Читать книгу Взаимозависимые. Поколение Сандрин - Zago - Страница 4

1 сентября.

Школьники возвращаются за парты, радостно приветствуя одноклассников. Делятся друг с другом впечатлениями о проведенном лете: кто-то ездил на море с родителями, а кто-то просидел на огородах или в селе у бабушек и довольствовался речкой. Несмотря на разные сценарии летнего отдыха, все счастливы.

Почти все.

А конкретно не счастлива я.

Просиживая вторую пару в столовой, листала блокнот с вырезками фотографий Кристиана Волуара. Любовалась родным лицом, в мечтах рисовала миг встречи: вот наши взгляды пересекаются, я признаюсь ему и обнимаю своего ребенка. Эх… мечты, мечты.

Достав из нового портфеля свежие издания, принялась вырезать снимки, параллельно вчитываясь в статьи о сыне. Сейчас я могла себе позволить только эту роскошь.

Первым вечером в новом доме умоляла родителей купить мне билет во Францию. Рассказывала новые воспоминания и уверяла, что я та самая Белла Волуар. Мама и папа упрямо отказались выполнять мое требование. Ох, как я тогда разгневалась. Ночью не смогла сомкнуть глаз от злости и бессилия. Рылась в интернете в поисках номера или почты Кристиана. Любой связи с сыном. Найдя большое количество фейковых номеров, тратила деньги на роуминг. Все безуспешно. Утром родители в спокойной обстановке объяснили причины отказа.

Во-первых, Кристиан – наследник дома Волуар. Один из опаснейших ныне живущих мужчин. Создатель законов Волуаров, которые наравне с законами Йоны блюли все. Живущая ныне легенда. Его дом не проходной двор, встреча с ним для простых двуликих равна нулю.

Во-вторых, за двести лет сотни мошенниц, мечтавших заполучить богатство и имя, представлялись Беллой Волуар, но всех отсеивали на первом испытании. Тела женщин не находили.

В-третьих, есть еще Жерар Волуар, на счету которого десятки смертей за два века. Оборотень, вернувший человеческое обличье в конце девяностых двадцатого века. Мужчиной стал, тем не менее алые глаза говорили о полном главенстве звериной частички души.

Идти к Кристиану равно идти к Жерару. Какой родитель мечтает только-только ожившую дочь отдать на растерзание маньяку? Для них последний пункт являлся самым весомым.

Я сдалась, так как образ Жерара в моих воспоминаниях не был чем-то живым и значимым. Он просто существовал рядом, не вызывая ярких эмоциональных вспышек. Я наблюдала за ним будто сквозь грязное окно. Скребла засохшие разводы, стараясь рассмотреть мою пару, однако безуспешно. Значит, не время. Владычице виднее, когда одаривать меня новыми воспоминаниями.

А что делать с уже полученными виденьями прошлого? Тут я стояла на распутье. Одна дорога вела к простой жизни без оглядки на былое, а вторая к сыну. И если выберу путь к ребенку, как мне подойти к нему, но не пересечься с Жераром? Задачка со звездочкой.

Погруженная в свои мысли, я не сразу расслышала звонок перемены. Спохватившись, хаотично сгребла обрезки журнальных страниц в портфель. В столовую начали входить первые школьники, желавшие перекусить. Наблюдая за сверстниками, потянулась к карманному зеркалу.

Перед школой мама отвела к парикмахеру. Новая прическа вызвала смешанные чувства. Я привыкла к длинной косе или завитым кудрям, а тут рваный каскад. Выглядело странно, но не отталкивающе. Осмотрев себя в отражении, смахнула невидимые пылинки с белой блузки и в сотый раз одернула край короткой юбки. Открытые колени жутко смущали.

Чтобы не таращиться на всех новоприбывших, уткнулась в дневник. Следующим уроком по расписанию стоял французский язык. На него схожу, надо освежить знания.

– Анька?! Не может быть! Эй, Дима, Андрей, Лиля! Анька живая! – звонкий девичий голос раздался со стороны выхода. С опаской посмотрела туда: яркая брюнетка в непристойно коротком платье бежала прямо на меня. За ней похожие как две капли воды парни, на спине у одного из них висела девчонка.

Приподнявшись со скамьи, закрыла собой портфель. Там важные вещи, кто знает воспитание, видимо, моих друзей. Брюнетка обняла, заревев в голосину. Скривившись от ее ультразвука, искала в голове воспоминания о девушке. Однако ее причитания, галдеж остальных мешал в поисках.

Зачем так орать? Куда вытираться об мою блузку?!

Отстранившись от всех, озабоченно оглядела мокрые пятна на плечах. Мама так старалась, выбирая мне блузку. Не позволю ее испортить. Протянула упаковку салфеток брюнетке. Та, белая как стена, с трясущимися губами и руками забрала одну салфетку, промокнула ею щеки. Парни держались лучше. Обниматься не лезли, правда, глядели, как на привидение.

Ну похудела я сильно, зачем так смотреть? И на том свете побыла…

Последняя девочка по-доброму улыбалась. Может, я с ней не сильно дружила, раз не ревет белугой?

– Аня, ты нас не помнишь? Мы же с первого класса вместе. За одной партой сидели, списывали друг у друга, – вещала брюнетка, прижимаясь к одному из близнецов. Тот нехотя обнимал ее за плечи, опуская глаза.

– Нет, – простодушно ответила, улыбаясь всем.

– Я Юля, твоя лучшая подруга, – указала на себя брюнетка, – он Дима, – кивнула на «своего» близнеца, – его брат Андрей с Лилей, учились вместе до твоего… – замялась Юля.

– До моей комы, – помогла ей подобрать слова.

– Тебя так долго не было. Мы и не надеялись… – сбивчиво сказал Андрей. – Ты когда пришла себя?

– В июне.

– А мы и не знали, прости, что не пришли на выписку. Мы честно…

– Все в порядке, – перебила Андрея, видя его неловкость, – я прекрасно провела время с родителями.

– И каково лежать в коме? Что-то помнишь? – полюбопытствовала Лиля, садясь на стоявшую рядом скамейку.

Присев на нее же, кивнула.

– Отчасти, к сожалению, вас не припоминаю. Родителей немного, дом фрагментами, а в коме спокойно. Сны разные снятся, правда, просыпаться страшно, но Всеволод смог успокоить.

– Всеволод? – непонимающе смотрел на меня Дима.

– Доктор, он мой друг.

– Ты, Аня, всегда умела заводить друзей! Я не удивляюсь! – воскликнула Юля, прижимаясь к близнецу.

Да? Буду знать.

– Ты в каком классе? – спросил Андрей, подавая Лиле снеки. Слушая меня, компания доставала свои домашние обеды.

– Я в восьмом осталась.

– Какой кошмар! Ты же их всех старше, надо тете Оксане сказать, чтобы тебя перевели к нам. Мы-то уже выпускники! – похвасталась Юля.

– Мама сама настояла на моем обучении в восьмом классе, – осадила подругу детства, – сегодня поговорю с родителями и перейду на дистанционное обучение. Моя реабилитация не закончена, а учиться тоже надо.

Все притихли, жуя свои обеды. Роясь в портфеле, выложила блокнот на скамейку, ища свой судочек с едой. Лиля, переложив блокнот на стол, приоткрыла страничку на общий суд. Роняя портфель, я хлопнула по обложке, прижимая палец Лили. Та, охнув, выдернула руку из «пасти» блокнота. Сверкая глазами, раздраженно зашипела:

– Вас не учили не читать чужие записи?!

В ушах зазвенели слова: «Вас, видимо, не учили, что читать чужие письма нехорошо».

Простонав, принялась массировать пульсировавшие виски.

Что это было? Новый фрагмент прошлого? Я говорила… мой голос звучал. Кому говорила? Какие письма? Думай, думай! Мысленно бежала за светом озарения, хватала светлые лучи моей жизни двухсотлетней давности. Те серебряными бабочками окружали, однако в руки не давались.

– Проклятье! – хлопнула вновь по блокноту. Разочарование от собственного бессилия слезами омыло щеки.

– Держи, – предложил воду Дима.

Компания с сочувствием наблюдала за мной. Приняв бутылку, сделала пару глотков. Минералка остудила эмоции. Из портфеля вытащила таблетки.

– Голова болит? – обеспокоенно спросила Юля.

Кивнув, проглотила лекарство. Пульсация постепенно сошла на нет. Прозвенел первый звонок, уведомляя о новой паре. Школьники спешно поднимались с лавочек и направлялись в свои классы. Прижав блокнот теснее, встала со всеми.

– А тебе куда? Давай проведем, – предложил Андрей.

– На французский.

У дверей нужного мне кабинета компания остановилась. Андрей общался с учителем французского, а Дима наклонился ко мне.

– Ань, давай встретимся после школы. Я проведу тебя домой.

Хмуро посмотрела на друга детства.

– Меня папа заберет. Да и что Юля скажет, если ты поведешь постороннюю домой?

– Ты не посторонняя, просто нам надо поговорить.

Похлопав парня по плечу, отрицательно покачала головой.

– Дим, даже если между нами что-то было в прошлом, сейчас ты с Юлей, а у меня другие цели. Все хорошо, как говорится, забей.

Обойдя его, прошагала за учителем в класс. Там меня встретили два десятка пар глаз. Мальчики и девочки с непониманием разглядывали меня, а я заняла свободное место, принялась доставать книги и тетради.

Зайка внутри шевельнулась, позволяя услышать чуть больше. Вокруг стоял гул шепота:

– Это она… да-да, я слышал, она… бедная…

И все в таком роде. Игнорируя общую оживленность, угрюмо рассматривала учебник.

– Всем добрый день, – поприветствовал учитель, – так, тихо! Лето прошло, пора заняться мозгами. Хоть сегодня и первое сентября, я приготовил для вас серьезную самостоятельную работу.

Класс загалдел пуще прежнего. Каждый не стесняясь выражал свое недовольство.

– Напишите сочинение на тему «Как я провел лето». На один лист. Урок в вашем распоряжении, интернетом пользоваться разрешаю, но не Гугл-переводчиком. Смухлюете – поставлю кол за работу.

– А если мой мозг сам сможет выдать только два предложения? Тоже кол поставите? – громко спросил мальчик с задней парты, перекрикивая общий шум.

– Олег, если ты сам напишешь эти два предложения и там не будет ошибок, тебе поставлю тройку, – обратился учитель к мальчику. Тот, лениво развалившись на стуле, принялся черкать сочинение.

А я потерянно рассматривала пустую тетрадь. И что мне написать? О больнице, о реабилитации? Я и слов не знаю таких. Робко подняла руку.

– Константин Николаевич, – обратилась к преподавателю, – а можно придумывать?

Преподаватель поднял на меня взгляд и скупо кивнул. Выдохнув, взялась за сочинение.

Напишу, как ездила с родителями во Францию. Там мы ходили по Лувру, любовались видами Парижа с Эйфелевой башни. Интересно, сильно поменялась столица за двести лет? В истории указывалось о присутствии четы Волуар на коронации Наполеона, однако я ничего не могла припомнить. Наверняка гуляла по улицам Парижа и танцевала на балах в резиденциях покойного императора.

Дописав сочинение, достала телефон. Прошло двадцать минут. Чем заняться? Можно показать учителю работу или ждать, когда все закончат. Осмотревшись, подметила, что многие копались в смартфонах, а Олег вообще спал. Это они так учатся? Кошмар.

– Анна, тебе помочь? – обратился ко мне преподаватель.

Подойдя к Константину Николаевичу, положила сочинение на стол.

– Я закончила, можете проверить.

Удивление мелькнуло в его глазах.

– Ты пользовалась переводчиком?

– Нет, зачем? Легкое же задание.

В тишине класса хорошо услышала фырканье с задних рядов. Теребя ручку, следила за учителем. Тот просматривал работу и хмуро бросал на меня взгляды. Подчеркнув несколько предложений, дописал причины ошибок.

– Анна, сейчас так не говорят. Данные выражения были уместны в период новой истории. Если не ошибаюсь, между 1750 и 1820 годами. Но в целом работа отличная. Ты летом занималась? – спросил учитель, ставя в журнал оценку.

– Я книжки читала. Классику в оригинале.

Новое удивление мелькнуло на лице Константина Николаевича. Взяв эмоции под контроль, преподаватель передал мне бумаги.

– Сядь и просмотри домашнее задание.

Оставшееся время я корпела над домашним заданием. Мне очень хотелось его закончить до звонка. Ничего сложного, просто большой объем, требовавший концентрации. Отложив ручку, просматривала результат своего труда. Разительная разница между самостоятельной и домашкой.

Если мои одноклассники потеют над легкой самостоятельной, то что они будут делать над сложным домашним заданием?

Звонок сообщил о перемене. Передав учителю бумаги, пошла со всеми на выход. Завершал первое сентября урок биологии. И на него я не пошла, завернув в столовую.

Открыв новости мира, поискала новую информацию о сыне. Возможно, я становлюсь параноиком, раз так часто обновляю новостную ленту. Высветилась свежая фотография.

На слабых ногах дошла к скамье, рухнув на нее, увеличила снимок. На нем мой ребенок в окружении сотни студентов, показывал большой палец в камеру. Яркая улыбка озаряла лицо, делая его еще привлекательнее. Самые наглые студентки, прижимались к Кристиану, заискивая, всматриваясь в его лицо. Но он, игнорируя всех, смотрел прямо в объектив. Ревность неприятно кольнула в сердце.

И где это он развлекается? Что за фривольные особы на него вешаются?

Углубилась в чтение:

«Новый учебный год приятно порадовал талантливыми первокурсниками.

В академии Грома и Ветра состоялось приветствие новых студентов. В этом году будущих звезд мировой эстрады поздравлял главный спонсор академии – Кристиан Волуар».

Кристиан – спонсор академии? Какое странное название. Впервые слышу.

Открыв вторую вкладку Гугла, принялась искать информацию. Академия Грома и Ветра являлась высшим учебным учреждением, где обучались будущие певцы, музыканты, танцоры и т.д. Основана в пятидесятых годах двадцатого века в городе Монреаль, провинции Квебек. Названа в честь двух из девяти элементов: Сандрин – «Яростный Гром» и Карви – «Симфония Ветра». Первая являлась покровительницей поэтов, певцов и музыкантов, последняя благословляла танцоров, актеров, артистов балета. Многие мировые звезды являлись бывшими студентами академии.

Пропустив список имен, вернулась к первой вкладке. Мой жизненный путь обрел поразительную четкость. Дорога к сыну шла через академию Грома и Ветра. Если в этой жизни не смогу быть для него мамой, стану лучшей студенткой его академии. Обведя пальцем лицо Кристиана, шепнула:

– Совсем скоро я увижу тебя. До встречи в Монреале!