах, выступлениях сатириков нт. д.) Но, может, официант и не нарушал сложившихся традиций, а ребята просто не заметили, как пролетело время?

Коктейль «Шампань коблер», состоявший из коньяка, ликёра и шампанского, был, так сказать, скор и тяжёл на руку, поскольку имел свойство без проволочек «выстреливать» всей своей градусностью прямо в мозг. Оттого-то его, видимо, столь и привечала кафешная молодёжь.

А ко всему «Шампань коблер» был значительно вкуснее «Агдама», «Трёх семёрок» или «Анапы» (если только уместно применять это понятие к названным портвейнам), а если ещё перемежать глоток коктейля кусочком пирожного или ложечкой мороженого… Молодому организму, помнящему своё недавнее детство, это доставляло истинное наслаждение.

Впрочем, от пирожного Неретин отказался: стало приторно (горькое и солёное уже начали подчинять себе вкус).

– Ты не будешь? – удивилась Лена и придвинула его пирожное к себе.

У неё стало розовым личико, в карих глазах – по горсти звёзд, а завитушки волос, казалось, заклубились в ещё большем беспорядке, свесившись к шее и щекам. Таково оно – естественное очарование в меру опьяневшей девушки.

О чём они говорили? О ерунде… Да и глупо было бы Лене, например, рассказывать о своей первой, несчастной любви или о том, что нет у Мальцева никакой власти над ней, а вот у неё над ним – есть!

Впрочем, это она ему всё-таки рассказала, когда они после кафе гуляли по Александровскому саду.

А Неретину ещё в «Севере» хотелось сказать, что она ему очень нравится.

Он об этом и объявил у белых колонн Грота и замер на месте в ожидании ответного признания.

– Но это же и так понятно… – произнесла Лена, оставляя Неретина в положении лукавой двусмысленности.

Хотя… Всё и так было понятно!