Читать книгу Химио́сити - Юрий Вячеславович Скрипченко - Страница 18

Заведение матушки Ззз с энтузиазмом встретило волну городских трудяг, которые ввалились в заведение после рабочего дня.

Гости стучали по столам пивными кружками и поглощали в диких количествах, жареное, печёное и солёное. Тут же начались байки, анекдоты и споры, а пространство окутал сизый табачный дым. Вечер шёл по накатанной – с одним лишь отличием. Тандем из кухни и бывшей замарашки (которая уже успела испачкаться по новой) ничего не путал, заказы приносил вовремя, и блюда обходились без горелых или непрожаренных боков. Долдонил на пианоле тапёр – костистый горбатый старичок с артритными руками и огромными волосатыми ушами. Инструмент издавал что-то деревенски нахальное. В самый раз для этого места.

К. сидел за дальним столиком, поглощал кулебяку с рыбой – комплимент от благодарной кухарки – и едва ли не впервые после начала путешествия в нём зародилось чувство, что он дома. Чувство странное, непривычное и немного щекотное.

Наконец, сыто отвалился от стола и теперь ковырял во рту зубочисткой.

Тренькнул колокольчик. В зал зашли четверо. Поначалу на них никто не обратил внимания – это харчевня, тут всегда людно. Для того она и существует.

А потом один из визитёров поднял вверх пистоль и жахнул прямо в потолок. Все замерли, не донеся еду до рта, а один толстяк даже свалился с лавки.

Из задранного дула курился дымок. С потолка досыпа́лась крошка. Троица ухмылялась. А стрелок наслаждался произведённым эффектом, обводя медленным взглядом залу корчмы.

Это был долговязый мужчина за сорок. На жёстком складчатом лице жили своей жизнью неожиданно добрые глаза. Щёки украшали клоки щетины. Одет он был в коричневую кожаную жилетку, чёрную рубаху и штаны с подтяжками.

– Надеюсь, не помешали, – сказал он хрипло, – Мы буквально на минуту. Решим один деликатный вопрос и продолжайте жрать. Меня тут все… почти все знают. Репутация моя тоже известна. Я не трачу зря чужое время и не создаю людям неприятностей сверх того, что они сами заслужили.

– Верно, – донеслось от столов, – Лентай спуску не даёт, но и не беспределит.

– Вот меня и представили для тех, с кем я ещё незнаком, – ухмыльнулся гость.

В одном из визитёров К. узнал вчерашнего поэта, которого выпроводил из корчмы по просьбе хозяйки. Лицо толстяка было торжествующим, особенно когда среди посетителей он отыскал взглядом К. Лентай перехватил его взгляд и кивнул:

– У тебя две минуты, Зильбер.

Поэт надутым павлином проследовал к администратору.

– Верни перо, – толстяк указал на шляпу К., за ленту которой действительно было воткнуто перо, выроненное поэтом.

– Зачем оно тебе? – К. перекатил зубочистку, которую сжимал в зубах, – Пойди во двор да поймай курицу. Там перьев – на целую роту писарей хватит. А то и на полк поэтов. Или не догонишь?

Зал захохотал. Похоже, Зильбера в городке не очень-то и любили. Несмотря на все поэтические таланты. Толстяк побагровел:

– Следи за языком, чужак. А то как бы его тебе не укоротили.

– Ты, что ли?

– Найдётся, кому.

– Вот если этот кто-то вдруг найдётся, пусть сам и приходит. Что касается тебя… Знаешь, существует такая штука – зубная паста. Её намазывают на щётку и чистят зубы, чтобы изо рта не воняло.

Снова хохот, который местами сопровождался аплодисментами. Ухмылялся даже Лентай, который непринуждённо уселся прямо на стол, смахнув чью-то порцию, а теперь с любопытством наблюдал за происходящим. Его мордовороты всё так же подпирали входную дверь.

Растерянный Зильбер обернулся на Лентая, будто совета просил. Тот развёл руками, не переставая лыбиться – дескать, а при чём здесь я? Проблемы твои – вот и решай. Мы тебя привели, слово дали. Теперь всё сам.

– Отдай… те перо. Оно мне дорого.

– Нет.

– Оно приносит вдохновенье.

– Вот и спасибо. Воспользуюсь. Давно хотел написать одной даме, да всё слов не находилось.

Мужики, неизбалованные представлениями, даже подались вперёд – чем кончится? Неужто обойдутся без мордобоя?

А главные актёры этого импровизированного театра стояли друг напротив друга. Курчавый усатый толстяк с лицом заискивающим и злобными да К., скрестивший руки на груди и поигрывающий зубочисткой во рту.

– Но это грабёж!

– Неужели? Вы, сударь, покидая в прошлый раз сие заведение, забыли перо, действительно похожее на это. Его куда-то замели при уборке. А это скромное украшение у меня на шляпе – совсем другой предмет. Никакого отношения к вашей утрате он не имеет. Вопросы есть?

– Ээээ.

– Тогда пошёл вон. И чтобы больше я тебя здесь не видел.

К. развернул толстяка, ухватил за шиворот и поволок к двери. Остановить его никто даже не пытался. У самого выхода администратор разгладил толстяку помятую одежду и довершил проводы молодецким пинком, который и отправил наглеца на улицу.

Поклонился аплодирующим мужикам и вознамерился уже вернуться на место, когда Лентай его остановил.

– Погоди, чужак. Раз все уже повеселились, поговорим о делах. Видишь ли, тобой недовольны.

– Бывает.

– Проблема в том, что недовольны тобой серьёзные люди.

– Сочувствую. А они не пробовали быть менее серьёзными?

Матушка Ззз, покинувшая свою конторку-веранду, делала страшное лицо, словно умоляла следить за языком. Посетители тоже замерли. Комедия закончилась. Намечался вестерн. Некоторые, даже не доев, на цыпочках устремились к выходу.

– Хорошо. Выражусь яснее. Вот это заведение и человек, на которого я работаю, уже давно нашли общий язык. Старуха платит, а мы её не беспокоим. До сегодняшнего дня взносы собирал некий Киприд. Он тебе, чужак, знаком. Потому что не далее как три часа назад ты его уволил. Понимаешь суть недовольства?

– А кто недоволен-то?

Лентай обернулся в зал, будто для подтверждения своих мыслей: ну не идиот ли передо мной?

– Крот. Ему не понравилось такое самоуправство. Те более, от чужака, который здесь без году неделя.

– Крот? Это подсадная утка что ли?

– Какая к дьяволу утка? Ты совсем что ли на голову ослабел? Крот – это крот.

– А теперь послушай меня ты, Лентай, – придвинулся к собеседнику К. и смахнул невидимые пылинки с груди собеседника, – Двадцать четвёртый век на дворе. У нас беспроводная связь, самоходные дилижансы, атомные батарейки. Прогрессивное и просвещённое время. Не средневековье, не Дикий запад какой-нибудь, если ты, конечно, знаешь, что это такое. Мы современные люди, а это – уважаемое заведение. И вот заявляются какие-то бандюганы, требуют денег. Ну не чушь? Так вот, пока я здесь работаю, ни ты, ни крот, ни суслик с канарейкой, ни прочие братья наши меньшие никакой дани не получат.

Мастеровой люд проглотил языки и постарался слиться с обстановкой. Ззз без сил оперлась на деревянную колонну и спрятала в ладони посеревшее лицо. Держиморды на входе положили руки на оружие. Что же касается местного вышибалы, то он пожалел, что сегодня днём уволили Киприда, а не его.

А глаза Лентая стали ещё добрее. Всё поняли, что сейчас будут убивать. Никакого замаха или приготовления к удару не было. Просто в следующее мгновение К. скрючился от тычка в живот. Второй пришёлся в скулу, отчего путешественника развернуло. Как раз для того, чтобы каменный кулак пришёлся уже в печень.

Все это заняло секунду, не больше, но какой получился эффект – только что перед Лентаем стоял уверенный в себе инженер, и вот на пол летит кусок отбитого мяса, который даже кричать не может, до того всё нутро перекрутило.

И вот он лежит на вощёном полу в позе эмбриона, в своих остроносых башмаках, кожаной жилетке и штанах и пытается отдышаться. Изо рта змеится густая кровавая слюна. Шляпа лежит, откатившись, в стороне.

На харях бандитов у входа – тупое торжество и гордость за вожака. Ззз было порывается к упавшему К., но замарашка-официантка успевает её остановить.

А Лентай нагнулся, ухватил путешественника за ногу и потащил к выходу, ласково приговаривая:

– С удовольствием дам тебе возможность высказать Кроту всё, что ты наговорил за глаза. Уверен, тебе понравится.

Он совершенно расслабился, когда волочил К. по полу харчевни. Как выяснилось, зря. Где-то посередине зала К. пришёл в себя и ухватился за массивную ножку неподъёмного стола. От неожиданности бандит потерял равновесие и плюхнулся на задницу, причём так неудачно, что вышиб себе дыхание и выпустил ногу.

К. тут же этим воспользовался и со всей дури пнул негодяя в позвоночник, в котором что-то отчётливо хрустнуло.

Рванулся к сидящему Лентаю. Выхватил ствол у него с пояса. Это оказался не однозарядный пистолетик, как он опасался, а «клевер» – револьвер с барабаном на четыре патрона.

Громилы у входа не успели даже понять, что происходит, когда над их головами просвистели две пули, одна из которых сбила с держателей гипсовую голову лося, и та разбилась об одного из мордоворотов. Бандит, сделав несколько неверных шагов, рухнул на старое пианино, которое резануло пространство нестройных хором струн. Дед-тапёр, отшатнувшись, свалился с крутящегося стула.

Второй бандит, наконец, сориентировался и метнулся под защиту стойки. Но выстрелить не успел. Буквально за секунду до того, как он нажал на спусковой крючок, прицелившись в К., в зал влетело антрацитовое торнадо и вонзило когти в бритый загривок громилы.

Выстрел всё-таки грянул, но оказался неточным, хотя выбитой из торца стола щепкой К. разодрало щёку.

К. узнал в ворохе иссиня-чёрных крыл и перьев давнюю знакомую – ворону, похожую на драккар. Совершив неожиданную диверсию, птица в несколько взмахов преодолела зал и скрылась на втором этаже заведения.

Воспользовавшись нежданной помошью, К. нежно обнял Лентая за шею, так, что тот захрипел, и выставил ствол пистоля вперёд – в сторону спрятавшегося за стойкой бандита. Теперь Лентай и К. напоминали двух мотоциклетистов.

– Фирк, твою мать, – крикнул Лентай, – не вздумай выстрелить! Если ты меня продырявишь, я из тебя потом в кошмарах душу выну.

– Вижу, у нас патовая ситуация, – хрипло проворковал К., – Низы не могут, верхи не хотят. Знаете что, девочки? У меня предложение разойтись миром. Только медленно и очень осторожно. Как вам такой расклад?

Кряхтя, Лентай и К., который теперь держал ствол у его виска, поднялись на ноги. Из-за стойки вылез Фирк. Вид у него был растерянный, а пушку он поднял стволом вверх.

Парочка наступала по направлению к выходу, громила пятился – в том же направлении.

Но Лентай оказался полон сюрпризов. Медленно и незаметно для возбуждённого К. он извлёк из какого-то потайного кармана ножичек с совершенно смешным лезвием. И пользуясь тем, что К. не сводил глаза с Фирка, справедливо полагая, что от человека с дулом у виска вряд ли стоит ждать неприятностей, Лентай всё тем же молниеносным движением стукнул снизу по револьверу и тут же пырнул К. в щёку.

Оружие вылетело из руки, а из раны брызнула кровь. Мгновенно развернувшись, Лентай хлопнул путешественника ладонями по ушам, а потом зарядил лбом в нос – коротким, но чудовищно сильным ударом.

К. навзничь полетел с копыт. Мордоворот Фирк был уже тут как тут. Повинуясь красноречивому жесту босса, он поднял К. на вытянутых руках и шарахнул спиной о столешницу. Раздался треск дерева. Боковым зрением К. успел увидеть мужичка, который в последний момент отшатнулся от стола. Полуоглушённый К. завёл руку назад, наткнулся на что-то, что оказалось графином, и швырнул прямо в самодовольную рожу Фирка.

Графин зазвенел, но не разбился. Только с рожи бандита стёрло гнусную ухмылку. К. толкнул здоровяка двумя ногами в грудь – и будто скалу пнул. Следующим под руку попался столовый нож. К. метнул его Фирку в правый бок. Здоровяка, наконец, проняло. По рубахе расплылось кровавое пятно. Мордоворот вытаращился на рану, побледнел, попятился и приземлился на лавку за проходом.

Лентай проводил его равнодушным взглядом, но когда повернулся к К., у которого всё плыло перед глазами, взгляд сделался стальным.

Он ухватил К. за шиворот и потащил на себя:

– Мне плевать, что там у вас снаружи: атомный век, просвещённый абсолютизм или анархо-синдикалистская коммуна. Ты сейчас здесь, а у нас свои законы. А ну взбодрись! – последовала хлёсткая пощёчина, – Пошли, я сказал. Крот уже заждался.

«Анархо-синдикалистская коммуна? Откуда обычный бандит знает такие вещи?!» – поразился К, пока его тащила непреодолимая сила.

Так бы и сгинуть путешественнику в когтях любознательного Крота, если бы не сковорода, которая со звоном впечаталась в макушку Лентая. Бандит изобразил лихое движение, будто вот-вот пустится в пляс, закатил глаза и рухнул на пол. Уставившись на сковороду, будто первый раз её увидела, посреди прохода стояла замарашка. Ее платье задралось, а передник перекосился. Снова раздался звон – это сковорода выпала из одеревеневших рук официантки.

К К. бросилась хозяйка заведения. Он сипел и отплёвывался. Казалось, мужчина не вполне понимает, где находится, потому что принялся отпихиваться от людей, которые хотели ему помочь.

В этот момент в окне появилась физиономия размером с бочку – видимо, здоровиле с тонкими усиками и до синевы выбритыми щеками для этого пришлось присесть на колени. Голос констебля был откровенно злым:

– Эй, мадам Ззз, что там у вас происходит? Почему выстрелы? А ну-ка всё наружу. И чтобы никакого оружия в руках. Быстро, иначе запущу эвакуационный протокол.

– Доигрались, – пробормотала Ззз, – И надо же было в патруле оказаться именно засранцу Кардио. Девочки, мальчики, хватайте-ка оболтусов, которые испортили нам вечер. А я займусь нашим.

На улице по было по-вечернему прохладно. Кардио стоял рядом с гиротрибуной, чья фара озаряла две людские кучки: в одной сгрудились незваные гости, а другую составлял персонал «Z-z-z» во главе с незадачливым администратором, который по холодку пришёл в себя. К дыре в щеке он прижимал полотенце, предоставленное замарашкой.

– Ну, кто бы мог подумать – чуть заварушка, и новенький тут как тут, – молвил Кардио, которому К. не понравился ещё в участке во время регистрации.

Лентай, Фирк и третий, безымянный громила, тоже оклемались. Они стояли, щурясь, и лица их были нисколько не виноватые, хотя ситуация подразумевала, казалось бы, именно это. Нет, выглядели они так, словно в своём праве, занимались важным делом, а их мало того, что отвлекли, так ещё и оскорбили в лучших чувства.

Кардио что-то записывал в папку. Он возвышался над кучкой невыросликов суровым горным пиком, сужаясь кверху. Да-да, именно так выглядят пятиметровые фигуры, если смотреть на них с высоты своего роста. Позади констебля переливалась красно-синим единственная фара гиротрибуны, отчего Кардио представал тёмным зловещим силуэтом. Его напарник на всякий случай держал сборище под прицелом пистоля.

– Я хочу подать жалобу на беззаконие в этом заведении, – заявил Лентай, – На нас напали и почти покалечили. Это если не считать оскорблений.

– Ваши недомерочьи дела меня не интересуют, – отрезал Кардио, – Сами разбирайтесь. Желательно за городом, чтобы не мешать нормальным людям. У меня четыре жалобы на выстрелы и грохот. Поступим так. Тащить вас, бузотёров, в каталажку у меня нет никакого желания. Поэтому вы, Ззз, и, я к тебе обращаюсь, Лентай, твой босс, который Крот, выплатят городу компенсацию…

Констебль назвал сумму.

– Которая таинственным образом очутится у тебя в кармане, – прошептала хозяйка корчмы-гостиницы.

– Ну что – готовы? Или будем действовать по процедуре – то есть по-плохому?

Кряхтя и стараясь не смотреть друг на друга, Лентай и Ззз расплатились, причём женщине для этого пришлось сходить в заведение и вскрыть кассу, а Лентай просто залез в кошелёк и достал требуемую сумму.

«Хорошо устроился криминальный мир, – подумал К., – Денег куры не клюют и закона не стесняется. Лишь бы не нарушал покой мирных горожан-здоровил».

– Карди, мальчик мой, – прищурила глаза Ззз. – А ты, я гляжу, совсем осмелел на казённых-то харчах. На виду у десятка свидетелей вымогать взятку…

– Это не взятка, а штраф, – объяснил Кардио, который уже успел отслюнявить долю компаньону, и теперь стоял за самобеглой трибуной. – И если я ещё услышу хоть одно оскорбление в адрес служителя закона, разговор будет совсем другим. Ты меня поняла… мамаша? Всем всё понятно? Тогда разбегайтесь по своим норам и чтоб духу вашего недомерочьего здесь не было.

Официантка, кухарка, поварята и вышибала скрылись в недрах заведения. Пока Фирк и безымянный громила усаживались в чёрный лакированный мобиль, припаркованный по соседству, Лентай задержался. Он посмотрел на К. и очень медленно провёл рукой по горлу. Глаза у него при этом были очень-очень добрыми.