Читать книгу Юлл - Юрий Иовлев - Страница 5

Утром, быстро позавтракав, Мабулс повёл Сэма Левиса к Раулю Боуну. В девять пятнадцать они уже были в кабинете директора Йоханнесбургского вычислительного центра. Через час, потрясённый знаниями и способностями Левиса Рауль Боун принял его на работу с испытательным сроком в одну неделю. Он сам провёл его по всему вычислительному центру, показал основную ЭВМ и познакомил со всеми сотрудниками. Левиса очень заинтересовали вычислительные машины. Он долго рассматривал их, попросил открыть кожух, заглянул внутрь, посидел за видеотерминалом. А вечером весь центр обсуждал новость о том, что новый сотрудник за один день выполнил квартальное задание НАСА, написав две программы для бортовых вычислителей американских шаттлов. Лучшие умы центра, по заданию Рауля Боуна тестировали эти программы, прогоняя их на ЭВМ, и пытаясь обнаружить ошибки. Но ошибок не было, наоборот, оставалось только восхищаться оригинальностью и компактностью решений, безукоризненно выполнявших все требования техзадания. Левиса, казалось, забавляло это внимание к его персоне, но относился он ко всему довольно спокойно.

Пока лучшие умы вычислительного центра в течение нескольких часов рассматривали и тестировали программы, разработанные Левисом, Мабулсу позвонила секретарша директора.

– Мистер Боун просит зайти мистера Левиса к нему в кабинет, – произнесла она официальным тоном и повесила трубку.

– Тебя просит к себе директор, – растерянно сказал Лео, – не нравится мне это.

– Не думал, что ты такой трус, – улыбнулся Сэм.

– Я то, может быть, и трус, а вот ты – очень смелый. Нас с тобой ищет полиция, не забывай этого.

– Я этого не забываю, так же как и того, что у них нет никаких фактов.

С этими словами он поднялся, успокаивающе улыбнулся Мабулсу и пошёл в кабинет Рауля Боуна.

Директор встал навстречу Левису, широко ему улыбнулся и пригласил сесть в кресло напротив. Левис сел, и тут же обратил внимание на подшивку газет и журналов со статьями об НЛО.

– Интересуетесь? – спросил он, беря в руки одну из подшивок и пролистывая её. – Занимательная проблема.

– Да, Вы тоже так считаете? – Рауль Боун снова широко улыбнулся. – А у меня к Вам дело как раз по этому вопросу. Вы показали удивительное профессиональное мастерство по составлению сложных программ. А не могли бы Вы составить программу по обработке информации о появлениях НЛО, и выявлению истинности, достоверности этих фактов? Я хотел бы иметь классификацию случаев, видов, так называемых «тарелок», их влияния на наблюдателей, достоверности появления НЛО в разных регионах Земли, вероятность выявления баз их обитания. Если возможно, воссоздать облик пришельцев на основе, так сказать, свидетельских показаний. Это, вообще, возможно?

– И Вы хотите, чтобы всем этим занялся, именно, я? Но это не заказ от наших работодателей. Это не принесёт финансовой выгоды центру. Наоборот, Вы понесёте расходы. Я не смогу работать над этой проблемой бесплатно, – Левис лукаво улыбнулся.

– Чему Вы улыбаетесь? – начал заводиться Боун. – Да, я считаю, что лучше Вас с этим никто не справится. Имейте в виду, это не просто моя блажь, я считаю, что это имеет огромное значение для всего человечества Земли. И, если удастся научно всё просчитать и обосновать, то ещё не известно, какую финансовую выгоду может это принести.

– О! Даже так? – Левис заинтересованно посмотрел на директора центра.

– Да, даже так! – с вызовом сказал Рауль Боун, начиная всё больше горячиться.

– А Вы верите в то, что существуют разумные особи на других планетах, и они могут к нам прилетать?

– Конечно, существуют. Более того, я думаю, что в ближайшие двадцать – тридцать лет, мы обязательно свяжемся с ними.

– Вы верите в возможность связи с внеземными цивилизациями? Каким, интересно, образом? – в глазах Левиса всё больше разгорался весёлый огонёк.

– Не только я верю. Такая возможность подтверждается почти всеми ведущими учёными Земли. С 1959 года начался проект SETI, с 1971 года этот проект начал официально финансироваться NASA. Это проект поиска внеземных цивилизаций. Уже был проведён ряд международных конференций по этому вопросу.

– Ну и как? Связались?

– Пока, нет. Но я твёрдо уверен, что скоро это произойдёт. Просто, пока ещё слишком мало звёзд обследовано при помощи радиотелескопов, только в нашей Галактике менее оного процента. Существующие телескопы слишком слабы, сейчас создаются более мощные, совсем скоро исследования будут перемещены в космос.

– Да, – Сэм покачал головой, – а Вы оптимист. Я, в своё время, тоже очень интересовался возможностями связи с иными цивилизациями и прилётом пришельцев на Землю. Только, в отличие от Вас, я не просто верил в это, а подошёл к этой проблеме с научной точки зрения.

– Интересно, – Рауль Боун взял сигару, раскурил её и откинулся назад в своём кресле, – и к чему же Вы пришли.

– Вам, действительно, это интересно? Хорошо, – Левис устроился в кресле поудобнее. – Могу, для начала, сообщить Вам банальную истину: каждая цивилизация оценивает все вопросы мироздания с точки зрения своего уровня развития науки и техники. Древние люди, например, считали, что с богами, живущими на небе, можно связаться мысленно, или при помощи голоса, и молились им в надежде быть услышанными. В прошлом веке француз Шарль Крос в течение почти всей своей жизни предпринимал энергичные попытки убедить своё правительство в необходимости ассигновать средства для постройки гигантского зеркала, при помощи которого можно было бы передавать отражённые от Солнца сигналы предполагаемым жителям Венеры и Марса. Знаменитый немецкий математик и астроном Карл Гаусс предлагал создать, за счёт вырубки леса в Сибири, гигантский прямоугольный треугольник, сторонами которого служили бы лесные полосы шириной в десять миль. Гаусс считал, что вооружённые телескопом марсиане смогут разглядеть такой треугольник и воспримут это как обращение к ним жителей Земли. А австрийский астроном фон Литтроф предлагал вырыть в Сахаре широкие рвы в форме гигантских окружностей, квадратов и треугольников, залить их водой, а сверху керосином, и зажигать по ночам, чтобы дать знать марсианам о нашем существовании.

– Ну, тогда ещё ничего не знали о радиосвязи, – выпустил дым в потолок Боун.

– А Вы уверены, что люди будущего не посмеются над попытками современных учёных искать инопланетян при помощи радиоволн? По-моему, человечество сейчас похоже на племя дикарей, живущих на маленьком острове в огромном океане. Единственный мыслимый способ для дикарей – это связь при помощи записок, закупоренных в герметичные полые сосуды. Они связываются, таким образом, когда уплывают на своих лодках далеко в море, или переплывают на маленький соседний островок. И, вот, эти дикари решили узнать: одни ли они в океане, или есть кто-то ещё, кроме них? Как дикари могут это сделать? Единственный мыслимый с их точки зрения способ – расставить людей вдоль берега, чтобы они дежурили денно и нощно, пытаясь выловить послание от других племён, по их предположениям, живущих в этом океане. Ну и самим, время от времени, бросать в море сосуды со своими посланиями, в надежде, что кто-то их выловит и ответит им таким же образом. Или применить более прогрессивный метод, посылать лодки в море, и пытаться ловить послания там, расширяя зону поиска. А в это время мимо этих дикарей и сквозь них снуют радиоволны, несущие миллионы бит важной информации, позволяющие осуществлять, практически, мгновенную связь между континентами. Но дикари их не могут заметить, возможность связи с помощью радиосигналов им непонятна, и, с их точки зрения, невозможна. Задумывались ли Вы, что интервалы между фразами, которыми попробовали бы обмениваться воображаемые собеседники, решившие воспользоваться связью при помощи электромагнитных колебаний, находящиеся совсем рядом друг с другом по космическим меркам, скажем, на расстоянии всего в десять парсек, составили бы около семидесяти лет. Представляю себе такой разговорчик. Если учесть, что диаметр нашей Галактики сто тысяч световых лет, то есть, примерно, тридцать тысяч парсек, то легко посчитать, что сигнал, посланный, из центральных областей Галактики достигнет нас, примерно, через пятьсот веков. На Земле, за это время, успеет смениться порядка девятисот поколений. Какой смысл в такой связи? Если уж допустить, что где-то существуют иные цивилизации, технический уровень которых намного превосходит тот уровень, который сейчас существует на Земле, то у них, явно, другие способы связи, основанные на физических принципах, не известных человечеству, поэтому попытки обнаружить сигналы от таких цивилизаций, по меньшей мере, смешны.

– Да…? – Боун был явно подавлен, он не думал об этом в таком аспекте. Возможность радиосвязи он воспринимал как что-то само собой разумеющееся. – А Вы сами-то верите в существование инопланетных цивилизаций?

– Верю ли я? – Левис улыбнулся. – Возможно, где-то далеко-далеко и существуют какие-либо цивилизации, возможно, даже, высокоразвитые, я этого не знаю, но, если хотите, легко могу доказать Вам, невозможность космических полётов на сколько-нибудь разумные расстояния. Поэтому я не вижу никакого практического смысла в возможности их существования.

– Ну, это Вы уже слишком. Я согласен с Вами по поводу радиосвязи, но то, что полёты к другим звёздам и, даже, галактикам практически возможны, об этом сейчас известно любому школьнику. И доказать обратное Вам не удастся. Я понимаю, куда Вы клоните. С точки зрения современной техники, невозможно создать ракету, позволяющую быстро перемещаться на большие расстояния. Запас энергии в химическом топливе слишком мал, чтобы современные ракеты могли улететь, хотя бы, за пределы Солнечной системы, да и скорость такой ракеты ограничена скоростью истечения газов. Но, Вы же сами говорили, про технический прогресс. Мы можем открыть новые принципы извлечения энергии, например, уже теоретически доказана принципиальная возможность создания звездолёта на фотонной тяге. Такой двигатель позволит разогнать космический корабль до скорости света, что даст нам возможность добраться до самых удалённых уголков Вселенной. А, если, ещё учесть эйнштейновское замедление времени, то для космонавтов такие полёты будут протекать очень быстро. Например, можно будет добраться до ближайшей галактики Туманность Андромеды за неделю, считая по времени, протекающему внутри корабля, перемещающемуся со скоростью очень близкой к скорости света.

– Вы – оптимист, основывающийся на рассуждениях, взятых из фантастических романов. Ну, допустим, что создана фотонная ракета, да, собственно говоря, не важно, на каком принципе работает двигатель нашего гипотетического звездолёта. Пускай он на сто процентов использует и преобразует энергию испускания тех же фотонов, позволяя разогнать космический корабль любого типа до скорости света. И пусть верна Специальная Теория Относительности, хотя это и не доказано. Я Вам сейчас покажу принципиальную невозможность полётов на дальние расстояния, независимо от типа двигателя и уровня развития технического прогресса.

– Ну, попробуйте, – Рауль Боун положил недокуренную сигару в пепельницу и саркастически улыбнулся. – Только вряд-ли Вам это удастся.

– Чтобы мы лучше понимали друг друга и нам легче было разговаривать, допустим две вещи. Первое, для достижения скорости света звездолёт необходимо предварительно разогнать. Допустим, что космонавт в специальной противоперегрузочной капсуле способен выдерживать двукратные перегрузки в течение длительного времени. Следовательно, мы сможем разгонять наш корабль с ускорением, примерно, двадцать километров в секунду за секунду. Второе, для получения энергии необходимой для разгона, и поддержания движения звездолёта, нужно иметь на борту вещество, которое будет, естественно, расходоваться во время полёта, преобразуясь в необходимую нам энергию. Если мы захотим добраться на такой ракете до ближайшей звезды, которой является Проксима Центавра, расположенная на расстоянии в 1,3 парсека, то во время путешествия к ней, нам сначала придётся половину пути, то есть 0,66 парсека, двигаться с ускорением, потом, столько же с замедлением. Используя формулы Теории Относительности, того же Эйнштейна, и, произведя элементарные математические расчёты, получим, что к моменту возвращения космонавтов, на Земле пройдёт, примерно, десять лет, а на борту звездолёта – четыре с половиной года. Те же несложные расчёты показывают, что для посещения недалёкой звезды, находящейся всего-то на смешном космическом расстоянии в каких-нибудь двадцать парсек, например, к двойной звезде альфа Треугольника Мосалах, и возвращения обратно, астронавты затратят девять лет, а на Земле, к их возвращению, пройдёт сто тридцать лет. Вот Вам Ваша неделя до ближайшей галактики. Кстати, полёт до Туманности Андромеды, расположенной на расстоянии четыреста шестьдесят килопарсек, займёт у астронавтов, движущихся почти со скоростью света, по бортовому времени – тридцать лет, а на Земле, к тому времени, пройдёт тридцать миллионов лет. Какой смысл в таком возвращении и в таком полёте?

– Но, ведь, в принципе, такие полёты возможны, – не сдавался Боун.

– Не торопитесь, мы рассмотрели только первое допущение, но, если Вы помните, есть ещё и второе. Все предыдущие наши размышления и расчёты выполнялись в предположении, что можно обеспечить в течение всего полёта ускорение звездолёта равное двадцати метров в секунду за секунду. Второе наше условие говорит о необходимости иметь некое горючее на борту звездолёта. Энергию использования света далёких звёзд отбросим сразу – она невообразимо мала. Вы можете назвать другие внешние источники энергии, которые можно было бы использовать в открытом космосе? Не можете? Я тоже не могу, и никто не может, если подходить к этому не с позиций чистой фантастики, а смотреть на вещи реально, с научной точки зрения. Так вот, остаётся единственный источник энергии – топливо на борту корабля. Для упрощения, допустим, даже, что нам не требуется топливо на поддержание скорости звездолёта, и горючее тратится только на разгон и торможение. Совершим опять полёт к Проксиме Центавра. Допустим, наш звездолёт будет двигаться с ускорением двадцать метров в секунду за секунду до тех пор, пока его масса не станет равной половине первоначальной. Простой расчёт показывает, что при этом он пройдёт расстояние 0,073 парсека и разовьёт скорость сто восемьдесят тысяч километров в секунду. После этого двигатель выключается, и звездолёт продолжает двигаться по инерции. Когда в свободном полёте будет пройдено около 1,17 парсек, и до цели останется 0,073 парсека, двигатель снова включается, но уже на торможение. Звездолёт остановится в системе альфа Центавра, израсходовав ещё половину своей массы, которая у него была до торможения. В той же последовательности проделаем обратный путь, включая двигатель ещё два раза на разгон к Земле и торможение, расходуя каждый раз половину, имеющегося на борту топлива, которое, в основном, и будет составлять массу корабля. Не сложно рассчитать, что к моменту прибытия на Землю, масса Звездолёта составит одну шестнадцатую от первоначальной массы. На звездолёте пройдёт уже не четыре с половиной года, а девять с половиной лет, а на Земле шестнадцать с половиной лет. Из наших расчётов следует, что при соотношении массы полезной нагрузки звездолёта к массе топлива как 1:200, то есть при условии, что масса топлива в двести раз превосходит полезную массу космического корабля, можно, с постоянно включённым двигателем, поставленном только на ускорение, достичь звезды Капелла, находящейся от нас на расстоянии в четырнадцать парсек. Но, если бы мы захотели долететь до той же звезды в том же режиме, что и до Проксимы, то масса топлива должна была бы превысить полезную массу звездолёта в сто миллионов раз. Что, как Вы понимаете, технически нереально. Могу ещё добавить к сказанному, что при полёте с постоянно включенными двигателями без возвращения и торможения к ближайшим звёздным скоплениям, находящимся за пределами нашей Галактики – Магеллановым облакам, необходимо, чтобы масса горючего превышала полезную массу звездолёта в шестьсот тысяч раз. Если Вас это интересует, сами можете посчитать соотношение полезной массы звездолёта к массе топлива, при полёте до Туманности Андромеды, туда и обратно. Смею Вас заверить, что и без всяких расчётов ясно, что цифра получится астрономической, а, ведь, это ближайшая к нам галактика, и мы считали расстояние по прямой, а по прямой лететь не получится.

Рауль Боун был ошарашен и подавлен свалившейся на него информацией. Несколько минут длилось молчание, затем он взял из пепельницы едва теплящуюся сигару, несколько раз, глубоко затянувшись, раскурил её и тихо произнёс:

– К чему Вы мне всё это рассказали?

– Как это к чему? – удивился Левис, в глазах которого плясали чёртики. – Вы же сами хотели, чтобы я ответил Вам на вопрос о возможности существования НЛО. Надеюсь, я Вас удовлетворил? Для этого не нужно составлять никаких программ и анализировать сомнительные статьи в сомнительных газетах. Стоит лишь произвести простейшие математические расчёты и сразу же становится ясно, что никакие пришельцы к нам прилететь не могут.

– А что же тогда такое эти НЛО, которые видят и фиксируют по всему миру? – совсем растерялся Рауль Боун, так как рушилась его заветная мечта. Он чувствовал себя ребёнком, у которого отобрали любимую игрушку.

– А это – некие физические явления, которые, пока, неизвестны науке, – Сэм Левис положил на стол подшивку газет, церемонно поклонился и вышел из кабинета директора йоханнесбургского вычислительного центра, оставив того в глубокой задумчивости. Довольная улыбка играла у него на губах, но Рауль Боун её не видел.

Домой Мабулс с Левисом вернулись довольно поздно, как впрочем, и большинство сотрудников центра во главе с самим Раулем Боуном, которые тоже задержались в этот день на работе. Поэтому, наскоро поужинав, разошлись по своим комнатам.

– Добрый вечер, Тимкэс. Надеюсь, ты приятно проводишь время?

– Привет, Хограс. И тебе весёлого времяпровождения.

– Как у тебя дела? Ты помнишь, что в твоём распоряжении осталось три дня?

– Не нужно о грустном, Хограс. Конечно, я всё помню.

– Чем занимаешься? Узнал что-то интересное?

– Развлекаюсь, как могу. Вспоминаю детские развлечения с искусственным интеллектом. Вот, устроился на работу.

– Делать тебе нечего, Тимкэс. Впрочем, каждый волен развлекаться так, как он хочет. Только не переусердствуй там, помни о шестом круге.

– Мне помнится, что кто-то разрешил мне немного отступить от него.

– Только один раз, Тимкэс, только один раз и на один уровень ниже.

– Ладно, не волнуйся, Хограс, всё будет хорошо. Веселья тебе.

– И тебе много приятных часов. До связи, Тимкэс.