Читать книгу Безвременник - Юрий Дмитриевич Проценко - Страница 3

У входа в участок на свежевыкрашенной лавке сидел его начальник Башир. Слегка подавшись вперёд, надёжно упёрся руками в широко расставленные колени и что-то основательно втолковывал коренастому сутуловатому полицейскому.

Бежевая малолитражка с городским номером, въехавшая во двор, не вызвала у него никакой видимой реакции. Лишь когда Филипп вышел из машины и потянулся, разминая спину, он неспешно поднялся, отряхнул сзади брюки и исчез в дверном проёме. Подставленная на мгновение лучам клонящегося к морю солнца, блеснула его загорелая лысина. Филипп пошёл следом.

– Кабы не мои ребята, его там совсем бы прибили, – почёсывая шею, повернулся к нему Башир. – Народец-то у вас резвый… А староста, – так тот вообще лично, – он поднял указательный палец, – припёрся убедиться, что я тебе звоню. Жуткая бдительность… А ты чего сам-то прикатил, подослать что ли некого? Туго с кадрами?

– Размяться решил. Засиделся – надоело.

– Это правильно, работа у вас временами сидячая, – ухмыльнулся Башир. – Ну смотри сам – нужен он тебе или нет. А то передам по своей линии. Эй, Фархад! – обратился он к сержанту за стойкой. – Давай того, который египтянин, на допрос. – И, не вынимая рук из карманов, подбородком указал Филиппу на обитую железом дверь в начале коридора. – Вон та, что приоткрыта… Можешь занимать.

В помещении оказалось душновато. Сырости, однако, не ощущалось. Маленькое окно под потолком было забрано ярко-жёлтой решёткой.

«А ты, право, пижон, начальник», – подумал Филипп.

Башир появился, неся несколько чистых листов бумаги.

– На, а то…

– Вот спасибо, – Филипп расположился за столом. – Ну, где?

– Сейчас…

В сопровождении полусонного сержанта появился высокий, худощавый малый, годами, пожалуй, чуть моложе Филиппа. Поношенная коричневая униформа на нём была местами порвана. Бледное, отёкшее, в синяках лицо оттеняла растрёпанная шапка густых, жёстких, чёрных волос. От углов губ к подбородку тянулись едва засохшие кровавые ссадины.

– Садись! – Башир поморщился и перевёл взгляд на Филиппа. – Оставляю я вас. Если что – вон там, да, правильно, там – кнопка. Вызовешь… Пошли, Фархад.

Когда звук шагов в коридоре стих, задержанный, западая на один бок, подошёл и осторожно опустился на привинченный к полу табурет.

– Я представляю власти общины деревни, в которой тебя повязали, – сказал Филипп. – Говорить в состоянии?

Парень утвердительно кивнул.

– Полное имя?

– Марк Рубин, – после некоторой паузы, сглотнув слюну, произнёс тот.

– Марк Рубин… – Филипп перестал писать… – Известная у тебя фамилия…

– Это моя фамилия!

Филипп и затылком ощутил вспыхнувший ненавистью взгляд чёрных, чуть навыкате, глаз.

– Ну это я понимаю, что, может, не украл ты её.

– Чего ты понимаешь? – лицо парня искривилось. – Урия Рубин – мой отец!

Филипп отложил ручку и откинулся на спинку стула.

– То есть ты хочешь сказать, что ты – сын человека, который выдал Ордену Соломона, Первого Пастыря нашего?

– Нет.

– Тогда – не понял…

– Он не выдавал.

– Не выдавал?

Обескураженный столь неожиданным поворотом, Филипп с минуту рассеянно смотрел на броскую решётку. И вдруг вспомнилось… Фотография. Отец показывал ему её не раз – Первый Пастырь среди ближайших соратников по Движению. Рядом с отцом там – Урия Рубин… А ведь парень похож! Этот убогий – похож! Или так просто кажется?

– И что, ты в деревне пытался это доказать?

Марк Рубин зло усмехнулся.

– Ну уж нет! Просто хотел посмотреть, что у вас тут теперь за кооперативы, с людьми поговорить. Сказал, что журналист из Египта… Однако они вот решили, что я – шпион.

– Ты знаешь, можно подумать и это, – заметил Филипп. – Ну а мне-то что ж так вот сразу открылся?

– А думаешь, я не понял, откуда ты? – в тон ему спросил Марк. – Я же слышал, как они требовали, чтобы полиция связалась с вашей Когортой. Чего тут скрывать-то?.. – последние слова он произнёс тихо и невнятно. Опустил голову, глубоко, хрипло дыша.

– Тебе плохо?

– Подожди, – почти простонал Рубин, не разжимая зубов, – сейчас…

Он довольно быстро пришёл в себя, окинул комнату мутным взглядом.

– Курить будешь? – Филипп выложил на стол сигареты.

– Давай. – Привстав, Рубин прикурил от протянутой зажигалки.

– Продолжим? – Филипп налёг грудью на стол, подпёр голову кулаками. – Говоришь, стало быть, понял, откуда я? Ну допустим – оттуда. Ты рад?

Рубин не удостоил его ответом, лишь тяжело ухмыльнулся одной половиной лица.

– Ты считаешь, что твой отец – не предатель? Так?

– Так.

– Твоё появление здесь с этим связано?

– Да. – Рубин откровенно оценивающе посмотрел на собеседника. – Я приехал сюда, чтобы добиться его реабилитации.

Искреннее разочарование выразилось на лице Филиппа. Он обречённо вздохнул и покачал головой. Ему стало неинтересно: судя по всему, начиналась дешёвая игра. «Парня нетрудно понять, – подумал Филипп, – куда как несладко быть отпрыском столь печально знаменитого папаши. Тут волей-неволей станешь выискивать доказательства его невиновности. И отыщешь. Наверняка. Даже если их и нет вовсе. А может, он просто валяет дурака? И не сын Урии совсем, а какой-нибудь афер или придурок? Или… Но ведь – похож!» Он посмотрел на Марка со снисходительной укоризной.

– При тебе не обнаружили документов. Где они?

– В городе. Отель «Сидон». Номер 1805. Я ведь и правда – из Египта приехал. Наша семья перебралась туда после смерти отца. Точнее, бежала. От ваших. А вообще-то, мы жили в Иерусалиме.

– Ладно. Давай дальше.

– Дальше? – зло переспросил Марк. – Нет – раньше! Самое интересное случилось задолго до нашего отъезда. Сразу после окончания процесса Первый Пастырь Фотий передал своему адвокату письмо, которое предназначал для преёмника, нынешнего вашего благодетеля Никандра. В том письме ясно было сказано, что отец мой ни в чём не виноват.

Филипп продолжал уныло смотреть на Рубина, постукивая пальцами по столу.

– Откуда же Фотий мог об этом знать? – как бы нехотя проговорил он наконец.

Рубин явно понимал, сколь неубедительны оказались его слова, но это нимало его не смутило.

– Тебе, наверно, известно, – несколько развязным тоном произнёс он, – что незадолго до приведения приговора в исполнение с Фотием имел беседу премьер Иудеи Сапир. Ну вот, он и снёс что-то лишнее. Об этом, кстати, тоже есть в письме. Не знаю уж, случайно ли или хотел вашего Пастыря придавить напоследок. Какая разница!

– Ну и где это письмо? – Филипп страдальчески завёл глаза под потолок.

– У меня.

– Да ну?

– Не здесь, конечно, – в надёжном месте. Копия в отеле. И кстати, – прибавил Марк, – если я через девять дней не вернусь в Александрию, это самое письмо будет предано огласке.

– А-а-а, – оживился Филипп, – короче говоря, мне лучше отпустить тебя от греха подальше. Так что ли?

Рубин расслабленно ссутулился.

– Можешь считать меня за дурака – это ничего не изменит. А отпустить – не отпустишь. Да не этого мне и надо.

– Интересно! Что же тебе нужно?

Марк хмыкнул.

– А встретиться с вашими верховодами.

– Думаешь, они захотят тратить на тебя время?

– Думаю – захотят.

«Маньяк, – решил Филипп. – Однако, придётся его забрать. Доложу по инстанции – пусть разбираются». Он почувствовал приятное облегчение и желание как можно быстрее отделаться от этого странного типа. «Но почему? – пришла мысль. – Что он мне? Э, Филипп, да ты – боишься! А если его слова вдруг окажутся правдой? Однако – к чёрту! Надо с этим заканчивать». Он быстро прикинул, какую необходимую информацию ещё не получил.

– Как, – произнёс заинтересованно, – попало к тебе ЭТО?

– Мой тесть, находясь год назад на Сицилии, узнал, что в Рим прилетел Ленц, тот, кто был у Фотия адвокатом, и что ведёт он переговоры о продаже одному еженедельнику материалов, связанных с Урией. Тесть позвонил мне, и я решил, что стоит на всё это хотя бы взглянуть. Приехал в Рим. Тот дядя очень испугался, узнав – кто я. Так и вытряс из него это письмецо. Прочитал – не поверил. Потом сделали экспертизу. У матери сохранилось кое-что из переписки отца с Фотием. Оказалось – подлинник.

– Так почему этот адвокат не передал в своё время письмо по назначению?

– Я спрашивал… Он сказал, что не нашёл сначала никого из нужных людей – всех загнали в подполье. А потом испугался.

– Чего?

– Ну отца уже не стало. Вот и испугался. Мол, опоздал. Да и Никандра опасался, знал, что тот с отцом был не в ладах. Хотел я этого Ленца поначалу попросту прибить. Да что-то остановило. А потом он исчез, скотина.

– А тесть твой кто?

– Тоже адвокат.

– Вон как! А не спрашивал ты у Ленца, чего это он через столько лет вдруг надумал всё-таки письмо сплавить?

– Спрашивал – сказал, что деньги понадобились. Собрался за океан перебираться.

– Складно, – задумчиво протянул Филипп. – А тебе сколько лет-то?

– Двадцать четыре.

– И чем ты в Египте занимаешься?

– Спортивный комплекс содержу. Так, небольшой.

– Ага. А здесь, в Финикии, давно?

– Три недели.

Теперь у Филиппа было достаточно сведений для оперативного дежурного по второму отделению Кагорты Общинного Спокойствия. Осталось заглянуть в отель – и всё. Дальше – вперёд, кому там положено. Он нажал сигнальную кнопку. Вместо конвоира в дверях появился сам Башир.

– Я его забираю, – сказал Филипп, поднимаясь.

– Под расписку, – начальник участка зевнул, демонстрируя безразличие.

– Давай под расписку. Пусть его приготовят. Пойду позвоню, чтобы конвой выслали.

Закончив разговор, Филипп вышел во двор. По периметру обсаженный орехом и кипарисами, тщательно выметенный, он был, пожалуй, даже слишком опрятен для здешних мест. Кусты вокруг бетонного с плоской крышей здания подстрижены умело и со вкусом – прямо дача, а не полицейский участок.

«Говоришь – из Иерусалима? – мысленно вернулся Филипп к разговору с Марком. – Может, и жил рядом… Так, где тут у нас юг?» Он оглянулся, ориентируясь по солнцу.

Совсем недавно Филиппу довелось побывать в Иерусалиме, городе, где он родился, провёл первые семь лет жизни, где не бывал с той поры уже два десятилетия.

Командировка оказалась срочная и не из приятных. Но взамен Филипп получил возможность осуществить то, о чём мечтал особенно часто в последнее время – хотя бы на короткий срок вернуться на родину.

Он долго бродил по Иерусалиму. Всё сделал так, как задумал ещё перед поездкой: не спеша прогуливался в тени массивных древних стен, с тревожной радостью ощущая под ногами вечную мощь каменных плит мостовых Нижнего города. Заглядывал на некогда шумные, теперь же притихшие и потускневшие рынки. Он побывал едва ли не во всех столь памятных ему закоулках. Но чувство внутренней целостности, слияния с городом, со всем окружающим миром, чувство, щемящая память о котором жила в нём все эти годы, не вернулось к нему.

В детстве он с интересом глазел на приезжих туристов. Теперь их галдящие толпы раздражали его. Казалось, что это обвешанное фотоаппаратами, жующее сладкую резину стадо вторглось на его неприкосновенную территорию. И не хотелось думать о том, что ныне сам он здесь нежеланный, едва терпимый гость.

«Так после многолетнего перерыва иной раз встречаются старые приятели. И натянуто пытаются вспомнить былые дни – ведь только прошлое и осталось у них общим», – заключил Филипп воспоминания и закурил.

На фоне невысоких, поросших лесом ближних гор надменно тянулись вверх щербатыми башнями развалины старинного замка. А дальше там, очень далеко, уже вошёл, да, скорее всего, уже вошёл в песчаные берега Иордан. И вновь, который год подряд, отступив и смирившись, растеряв силу, принесённую зимними дождями, равнодушно несёт вниз по долине коричневатые воды, словно наперёд знает, что, впустив в солёную свою утробу, Мёртвое море спокойно их переварит и преснее при этом нисколько не сделается.

В дверях показался начальник участка, остановился на пороге.

– Слышь, Башир! – Филипп щелчком послал окурок в сторону вычурной мраморной урны.

– Чего?

– Воздух у вас тут – одна прелесть.